— А когда ты вот так делаешь — это потрясающе, — прошептала Мирослава, облизнув губы.

Мстислав перевёл на них предвкушающий взгляд, и она почувствовала внутри нетерпение.

— Я это тоже запомню, — сказал он, а потом накрыл её губы своими.

Она тут же с жадностью ответила, прильнув к нему всем телом за одно мгновение. В этот момент она поняла, чего ей так не хватало всю жизнь. Когда Мстислав провёл двумя широкими ладонями по её спине, то она даже вздрогнула, почувствовав, как мурашки пробежали по наружной стороне ног.

Мстислав тут же оторвался от неё, чтобы заглянуть в её наверняка хмельные глаза.

— Всё хорошо?

— Конечно, — выдавила она, затем пару раз моргнула, пытаясь прийти в себя. — А у тебя?

— Невероятно, — признался он, выглядя при этом непривычно разомлевшим. — Могу ли я тогда?..

— Разумеется! — поспешно подтвердила она.

И его губы вернулись на то место, где им необходимо было находиться всё то время, что они были знакомы, по мнению Мирославы.

Мстислав целовал её так уверенно и упоённо, словно делал это одновременно всю жизнь и впервые, как и было на самом деле. Она сама чувствовала происходящее так правильно, как ничего до этого прежде. Её руки лежали на его горячей и широкой груди, где оглушительно билось сердце, и мысль, что это происходит из-за неё, приносила ей неописуемое удовольствие в те моменты, когда ей удавалось о чём-то задуматься.

Но когда Мстислав оторвался от губ, давая ей отдышаться, он нежно прикоснулся губами к их краешку, двигаясь дальше по лицу, и выцеловывал её с таким трепетом, что и без того безвольные ноги у неё окончательно подкосились.

Ей пришлось хрипло выдавить:

— Я сейчас упаду.

В это же мгновение сильные руки прикоснулись к её талии, удерживая и не давая свалиться.

— Я тебя держу, — прошептал ей на ухо Мстислав.

Почему-то именно это фраза лишила её всех сомнений, неуверенности и защитных стен. Мирослава, что есть силы вцепилась в предплечья Мстислава и, чувствуя, как защипало в глазах, слишком громко и нервно воскликнула:

— Не уходи!

Мстислав слегка отодвинулся от неё и с непониманием уставился в покрасневшие и слезящиеся глаза.

Он с ужасом выдохнул:

— Не плачь! Что не так?

Она нахмурилась и от смущения раздражённо проворчала, шмыгнув носом:

— Ты ещё ничего не сделал. Вот я и прошу тебя этого не делать. Не уходи, Мстислав, пожалуйста.

В этот момент он как будто что-то понял и с сожалением поморщился, подушечками пальцев вытирая ей пару выкатившихся из глаз слезинок. Затем он обхватил её лицо ладонями, и чтобы ему было удобнее, она опустила руки с предплечья и стала теперь обнимать его за талию.

— Тебе незачем просить меня об этом, ведь я приехал умолять тебя, позволить мне остаться здесь, с тобой, — просто сказал он, улыбнувшись её недоверчивому взгляду. — Извини, что сразу не прояснил этот вопрос. И ещё кое-что. Мне показалось, что ты шутить по поводу разрешения твоего возвращения к нам домой, чтобы пожаловаться Ииро. Да, я правильно выбрал слово, не удивляйся так. Сейчас я понял, что это была не шутка, поэтому повторю, что уже говорил. Там твой дом, ведь ты в нём хозяйка. И ты можешь делать там всё, что пожелаешь. Приезжать, уезжать, распустить общину или добавить в неё нового члена. Я знаю, что сейчас ты не готова. Но я могу надеяться на то, что ты станешь когда-нибудь готова к этому?

— Конечно, — поспешно, но уверенно выпалила она. — Я хочу туда вернуться. Там ведь мой… дом.

Мстислав широко и счастливо улыбнулся, затем коротко, но с чувством поцеловал её в губы.

— Тогда это решённый вопрос. Остаётся другой.

Здесь он замолчал замявшись. Мирослава почувствовала, как испуганно подскочило сердце, но в момент, когда она увидела Мстислава здесь, ей был уже известен ответ, поэтому она невольно зажмурилась и сказала:

— Я согласна.

— На что ты согласна? — фыркнул он насмешливо.

Мирослава открыла один глаз, оценивая его реакцию. Мстислав смотрел на неё с весёлой иронией.

— Замуж? — робко уточнила она, затем подозрительно добавила. — Или ты больше не зовёшь?

Вяземский откинул голову и громко расхохотался. Мирослава поняла, что до этого ни разу не слышала у него такого смеха. И у неё тут же возникла новая цель и мечта — слышать его как можно чаще. И для этого она собиралась приложить усилия.

Всё ещё смеясь, Мстислав схватил её за талию, отойдя в свободное пространство комнаты, и закружил, но аккуратно, стараясь, чтобы она не задела ни стола, ни шкафа.

Когда он поставил её на ноги, то снова крепко поцеловал в губы, вынудив её ненадолго потерять связь с реальностью.

— Я всё ещё зову тебя замуж, — весело ответил он оторвавшись. — Но пойдёшь ты за меня только тогда, когда сама будешь готова.

Мирослава, не удержавшись, облегчённо выдохнула, чтобы тут же смутиться своей реакции. Но если это не обижало Мстислава, тогда какая вообще разница?

— Тогда какой остался вопрос? — деловито поинтересовалась она, чувствуя себя так легко и свободно, словно у неё за спиной были крылья, готовые в любой момент оторвать её от земли и взмыть в небо.

— До того момента, пока ты не почувствуешь, что готова вернуться… Могу ли я быть здесь всё то время? С тобой? — Его пальцы в волнении сжали её талию чуть сильнее. — Если ты станешь сыщиком, то я тебе пригожусь — у медведя довольно чуткий слух и обоняние, врождённое чутьё, опять же. Помимо этого, здесь есть чем заняться такому, как я, и ты была права — мне интересно узнать о предках, нашем прошлом, происхождении оборотней. И, конечно, я не предлагаю сразу жить вместе…

Мирославе хотелось петь, танцевать и заключить в объятия весь мир. Но вместо целого мира у неё был Мстислав, и это было даже лучше. Она со смехом кинулась ему на шею, прерывая его сбивчивую речь.

— Я уже дважды звала тебя жить с собой! Вожак, какой ты невнимательный!

Руки Мстислава обняли её в ответ и вновь оторвали от пола, и она ощутила себя в такой безопасности, о какой даже никогда прежде не мечтала.

— Тогда я прошу тебя поправлять меня, если что, — с неловкостью проворчал он. — А то со своей невнимательностью я могу проворонить что-то важное.

— Я буду очень внимательно тебя контролировать! — важно пообещала она, а затем прыснула от смеха, возвращаясь ногами на пол.

Чувствуя себя окрылённой и воздушной, Мирослава бросилась к столу, чтобы достать рукопись отца, обернуться к улыбающемуся Мстиславу и заявить:

— Ты же не думаешь, что мы сразу начнём жить здесь и не сообщим об этом нашим лично? Тем более, как же мы оставим одного Раймо? Ещё нам нужно отвоевать независимость села у градоначальника, тебе назначить того, кто будет следить за постройкой железной дороги, разобраться с Чацким — Ингрид говорила, что у него вроде дочь растёт! Надо позаботиться о девочке! И нам нужен отпуск после расследования! — Она с деланным осуждением покачала головой. — Мстислав, неужели ты думал, что я брошу все заботы и сразу рвану покорять мир? Там дел ещё на пару недель, минимум! И кому, если не хозяйки их решать?

Мирослава прервалась, наткнувшись на светящийся безграничными чувствами взгляд Мстислава, его счастливую улыбку и протянутую руку. Она подошла к нему, чтобы оказаться в его ласковых объятиях, которые он спустя мгновения прервал, чтобы прижаться лбом к её лбу и с трепетом, любовью и благоговением прошептать так, словно никак не мог поверить, что говорит это:

— Моя хозяйка.

Мирослава ощутила, как резвой птичкой подскочило сердце, и зажмурилась от избытка чувств.

— Кажется, я люблю тебя, неотёсанный дикарь из глухомани, — таким же шёпотом ответила она.

Мстислав широко улыбнулся, склонился к ней, чтобы коснуться своими сухими губами её губ.

И в этот момент сердце Мирославе окончательно перестало принадлежать ей.

А следующим утром они отправились домой, чтобы потом уже оттуда двинуться навстречу новым приключениям.