На ту игру я тоже пошла, снова надев футболку команды соперника. И снова после игры я постучалась в дверь его гостиничного номера.

После победы Кэл стал другим любовником.

Он стал более игривым. Более требовательным. Более экспериментальным.

Дрожь пробежала по моей спине, и я отвела взгляд, отступая в дом. Я почувствовала, как он вошел в кухню, его присутствие невозможно было игнорировать.

Его плечо скользнуло по моему, когда он проходил мимо меня к кладовой, исчез на мгновение, прежде чем вернуться с бутылкой воды.

— Кэл, ты не принесешь и мне тоже? — спросила Гарри, унося тарелку с едой на веранду, где люди усаживались на стулья и за столики во внутреннем дворике.

— Конечно. — Он снова нырнул в кладовку и, проходя мимо, снова задел меня плечом.

Я с трудом сглотнула, набирая в легкие побольше воздуха.

Как он мог прикасаться ко мне так, словно все было нормально? Как будто я не хотела только его одного? Как будто это не закончится кровавой кашей?

Комок в горле душил меня, но я улыбалась, изображая довольство. Кэл был не единственным, кто умел притворяться.

Почему он?

Взгляд Пирса метнулся в мою сторону, когда он накладывал полную ложку картофельного салата на тарелку, которую готовил для Элиаса. Ложка застыла в воздухе.

— Что не так?

— Ничего. — Я улыбнулась шире.

— Нелли.

Я покачала головой, смотря на малышку, и, чтобы он не увидел слез в моих глазах. Сделав два глубоких вдоха, я подняла лицо, расправила плечи и высоко подняла подбородок.

Никогда не показывай окружающим, что тебе больно.

Потребовалось несколько лет, чтобы отрастить толстую кожу, но это было моим девизом на младших и старших курсах в «Бентоне». С тех пор я так и не избавилась от нее.

— Я в порядке. — Я перевела взгляд на окна.

Кэл улыбался, глядя на Гарри сверху вниз, когда она протянула ему бутылку с водой, прося открыть крышку. Один быстрый рывок — и вода была открыта. Затем он похлопал ее по плечу с дразнящей улыбкой на губах.

Она толкнула его локтем в бедро, заставив всех за столом рассмеяться.

Кэл пытался скрыть это за сердитым взглядом, но он обожал Гарри. Он дорожил Элиасом. Он бы умер за Пирса.

Почему он впустил этих людей? Почему он открыл им свое сердце? Но я была всего лишь женщиной, согревавшей его постель?

Я была всего лишь женщиной, которая ненавидела его.

Словно почувствовав мой взгляд, он поднял глаза и посмотрел в окно. Неужели между нами всегда будет так? Всегда будет барьер? Всегда будет дистанция?

— Почему бы тебе не положить ее на качелях в гостиной? — спросил Пирс, кивая в ту сторону. — Мы услышим ее, если она заплачет. Тогда ты можешь поесть, пока бургеры горячие.

— Хорошо. — Силы держать себя в руках начали покидать меня, поэтому я вернулась к качелям, положила Констанс в люльку и мягко ее покачала. Но вместо того, чтобы поесть, я направилась по коридору в ближайшую ванную.

В тот момент, когда за мной захлопнулась дверь, слезы хлынули рекой. Одна из них обожгла мне щеку, прежде чем я успела зажмуриться. Я вытерла щеку насухо, сделав глубокий вдох, затем еще одну, прежде чем взглянуть на себя в зеркало.

— Почему он? — спросила я у своего отражения.

Грустная женщина по ту сторону стекла не ответила.

У меня вырвался всхлип, и я зажала рот рукой. Дверная ручка повернулась, и вот он, предмет моей душевной боли.

— Ты когда-нибудь слышал, что нужно стучать? — спросила я дрожащим голосом.

Кэл протиснул свое крупное тело в ванную, пока я открывала кран и распускала волосы, чтобы прикрыть лицо.

— Что не так? — спросил он.

— Ничего.

Он обнял меня и коснулся кончика моего носа.

— У тебя дергается нос, когда ты лжешь.

— Нет, это не так. — Да, так и было. У моей матери было то же самое.

Кэл выключил воду, затем взял меня за плечи и развернул от зеркала, изучая мое лицо.

— Нелл.

— Не надо. — Беспокойство в его голосе и сверкающие глаза оборвали нить, которую я отчаянно пыталась удержать.

Его руки переместились к моему лицу, обхватив мой подбородок.

— Не надо. — Я посмотрела на него. Где был тот мужчина, который ругался со мной на каждом шагу? Мужчина, который высмеивал мою прическу или одежду. Мужчина, который называл меня секретаршей. Именно это было мне нужно в этой ванной.

— Прекрати. — Он вздохнул и прижался губами к моим губам.

Будь он проклят за то, что поцеловал меня.

Будь я проклята за то, что поцеловала его в ответ.

Привстав на цыпочки, я провела языком по его нижней губе, надеясь подстегнуть его. Надеясь, что, если я надавлю на него как следует, мы разденем друг друга и он трахнет меня в этой ванной. Тогда я смогу использовать секс, чтобы воздвигнуть барьер.

Только сегодня он не играл. Обычно я могла рассчитывать на то, что он возьмет инициативу в свои руки, но он отстранился, облизывая влажные губы. На его лице все еще было написано беспокойство.

— Что не так?

— Ничего. — Я отмахнулась от него и, вывернувшись из его объятий, направилась к раковине. Я улучила момент, чтобы посмотреть на кусок мыла ручной работы, лежащий на каменном блюде. Когда я подняла глаза, Кэл выжидающе смотрел на меня в зеркало.

Он молил о правде.

И у меня не было сил скрывать это. Больше нет.

— Почему ты впускаешь их, но не меня? — прошептала я.

— Потому что ты ненавидишь меня.

— Неужели?

Он с трудом сглотнул.

— Тебе нужно ненавидеть меня. Так будет лучше.

Лучше. Потому что тогда он мог бы использовать меня, когда ему нужно было бы потрахаться. Потому что, если бы я его ненавидела, он мог бы оставаться за своими стенами, где было безопасно. Он открывал дверь определенным людям, но я не была одной из немногих избранных.

Это была снова старшая школа, и я по-прежнему была изгоем.

— Я ненавижу то, что ты трус. — Я выпрямилась, наблюдая через зеркало, как мои слова достигли цели.

— Да. — Он кивнул и сделал бесстрастное лицо, которое я видела много лет.

— Я ненавижу то, что ты обманщик.

Он снова кивнул.

— Я ненавижу себя за то, что ты заставил меня не ненавидеть тебя. — У меня защипало в носу от злых слез. Мне нужно было убираться к черту из этой ванной. — Уйди с дороги.

Он опустил подбородок и отступил на два шага, давая мне достаточно места, чтобы убежать.

Я проскользнула через дом и выскользнула через парадную дверь, бросившись к своей машине, припаркованной на подъездной дорожке. Когда я помчалась прочь от дома, ряд машин окружал частную полосу. Явное разочарование — в Кэле, в себе — заставило меня сдержать слезы.

Как я могла быть такой глупой?

Я стукнула кулаком по рулю на повороте на шоссе. Я позволила себе расплакаться, когда добралась до дома. Я ужасно плакала, когда смывала макияж. Никого не было рядом, чтобы услышать. Никого не было рядом, кому было бы до этого дело.

Я вернулась домой, в тихий, пустой дом, и была… одна.

Это была не та жизнь, на которую я надеялась, когда собирала свои вещи в Каламити. Как я смогу жить здесь, если он останется? Смогу ли я на видеть Кэла на субботнем барбекю? Или пройти мимо него на улице?

Может быть, это был его план с самого начала. Может быть, он хотел, чтобы я влюбилась в него, потому что знал, что, если он разобьет мне сердце, я сдамся.

— Он победил.

Два слова, которые я пообещала себе никогда не произносить.

Кэл

Сладкий аромат Нелли все еще витал в ванной, даже после того, как я услышал, как закрылась входная дверь.

Мои руки были прижаты к раковине, а глаза закрыты. Я не мог заставить себя посмотреть в зеркало. Трус.

Что, черт возьми, мы делали? Что, черт возьми, я делал?

Я видел, как сморщилось лицо Нелли, когда она смотрела на меня ранее. Мы не разговаривали с тех пор, как она пришла в кемпер и обнаружила меня со своим дневником.