На задних дворах играли дети, их смех и визг были беззаботными и безудержными. За заборами нескольких домов, когда я пробегал мимо, дико лаяли собаки. В каждом квартале, по крайней мере, один мужчина подстригал свой газон.

Женщина с коляской перешла мне дорогу, когда я бежал по общественному парку. Когда я пробегал мимо, ее глаза слегка расширились — то ли потому, что я промок насквозь, то ли потому, что она узнала меня.

Напротив детской площадки была бейсбольная площадка, и несколько ребят бегали по базам, в то время как другие отбивали мячи на основной базе. Парень на основной базе заметил меня и замер, выронив биту из рук.

Может быть, если бы они видели меня достаточно часто, моя новизна прошла бы. Может быть, в следующий раз они просто помашут мне. Черт, может, в следующий раз я остановлюсь и дам им парочку советов. Но сегодня я бежал милю за милей.

Я винил жару в том, что свернул на улицу Нелли. Это лишило меня самообладания. Я избегал этого, когда прокладывал свой путь, но по мере того, как мои легкие начинали гореть, а сила в ногах ослабевала, моя решимость ослабевала.

Это расстояние длилось две недели.

И, черт возьми, двух недель оказалось достаточно.

Ее кирпичный дом показался в поле зрения, когда я переходил дорогу, шлепая ботинками по тротуару. Затем появилась она, ее волосы были собраны в узел на макушке, и она водила газонокосилкой по своей траве.

Я резко остановился, когда дошел до тротуара, на котором она стояла. Я стоял, тяжело дыша, пока она срезала полосу на газоне. Она стояла спиной ко мне, и короткий вырез ее майки оставлял открытыми плечи. Ее джинсовые шорты были обтрепаны по низу и облегали изгиб ее задницы.

Черт, она была великолепна.

Я думал о том же самом много лет назад, когда наблюдал, как она подстригает газон во дворе у родителей. Ни черта не изменилось. Наблюдать за ней было лучше, чем за любым футбольным матчем по телевизору или за любым шоу в перерыве.

Просто Нелли под солнцем.

Она притормозила на углу, нажимая на ручку, чтобы включить газонокосилку. Она направилась в мою сторону и взглянула на меня. Затем она сделала двойной рывок, опустив штангу. Звук двигателя газонокосилки мгновенно смолк.

Не то чтобы я что-то слышал из-за своего бешеного пульса. Мое сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.

Она оставила газонокосилку и пересекла лужайку, остановившись на тротуаре передо мной.

— Ты вернулся.

— Скучала по мне, сладкая?

Она опустила подбородок на испачканные травой носки теннисных туфель.

— Пирс сказал, что ты уехал в Калифорнию.

— Да. Решил ненадолго уехать из города.

— Ладно. Ну, эм… мне лучше закончить уборку во дворе.

— Это все?

Она встретилась со мной взглядом и пожала плечами.

— А что еще?

— Скажи мне, что ты во мне ненавидишь. — Скажи мне что угодно, только чтобы мне не пришлось уходить.

— Я ненавижу, что ты занимаешь мои мысли больше, чем мне хотелось бы.

— Для протокола, я тоже ненавижу это в тебе.

Улыбка появилась на ее розовых губах, когда она вытерла пот со лба тыльной стороной ладони. Ее щеки раскраснелись. Лицо сияло. Мы могли бы отлично провести время в душе, начисто отмыв друг друга. Но я боялся, что, если сделаю хоть шаг, она отступит. Она оставит меня стоять здесь одного.

— Зачем ты смотрела мои игры?

— Я уже говорила тебе. — Она вскинула руку. — В надежде, что ты проиграешь.

— Врушка. — Предательское подергивание носа выдало ее.

Ее глаза вспыхнули, огонь разгорался в этих прекрасных зеленых омутах.

— Почему люди пялятся на автокатастрофу? Трудно отвести взгляд от катастрофы.

Я упер руки в бока.

— Ты можешь просто быть честной со мной? Хотя бы одну чертову минуту?

— Ты первый.

Ну и черт с тобой. Мне нечего было на это сказать. Как я мог быть искренним с ней, когда я не был искренен даже с самим собой?

Поэтому я промолчал.

И она отступила, качая головой и ступая на лужайку.

— Так я и думала. Уходи, Старк.

Ей не пришлось повторять дважды.

Нелли

— Странно находиться в офисе. — Пирс развернул кресло к окнам за своим столом и провел рукой по заросшему лицу. — Здесь так тихо. Я все жду, что вот-вот заплачет ребенок.

— Что Керриган и дети делают сегодня? — спросила я, закрывая свой ноутбук, который взяла с собой на нашу встречу.

— Этим утром, пока не стало слишком жарко, она повела их в парк. — Он взял со стола свой телефон, достал фотографию и протянул ей.

Констанс сидела в своей коляске, ее драгоценное личико было закрыто шляпой от солнца. Элиас, был в бейсболке, гордо стоял рядом со своей сестрой, широко улыбаясь, как старший брат.

Мои эмоции бурлили, как свежие сливки, которые я добавляла в свой утренний кофе. Счастье. Зависть. Гордость. Желание. И горечь утраты. Потому что с годами я все чаще задавалась вопросом, не упустила ли я свой шанс создать собственную семью. Этой истории могло и не быть в моих планах.

В моем телефоне не было бы фотографий улыбающихся детей.

— Я подумывала о том, чтобы завести кошку. — Я протянула Пирсу его телефон. — Может быть, две.

Он искоса взглянул на меня.

— Ты не любишь кошек.

— Мне не нравится твоя кошка. Она демон.

— Это правда. — Он перекинул ногу через колено. — Как тут дела?

— Нормально. — Я пожала плечами. — Я думаю, мы неплохо справляемся.

— Как дела у Кэтрин?

— Пока все хорошо. — Я наняла двадцатидвухлетнюю выпускницу колледжа в качестве своей ассистентки. — Она умная. Трудолюбивая. Я думаю, она нам подойдет.

Кэтрин выросла в Каламити и, окончив университет прошлой весной, переехала домой, чтобы быть поближе к своей семье. Она была такой же энергичной, как и улыбчивой. За каждое задание, которое я ей давала, она бралась с энтузиазмом и задавала множество вопросов. Но что было ее лучшей чертой? Она не была футбольной фанаткой.

Во время интервью, когда я упомянула, что у Пирса есть несколько знаменитых друзей, таких как Кэл Старк, и ей нужно быть осторожной, она понятия не имела, кто он такой. Кэтрин предпочитала спорту шитье. Она уже пообещала мне одеяло на Рождество.

Прошло три дня с тех пор, как Кэл, обливаясь потом, пробегал трусцой мимо моего дома. Футболка прилипла к его грудным мышцам и прессу, и мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не пригласить его в дом принять душ.

Но я попросила его держаться на расстоянии и твердо верила, что это был правильный выбор. Чем меньше времени мы проводили вместе, тем меньше я хотела его. Тем меньше времени я задумывалась о том, что он делает, где и с кем проводит свои дни.

Как я и сказала ему в прошлые выходные, меня бесило, что я постоянно думаю о нем.

Этот трюк с «скажи мне, что ты во мне ненавидишь» нужно было прекратить, потому что каждый раз, когда я признавалась, я выдавала слишком многое.

Почему его это волновало? Почему его так волновало мое мнение? Это из-за его ухода на пенсию? Что-то случилось лично с ним? Был только один человек, которому Кэл охотно доверился бы. К счастью для меня, он сидел в четырех футах от меня.

— Могу я спросить тебя кое о чем, не по теме? — спросила я Пирса.

Он кивнул.

— Конечно.

— Ты не замечала за Кэлом ничего странного? Или более странного, чем его обычно?

— Нет. А что?

Потому что я беспокоилась о нем.

— В последнее время я сталкивалась с ним несколько раз. Он вел себя… странно.

— Что ты имеешь в виду? — Пирс выпрямился, на его лице отразилась тревога за друга.

— Ну, во-первых, он живет в кемпере.

— Да, но это только до тех пор, пока он не построит свой дом на ранчо, которое купил.

Ранчо, о котором Кэл не упоминал при мне, даже во время нашего обычного ужина. Нет, я слышала о его ранчо на последнем девичнике в пивоварне. Строитель Кэла остановился у нашего столика, чтобы поздороваться с Ларк, и она спросила его о составе его команды. Как только он упомянул имя Кэла, я оживилась и бесстыдно стала подслушивать.