История моей чертовой жизни. Пока я не был на футбольном поле, я был никому не нужен. Особенно там, где дело касалось Нелли.

Щёлк. Щёлк. Щёлк.

— Кэл, — рявкнула Нелли.

— Что?

— Прекрати. Щёлкать.

Я бросил на нее сердитый взгляд, но щёлкать перестал.

Щёлканье было привычкой, которую я выработал много лет назад. Насколько я помню, впервые я начал делать это на футбольном матче в старших классах. На трибунах были скауты. Огни стадиона освещали меня, ожидая величия.

Я начал нервничать, а, по словам моего отца, у приличного квотербека не могут трястись руки. Поэтому я трижды щёлкал пальцами перед каждой игрой, и каким-то образом это обостряло мое внимание. С тех пор так я делал всегда.

— Сколько времени нужно, чтобы родить ребенка?

— Какое-то время, — пробормотала она. — Послушай… У нас здесь все в порядке. Ты можешь идти.

— Нет. — Я хрустнул шеей.

— Кэл! — Нелли вздрогнула от собственной громкости.

Элиас уронил ручку.

— Извини, приятель. — Она мягко улыбнулась ему и взяла красный фломастер. — Как насчет красного?

— Да. — Он взял его и продолжил рисовать город на своем листке бумаги.

Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох, словно пыталась набраться терпения.

— Уходи. Отсюда. Кэл. Проклятья, хождение по комнате, хруст шеей. Я не хочу, чтобы Элиас видел, как я душу тебя сегодня. Просто уходи.

— Нет, спасибо, сладкая.

— Не называй меня сладкой.

Я уперся руками в стол.

— Серьезно, почему так долго?

— Прошло всего три часа. Это займет какое-то время.

— Сколько, например?

— Я не знаю. — Она всплеснула руками. — Схватки у Керриган могут продлиться несколько часов. И даже в этом случае они оставят ее с ребенком в больнице на ночь. Так что, может, ты успокоишься? Как только они устроятся, Пирс позвонит нам.

— Отлично, — пробормотал я, подходя к кухонному окну. Мои большой и средний пальцы соприкоснулись, готовые сорваться, но я остановил себя, когда Нелли прочистила горло.

— Может, нам стоит сделать перерыв в раскрашивании? — спросила она Элиаса. — Мы могли бы пойти поиграть на улице.

— Ура! — Он спрыгнул с табурета, споткнулся при приземлении, но быстро пришел в себя и выбежал из кухни.

Я поспешил за ним, когда он устремился в гостиную.

Нелли тоже бросилась его догонять, и когда мы оба проходили через арочный проем, ее рука коснулась моей.

Мои ноги мгновенно замерли, а по руке побежали искры. Прикасаться к Нелли было так же опасно, как ловить боевую гранату.

Она тоже почувствовала этот электрический разряд. Иногда она таяла. Иногда, как сегодня, это вызывало у нее рычание.

— Почему ты здесь?

— В твоем доме? Или в Каламити?

— И то и другое. — Она прошла по лабиринту коробок и добралась до двери как раз в тот момент, когда Элиас открыл ее. Затем она вывела его на улицу и оставила меня одного.

Почему я оказался здесь?

Потому что мне больше некуда было пойти.

Возможно, я мог бы отыграть в лиге еще несколько лет, но мой контракт с Теннесси истек. Я помог им выиграть два Суперкубка, но генеральный менеджер хотел кого-то помоложе. Кого-то подешевле.

Вместо того, чтобы продлить мой контракт с зарплатой в 39 миллионов долларов в год, второй по величине в лиге, они позволили мне уйти. В первом раунде драфта они выбрали отличного квотербека из Мичигана.

Я мог бы перейти в другую команду, но другая команда означала новых тренеров, новых игроков и новую чушь собачью. Больше прессы и больше политики за меньшую плату. Мой агент предупредил меня, что никто, скорее всего, не согласится на мой прежний контракт, учитывая мой возраст, даже если меня зовут Кэл Старк.

В тридцать три года у меня в крови еще оставались годы игры. Я любил футбол. Но я просто чертовски устал от этого дерьма.

У меня было достаточно денег, чтобы прожить десять жизней, пришло время уйти. И Каламити показался мне подходящим местом для того, чтобы начать все сначала.

— Дядя Кэл! — Элиас помахал мне, когда я вышел на улицу. — Смотри на меня.

— Я смотрю, приятель.

Он нахмурил брови и помчался через лужайку Нелли, перебирая ногами так быстро, как только мог.

Я побежал, чтобы поймать его, подхватил и подбросил в воздух.

— Когда ты успел стать таким быстрым?

Я был здесь из-за его смеха. Я любил этого ребенка. Я был его дядей Кэлом. Элиас, Пирс и Керриган были моей семьей.

Мама была в Денвере, жила в одном доме с тем же безжалостным ублюдком. Пока она не развелась с отцом, между нами всегда было напряжение. Это был негласный выбор — он или я. Она всегда выбирала его. Поэтому я всегда выбирал себя.

И если бы я бросил футбол, я мог бы с таким же успехом жить поближе к своему лучшему другу. Он был единственным человеком, который ничего от меня не ждал.

Ни представлений. Ни подачек. Ни отношения.

— Неллииииии. — Элиас заерзал, чтобы его усадили. — Я гооолодееен.

— Ладно, давай перекусим. — Она протянула руку, взяла его за руку и скрылась в своем доме из красного кирпича.

— Вот тебе и время для игр на свежем воздухе, — пробормотал я.

Меньше всего мне хотелось находиться внутри. В этих стенах между мной и Нелли было слишком мало места. Расстояние было ключом к нашему выживанию.

Но я все равно последовал за ними в дверь, уловив аромат ее духов. В воздухе витали апельсины и орхидеи. Привычка заставила меня вдохнуть и задержать дыхание. Необходимость заставила меня выдохнуть. Выдохнув, я направился к ближайшему окну.

— Здесь душно. Я открою его.

— Хорошо. — Она отпустила меня легким движением руки, уводя Элиаса на кухню.

Почти за два десятилетия мы довели до совершенства наши отношения, основанные на ненависти. Причин для нашего взаимного презрения было так же много, как пылинок, парящих в воздухе и отражающих дневной свет.

На дубе, росшем рядом с гаражом Нелли, где стояла одна машина, щебетали птицы. Легкий ветерок доносил запах свежескошенной травы и летнего солнца. Этот запах тоже напомнил мне о Нелли. Воспоминания, омраченные злыми словами и предательством.

Ее голос доносился из кухни, где она суетилась, открывая дверцы холодильника и шкафчика.

— Ты хочешь крекеры? Или банан?

— Квекевы? — ответил Элиас.

— Ладно. Вот твой яблочный сок.

Я топтался в гостиной, отгородившись от нее стеной. Она не нуждалась во мне. Элиас был в хороших руках, потому что, как и я, она обожала его.

Технически, Нелли была сотрудницей Пирса, его помощницей, но это был просто ярлык. Если бы ему пришлось выбирать, я не был уверен, что он предпочел бы дружбу со мной ее дружбе. Возможно, именно поэтому я никогда не подталкивал его к выбору стороны.

Щёлк. Щёлк. Щёлк.

Она зарычала из кухни, и я практически услышал, как она закатила глаза.

Я подошел к другому окну в гостиной и тоже распахнул его. У каждой стены были сложены коробки. Комната изначально была небольшой, но из-за картона она вызывала клаустрофобию. И присесть было негде. Диван тоже был завален коробками.

— Где у тебя телевизор? — спросил я, заходя на кухню.

— У меня его нет. — Она бросила на меня пренебрежительный взгляд, затем сосредоточилась на Элиасе, который счищал крошки со своей рубашки, жуя пшеничные крекеры.

— У тебя нет телевизора?

— У меня нет телевизора.

Я моргнул.

— Почему?

— Потому что я только что переехала сюда. Потому что я продала тот, что был у меня в Денвере. Потому что я редко смотрю телевизор, и, в отличие от тебя, мне не нужен «СпортсЦентр», чтобы чувствовать себя хорошо.

— Нет, тебе просто нужен флакон отбеливателя для волос и укороченный топ.

Если бы взглядом можно было убивать, Нелли содрала бы с меня кожу девятнадцать лет назад. Думаю, сейчас можно сказать, что я привык к этому убийственному зеленому взгляду.

— А мы не можем пойти куда-нибудь еще? — Я упер руки в бока. — Где больше двух мест?