— Лично я считаю, что «Виннебаго» — это весело. — Пирс рассмеялся. —Кэл решил, что покупка или аренда — это слишком хлопотно, поэтому он арендует чужой фургон. Да, это странно, учитывая, что он мог позволить себе любую недвижимость в Каламити. Но если подумать… в этом есть смысл.

— Правда? — Потому что на самом деле это не так.

— Кэлу нравится создавать у всех впечатление, что он не сторонник обязательств, но посмотри на его жизнь. Он был сосредоточен исключительно на футболе. Карьера была его единственным приоритетом. И он просто ушел. Кэл берет на себя обязательства. Когда он что-то делает, это надолго. Поэтому он тщательно выбирает свои обязательства.

Например, его дружба с Пирсом. И, не желая связывать себя обязательствами по дому, он арендовал «Виннебаго».

— Эти бедняги потеряют свой кемпер, когда он сожжет его дотла, — пробормотала я. — Тогда он, вероятно, обвинит в этом владельцев и подаст на них в суд.

Действительно ли я верила в эти заявления? Нет. Но Пирс как-то странно посмотрел на меня, как будто, возможно, услышал искреннюю тревогу за Кэла в моем голосе. Как будто он увидел чувства, которые я изо всех сил старалась скрыть и проигнорировать.

Мне показалось необходимым сделать дерзкий комментарий. И для пущей убедительности я добавила еще один.

— Если он не может быть вежливым даже с ребенком в инвалидной коляске, то нет никакой надежды, что он будет хорошо обращаться с владельцами мотелей.

— Хм? — Пирс наморщил лоб. — Что за ребенок в инвалидной коляске?

— Его последняя игра. Суперкубок. Помнишь, там был тот парень в инвалидной коляске из фонда «Загадай желание». Он был рядом с Кэлом во время интервью после игры, и у Кэла был игровой мяч. Он должен был отдать его парню, а не сохранить, как свой трофей.

— Он отдал ему тот мяч.

— Нет, он этого не сделал. — Я вспомнила, как смотрела, как он уходил от камер, крепко зажав мяч под мышкой.

Пирс покачал головой.

— Он отнес мяч в раздевалку и попросил всю команду подписать его вместе с футболкой команды. И никто об этом не знает, но однажды Кэл проговорился. Я думаю, у родителей мальчика были финансовые трудности, поэтому Кэл оплатил им поездку в «Диснейуорлд» (прим ред.: Диснейуорлд (официальное название — «Всемирный центр отдыха Уолта Диснея») — самый большой по площади и самый посещаемый центр развлечений в мире. Расположен к юго-западу от города Орландо в штате Флорида, США) прямо перед смертью мальчика. Это было своего рода последнее желание мальчика. Затем он оплатил их медицинские счета. Он даже побывал на похоронах мальчика.

— Что? — Мальчик умер? Мое сердце разорвалось, а глаза наполнились слезами. Бедная семья. Почему Кэл ничего не сказал мне в тот день, когда я упомянула об этом мальчике? Зачем ему делать все это для незнакомой семьи? Моя душа болела за родителей этого мальчика. И еще мне было больно за Кэла.

— Однажды я слышал, как диктор сказал, что ни один квотербек не был так хорош в фальшивой передаче, как Кэл, — сказал Пирс. — Я подумал, что это уместно, потому что он хорош в подделке своей жизни. Он показывает то, что хочет показать миру.

— Не самое приятное. — Я промокнула уголки глаз. — Зачем он это делает?

Пирс грустно улыбнулся мне.

— Тебе придется спросить у него.

— Да. — Я кивнула и встала. — Я позволю тебе вернуться к работе.

Тяжесть на сердце заставляла меня тяжело ступать, когда я возвращалась в свой офис. Сосредоточиться на чем-либо было практически невозможно, потому что моя голова была занята Кэлом. После часа борьбы с несколькими электронными письмами я закрыла свой почтовый ящик и открыла Гугл.

Потребовалось немного поискать, но я нашла некролог мальчика. Холлис Йорк. Его фотография, на которой он улыбается и одет в футболку «Титанов Теннесси», разбила мне сердце. Еще несколько кликов, и я попала на страницу его матери в Фейсбуке. На фотографии в ее профиле был изображен Холлис в инвалидном кресле, улыбающийся от уха до уха, а Кэл опустился на колени рядом с ним.

На коленях у мальчика лежал мяч с автографом.

СМИ должны были обратить на это внимание. Агент Кэла или его менеджер должны были поделиться этим с прессой. Или, может быть, так оно и было. Возможно, это не соответствовало образу Кэла, который хотели создать в социальных сетях, и именно по этой причине никто не видел эти фото.

Сколько еще примеров того, как этот Кэл — хороший, порядочный Кэл — был упущен массами из виду, потому что они были слишком заняты просмотром повторов, в которых он был удален с игры за то, что разозлил судью после пропущенного вызова?

Пирс заскочил ко мне в офис около четырех, перед тем как уйти на весь день. Через пять минут после того, как он вышел за дверь, я сделала то же самое, пожелав хорошего вечера Кэтрин, которая дежурила за стойкой регистрации.

Я въехала в город, но, приближаясь к повороту, продолжала ехать прямо, и здания в центре города проносились мимо моего окна, пока я направлялась к мотелю. Внедорожник Кэла был припаркован в переулке рядом с «Виннебаго».

Он сидел на раскладном стуле перед дверью дома на колесах, одетый в спортивные шорты. Его загорелый торс был обнажен, его пресс был виден только мне. На нем была бейсболка и солнцезащитные очки. Он где-то раздобыл стоячий зонт, и он отбрасывал овальную тень на его импровизированный внутренний дворик.

Я припарковалась и вышла из машины, оставив телефон и сумочку, пока шла к нему.

В сетчатом подстаканнике на его стуле стояла банка пива. Кэл поднял ее, когда я подошла.

— Пиво в холодильнике.

— Нет, спасибо. — Пиво ослабит мою сдержанность, а сегодня, как и в любой другой день, я нуждалась в этом, когда Кэл был на расстоянии вытянутой руки. Я села на свободное место рядом с ним. — Почему, когда у тебя есть это красивое кресло, ты садишься в это?

— Потому что оно не мое. Оно Гарри.

Пожилой женщины здесь не было, но он оставил ее место свободным на случай, если она заглянет.

— Что я должен за удовольствие от твоего визита? — спросил он.

— Правду. — Настала моя очередь выдвигать требования, и, поскольку ни один из нас не был расположен к светской беседе, я не колебалась. — Скажи мне, почему ты прячешься от мира.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Блонди. Я был профессиональным квотербеком в НФЛ. Как ты знаешь, я проводил некоторое время на вечернем футболе по понедельникам. Не сказал бы, что я скрывался.

Я вздохнула, так как чертовски устала от притворства и сарказма.

— Ты понимаешь, о чем я.

Он трижды щелкнул пальцами, прежде чем поднести банку с пивом к губам. По серебристой алюминиевой банке потекли струйки конденсата, две из которых упали ему на колено, когда он сделал глоток. Когда банка опустела, он раздавил ее. Потом мы сидели в тишине, пока тень от зонта не сдвинулась и солнце не коснулось наших ног.

Кэл наконец откашлялся.

— Мой отец — мудак. Ты это знаешь.

— Знаю.

— Он заботится о своем имидже. Не о репутации, а об имидже. Дом. Машины. Деньги. Статус. Жена-трофей. Молодые подружки.

Удивило ли меня, что отец Кэла изменял своей жене? Нисколько.

— А я сын футбольная звезда, — сказал он. — Я просто часть его имиджа. Я давным-давно решил, что не буду выглядеть так же, как Колтер Старк.

— Значит, ты мудак другой породы?

Он пожал плечами.

— Это то, что я знаю.

Шоу. Он научился у своего отца устраивать шоу.

— Но ты же на самом деле не мудак, правда?

— Нелли. — Он бросил на меня равнодушный взгляд.

— Ты был добр к тому мальчику в инвалидном кресле. Ты оплатил его медицинские счета. Ты помог его семье. Почему ты мне об этом не сказал?

Кэл снова щелкнул пальцами, что означало, что я выбиваю его из колеи этой темой. Хорошо.

— У людей сложилось обо мне мнение. В том числе и у тебя.

— Ты не оставил мне выбора. — Я села прямее. — Чаще всего ты был ужасен со мной. В старших классах ты использовал меня. Мучил меня. Унижал меня.