По мне это ужасная жизнь, но, уверен, спроси любого кочевника и он будет говорить об ужаснейших условиях жизни землепашца. Каждому свое.

Управлялся весь этот поток людей ханом, который, по сути и возможностям, как и по статусу соответствовал нашему удельному князьку, ну а боярами при хане были беки. У Аепы была небольшая, но и не малая Орда. Как я понял от словоохотливого Кудалина, всего в Орде до сорока тысяч людей. И вокруг кибитки, кибитки… все пространство в них и в телегах. Огромное количество коней, волы, козы, овцы.

Вот еще одно направление для того, чтобы торговать на взаимовыгодных условиях. Разводить коз, овец при таком образе жизни вполне можно. А я смогу освоитьпочти любое количество шерсти.

Создать прядильный механизм, примитивный, относительно машин из двадцать первого века, конечно, я могу. Для этого не нужно быть семь пядей во лбу и достаточно хотя бы увидеть такой станок, пощупать его. Я видел в музее похожие на «Прядилку Дженни» механизмы, щупал там же, а после еще и читал про технологии, которые заложили, наряду с развитием металлургии, основы для Промышленной революции.

Так что смогу, может не сразу, путем проб и ошибок, но сделаю. Главное, это идея, которую выстрадали люди в условиях необходимости создать что-то похожее. Сейчас таких условий нет, промышленное производство тканей почти что бессмысленно, нет рынка сбыта для серьезных объемов производства. Но и я не собираюсь покрывать Русь сетью мануфактур, а вот одна-две такие мануфактуры очень даже в тему будут. И своих одену и продать кому найдется. Так что использовать чужую идею, даже когда для нее не созданы условия, это нормально, для отдельно взятого воеводы Братства.

Вот сделать ткацкий станок, уже навряд ли, там технология сложнее. Как я не щупал, принцип понял, но пока не понимаю, как с нынешними технологиями можно создать механизм. Тем не менее, одно из первых дел, чем я займусь дома, будет создание прядильного станка.

Льняная ткань хороша, только ее нужно продавать не на Руси, а, например, в Индии. Как до нее добрать еще?.. Утопия, но хотелось бы… Если верить тем книжкам, что я читал в прошлой жизни, в Индии льняная одежда стоила баснословно дорого, как у нас, наверное, шелк. Для Руси же, лен — обычное дело. Но даже своих одеть и начать продавать мелкими партиями льняные нити, уже окупится и труд и создание прядильного станка с самолетным станом. А вот шерсть — это на севере намного ценнее и нужнее. Разводить самому овец так же нужно. Но зачем специализироваться на этом, распыляя силы? Тем более в Суздальском Ополье, где качество земли очень даже высокое? Тут зерно в пору выращивать и в товарных масштабах.

Как только мы выехали на большое поле, усеянное повозками и заполненное копошащимися людьми, навстречу выдвинулся отряд из человек двадцати. Я узнал Аепу. Сложно ему, наверное, без кисти руки, но смотрю, что парень справляется.

— Друга мой, знать уже, что воевода ты, я была доволен, — сказал первым делом Аепа.

Когда подскакал хан, мы с ним оба спешились и обнялись. И было чувство, что меня тут ценят. Ну да сколько пережили с ним! Сколько уже собирались умирать с честью на том самом холме, но выигрывали схватки с врагом, оставаясь в живых.

— И я рад, друг мой, что ты не унываешь. У меня для тебя есть кое-что, — сказал я и подал знак Ефрему.

Мой ближний десятник сразу же вложил мне в руку железное изделие. Это был металлический крюк, в который можно было засунуть культю и при помощи кожаных ремешков вполне плотно закрепить. Я заказал крюк у киевских мастеров и остался почти довольным. Все же оставалась уверенность в том, что мои ремесленники могли сделать даже лучше. Но, если сложиться, может еще придумаю по лучше изделие.

Хан примерил, Ефрем услужливо помог ему правильно закрепить ремешки, но оказалось, что ячуточку ошибся размером. Можно было сделать на сантиметр меньший диаметр.

— Я могу теперь держать поводья моего коня! — воскликнул Аепа на своем родном языке, а Кудалин сразу же перевел мне слова хана.

Минут десять Аепа только и занимался тем, чтоапробировал подаренный крюк. Пусть при помощи его в бою сложно управлять конем, но не мне половцу рассказывать, что можно выдрессировать коня поворачивать соответственно ударам по бокам животного. Да и приспособить поводья можно под хана. Главное же, что изделие понравилось Аепе, значит правильная атмосфера, нужная при заключении сделки, создана.

— Я знать о ты приехать. Прайтико я, в моя шатра, — сказал хан и мы отправились в центр множества повозок, где выделялись размерами и внешним убранством четыре шатра.

— Это мой дом и дом жена мой, это дом старший сестра, она скоро уходить в соседний Орда, становиться жена. Мой зятя не участвовал в война, он бояться, что иная Орды придут к нему. Я защищать его… — Аепапосмотрел на меня. — Ты защищать его?

Наивная простота! Я тут прокручиваю сценарии разговоров, хитростей, плету в голове фразы и выражения, чтобы опутывать хана. А он правду матку, да прямо по лбу. Хотелось спросить: «Тебя папа не успел ничему научить?» Так сразу и я согласился защищать какого там хана, который ни одной серебряной куны мне даровал!

— Все возможно. Но я, думаю, что должно хватить уже того, что я провозглашу твоего союзного хана «другом Братства». Но… — теперь была моя очередь чуть нахмурить брови и пристально посмотреть на собеседника. — Я не могу признавать и приходить на помощь тем, что не одной со мной веры. И кто не выгоден Братству. Всякая помощь, она денег стоит. Мы с тобой дрались вместе и это еще больше, чем деньги, а вот твоего зятя я не видел на поле боя.

Аепа по-мальчишески фыркнул, проявляя недовольство, но не стал выказывать, или спорить, а сказал несколько иное:

— А говорить хану Ашаруку, что не след ходить поганцем, Христа принять надо. А он говорить, что скорее Аллаха принять, у него там, рядом с Ордой идти булгары.

— Это выбор каждого, мой друг. Примет ислам, пусть обращается к эмиру за помощью, а я же не стану посылать воинов своих на смерть без выгод, — отвечал я.

— Я знать, я воевать рядом с ты. Но нельзя стоять у шатра, нужно лежать в шатра и вкушать еда, — улыбнулся Аепа и, дождавшись когда воин-половец подымет массивный ковер и тем самым откроет ему проход в шатер, прошмыгнул во внутрь, следом вошел и я.

Сопровождение как мое, как и ханское осталось снаружи.

— Я рад, что ты приехать, — сказал Аепа и предложил мне пиалу с непонятной субстанцией.

Принюхавшись, я вполне уверенно сделал глоток ароматного говяжьего бульона с большим количеством перца и каких-то еще трав, а еще пересоленного. Пересол и перец — признак богатства и, если такое подают гостю, то говорят, что ценят его. Хорошо, что меня всего-то ценят, а не, к примеру, восхищаются, а то мои вкусовые рецепторы вообще взвыли бы. И так пить бульон было сложно. Если остроту я вполне воспринимаю и даже соскучился по ней, то соли было слишком много. Однако, я поблагодарил радушного хозяина.

После мы поели мяса, причем обгладывали одну кость по очереди. Это было так же признанием чуть ли не родства. Это кушание запивали тем же бульоном, заедали хлебом. И такой вот был перекус, а еда, как сказал Аепа, только готовится и к вечеру будет пир.

Начались переговоры. Хотя назвать переговорами процесс, когда озвучивались пункты договора и сразу же по ним наступал консенсус, нельзя. Отдать сто десятин земли? Легко, берите триста! Единственно, что в приоритетном порядке производить обмен с Ордой, выдавая готовую муку людям Аепы. Ну и небольшой выход, так сказать, плата за аренду земли. Охраной заниматься следует вместе.

Во всех вопросах, если это только не будет вредить Руси и интересам Орды, мы договорились, что помогаем друг другу всеми силами. Аепа объявляет меня «другом Орды Аепы», я объявляю его «другом Братства», но когда больше половины от всех союзных половцев Орды примут православие. Хан заверил, что это уже произошло и что у них был священник из русичей, но старик умер, и дело его заглохло. Решили обратиться с этим вопросом к новому Ростово-Суздальскому епископу. А я подумал, что нужно ускорять создание академии, чтобы выращивать в достаточном количестве православных миссионеров.