Кстати, комично выявил. Все кандидаты читали «Символ веры». Каково же было мое изумление, какименно некоторые кандидаты в послушники прочитали молитву, в которой святой дух исходит из Бога-отца, а ещё и от Иисуса. Это католическое филиокле. А после, когда нужно было осенить себя крестом, у таких вот ряженных «православных» рука дергалась, хотела перекреститься обычным образом, как привыкла.

Так что работа эта была очень важная, и с ней мне помогал Стоян. Его думаю ставить на внутреннюю службу безопасности. Уже понятно, что при выходе на европейский и византийский простор, Братству нужна бдительность, чтобы выявлять шпионов, да и просто неблагонадежных. Вот никогда я не любил «особистов», но ведь без них никуда.

— Ну, что скажешь? — спросил я Стояна, когда счетпрошедших собеседование кандидатов на вступление в Братство перевалил за восемьдесят, и я решил взять паузу.

— Из тысячи двухсот пятнадцати человек, оставить меньше тысячи, а еще и половины не просмотрели людей — это какой-то гнев Божий. Легче под стрелами стоять, чем вот это все… душу у людей выворачивать, — с раздражением говорил Стоян.

— А ты привыкай, витязь-брат, скоро только тебе этим заниматься. Не досуг мне, воеводе, разбираться в душах тысяч воинов, — сказал я, протягивая руку к чаю.

Нет, конечно, это не был классический чай, а лишь какой-то травяной сбор, но вполне сносный, с кусочками сушеных фруктов, дорогой напиток, между прочим. Но меня обуревала такая тоска по чаепитию, или по кофепитию, хоть бы и по какао, что не важен сам напиток, важнее некая церемония, мысли и философское состояние, когда вкушаешь ароматный горячий напиток. И почему-то сбитнем, или квасом, взваром, я не могу покрыть эту потребность, а вот заваренным сбором,получается.

— Я не стану тебе говорить, воевода, насколько не хочу этим заниматься, ты и сам все знаешь. Я просто сделаю, как надо. Тем более… Ты уже меня витязем нарек? Так? Али мне почудилось? — последние слова Стоян спрашивал с хитрым прищуром.

— Не почудилось, — с улыбкой отвечал я. — Кстати, будь немного осторожен, армяне — народ весьма замкнутый и строгий к жизни. А ты бегаешь к одной… Мне ссоры с армянской общиной не нужны.

— Я понял, воевода, я решу это проблему, — решительно, не без обиды в голосе, видимо за то, что я влез в его личную жизнь, сказал Стоян.

— Еще, мне тут птички принесли сведения, — подражая тому, как в известном сериале говорил евнух Варис, сказал я. — Венецианцам стало известно о том, что их скоро будут убивать. Нужно организовать охрану всех наших складов и приставь свой десяток, ненавязчиво только, охранять, ну или следить за княжной. Знаю, что ее охраняют, но эти охранники мне кажутся слабоватыми.

— Будет сделано, — сказал Стоян.

— Ладно, послезавтра свадьба, нужно выспаться. Давай… — я не договорил.

Где-то на грани слышимости я распознал звуки боя. Удар металла об металл, выкрики, топот копыт по мощенным камнями дорогам.

— Быстро узнать, что происходит! — приказал я, вставая со своего стула и направляясь в угол комнаты.

Стоян со скоростью пули выбежал из моего временного жилища. Когда он раскрыл дверь, направляясь по лестнице на улицу, звуки боя стали еще немного отчетливее. Можно было вырвать бычий пузырь, который тут служил окном, тогда возможно понял, откуда звук, но я спешно облачался в свои доспехи, брал тул с арбалетными болтами и после спешно взводил все три тетивы на своем скорострельном арбалете, сделать который удалось только тут, в Константинополе. Все же мастера в Византии пока что отличные, вот с такими мне бы поработать.

Я выбегал на улицу, только лишь на пару метров опережая воеводу Димитра.

— Откуда звуки боя? — на ходу спросил я.

— Усадьба княжны и Ивана Гривня, — сказал великокняжеский воевода.

Я выругался. Почему оттянул отдать приказ обдополнительной охране Евдокии Изяславовны? Но не время для рефлексии.

— Отправляй всех своих конными к европейскому кварталу, пусть перегораживают дороги и костьми ложатся, но не пускают венецианцев к себе. Там они закроются и станут требовать с императора за его невесту невесть чего. Мануил может и пожертвовать невестой. Быстро! — кричал я на Димитра.

— А ты чего тут раскомандовался? — не так, чтобы решительно спросил великокняжеский воевода.

— А ты взаправду решил, что время выяснять отношения? — кричал я.

Выбежав во двор, и я и Димитр стали сыпать приказами. Все же деятельный он командир. Воевода казался уверенным, строгим и требовательным, ратники великого князя, та их часть, что была рядом с гостиным домом, где проживала русская делегация, спешно отправлялись в сторону венецианского квартала. Мои воины так же подняты по тревоге и часть из них, дежурные два десятка, уже ускакали, чтобы перегородить всего-то две дороги, которые вели к компактному проживанию европейцев в Константинополе.

— Не успели! — с досадой выкрикнул я, когда увидел, как усадьба, где отдельно проживала княжна Евдокия, стала разгораться.

Я рванул к усадьбе, только лишь отдав приказ найти моего цезаря, нового фаворита среди коней, необычайного, выносливого, казалось, что разумного, как человек. Подбегая к усадьбе, я окинул взглядом окрестности. Ворота были настежь раскрыты, а возле них лежало не менее десяти тел охранников невесты императора. Уже зазвенели церковные колокола, начинался сущий хаос на улицах, а я, ударяя своего коня по бокам шпорами, летел в сторону Венецианского квартала. Никто не смеет обижать русскую княжну!

Взбегая по лестнице, опережая иных воинов, рванувших вслед за мной, я думал: а что, если уже поздно и ее убили? Тогда я буду зубами глотки грызть исполнителям и всем заказчикам, успокоюсь только когда увижу лужу крови венецианского дожа.

Становилось сложно дышать, угарный газ быстро заполнял все помещения каменно-деревянного дома, даже те, где пока не было огня.

— Сюда! — выкрикнул я, заметив в одной из горниц лежащего Ивана Гривня.

У русского посла была разбита голова, но он дышал, вдыхая дымы. Сколько так мог прожить? Пять минут? А после угореть? Бойцы быстро взяли Ивана и понесли его во двор. Он очнулся и начал бормотать: «Они забрали княжну!»

Понятно было, что Евдокии тут нет, но я все равно оббегал все комнаты, доверив такое занятие другим воинам, но на другом крыле здания. Минута, не больше, времени все займет, как раз хватит, чтобы как-то сориентироваться ратникам, и привести моего коня к усадьбе.

— Ты кто? — удивленно спросил я, когда зашел в одну из дальних горниц и увидел там мужика.

— А-а-а! — заорал мужик и рванул на меня с мечом, конструкции, похожей, как я видел у венецианцев. — Фанкуло!

А вот маты на итальянском, как и немного сам язык, я знал. Бросив взгляд на массивный сундук с серебряными гривнами, изделиями из серебра и золота, я даже успел удивиться, насколько же велика человеческая алчность, как она может полностью поглотить сознание, притупляя чувство самосохранения и даже страх перед смертью. Этот явно был в числе тех, что украли Евдокию, но, завидев богатство, решил забрать его. Вот только тяжела ноша оказалась, и преступник пихал драгоценности себе за пазуху и в штаны, не имея возможности унести весь сундук.

Этот фактор и сыграл главную роль в моей быстрой победе. Противник оказался неподвижным и сабля в моих руках рассекла дымок, устремляясь к голове мородера.Есть, убит.

Не теряя времени, я побежал вниз, чтобы теперь уж точно сесть в седло и спешить на поиски Евдокии. Жаль, что она не спряталась где-то в доме, я проверил все или почти все, не убита, так как не увидел я мертвого красивого женского тела. Значит, все-таки увезли. Нужно было проверить дом, а теперь необходимо мчаться быстрее ветра, но догнать похитителей, или убить всех в Венецианском квартале, если я опаздаю.

Я выжимал из своего мощного коня все, на что способно животное, но и этого казалось мало. Примерно полторы версты оставалось до Венецианского квартала. С попутным ветром выветрились и все сомнения, что именно туда направились подлецы, взявшие в заложники Евдокию Изяславовну. Я ощущал ненависть к тем людям, которые решились на преступление против девчонки.