Конструкция была мне известна из детства. И нельзя сказать, что детство было такое, мягко сказать, неправильное. Все было правильно, как у многих тогда. Дед ставил брагу, а после, когда брага подходила, они с батей в подвале дедовской хрущевки гнали «продукт». Экспериментировали еще. Так поступали не только мои родители. Особенно во второй половине восьмидесятых годов самогон гнала каждая третья семья. Такой вот был «сухой» закон на закате Советского Союза.

Не хочу спаивать Русь. Такая отрава, что будет капать из краника в глиняный кувшин, способна убить целый народ. Если люди так пьянеют от пива, то крепкий алкоголь будет не завуалированным ядом, а самой, что ни на есть отравой. Но… почти все нужно пускать на продажу и будь, что будет с европейскими народами. Деньги за это можно получить очень серьезные.

А еще одним уксусом в нашей примитивной, но уже где-то и продвинутой медицине, не обойтись. Алкоголь может быть дешевле уксуса и использоваться и как антисептик, и…анестезия. Притупление боли, к примеру, когда нужно вытянуть стрелу, очень важно. Ведь человек может умереть от болевого шока даже чаще, чем от раны.

И только на четвертый день я отправился на учебные площадки военного лагеря у Воеводино. Так получилось, что я теперь не могу усидеть на одном месте. Я люблю свою семью, это понял отчетливо и больше не подвергаю никакому сомнению. Но домоседом не могу оставаться.

Град стрел летел в идущих на таран конных ангелов. Свистело оперение, создавая ощущение неминуемой смерти. Стучали о воинские доспехи древки пущенных стрел. Но воины все равно шли вперед, не взирая ни на что. Они должны были прочувствовать страх перед обстрелом стрелами, понять, осознать защищенность и крепость брони.

— Каскад! — скомандовал командир-тысяцкий Боброк и тысяча, почти тысяча двести воинов, ускорились.

Приказ был продублирован жестом командующего, а также один из трех знаменосцев поднял соответствующий стяг. Так что слаженность не была потеряна, и лавина конных крылатых ратников единым организмом устремлялась на врага.

Они долго учились этому, спотыкались, терялись, получая увечья. Одиннадцать воинов не дожили до момента, когда они будут на интуитивном уровне совершать все необходимые маневры. Да, учение было жестким, порой жестоким, особо никто не щадил ни себя, ни своих подчиненных. Но нет времени на раскачивания, воин должен воевать, а не только лишь учиться. Как результат — атака на условного противника развивается согласно основам тактики.

Теперь половцы не смогут, не успеют удрать. Да у них особого шанса на побег и не было. Несмотря на то, что у русичей удельный вес снаряжения больше на пятнадцать килограммов, чем в среднем у хорошо вооруженного половца, кони Братства более выносливые, чем у большинства кипчацких воинов. Это было связано с тем, что конным ангелам был положен лучший конь, чем иным всадникам Братства.

— Согласен, мой брат, что твои не сдюжат от такого удара? — спросил я у хана Аепы.

— Согласен. Но ты же не учел, что в иной раз стрелы будут боевые, бронебойные, — сказал половецкий хан.

— Ну, ты опять, — усмехнулся я. — Проверяли же с тобой новые панцири с пластинами и латами. Нет той стрелы, что пробьет такое.

— Тяжелый самострел пробивал, — не унимался хан.

— И у тебя есть тяжелые самострелы? Нет, — усмехнулся я. — Вы же только с луками. И не нужно пока иное. Как тяжелый арбалет волочь с собой на коне? Только, чтобы спешиться, выстрелить и убежать?

— Тоже верно, можно и так, — согласился мой родственник.

— Вот… и таких воинов я так же создаю. Им не нужны ладные кони, но после выстрела, самострельщики уже скорее всего смертники, только и остается, что бежать. Перезарядка до двух минут, — выдал я идею создания рейтаров.

Тактика сугубо степная: налет-обстрел-уход. И такие вот рейтары-самострельщики могут сильно помочь в атаке той же пехоте, или прикрыть фланг.

— Ты же не собираешься против меня воевать? — насторожился Аепа.

— Нет, конечно. Ты же мне родственник, а еще ты вассал великого князя, почти как и я. В чем наши противоречия? — отвечал я.

Уже третий час к ряду мы с ханом устраивали учения в поле. И это не прихоть двух имеющих власть мужчин. Учения, которыми в этом времени несколько пренебрегают, — неотъемлемая часть обучения ратника. Своего рода, это проверка на «вшивость». А еще, учения — почти бой. Если новик будет участвовать вот в таких представлениях, для него бой будет, как учение, а учение, как бой. Психологически легче тогда воевать.

Вот и сейчас я «обкатывал стрелами» свои танки, то есть тяжелых ратников-ангелов. Да, ангелами становятся почти всегда те, кто уже участвовал в сражениях, но пусть прочувствуют удары стрел на себе, услышат этот звон. Конечно, стрелы не боевые, на них нет наконечников, лишь металлические наклепки, чтобы звук удара металла о металл был. Вместе с тем, правильно среагировать на приказ в условиях, когда на тебя обрушивается поток стрел, многого стоит. Вот и обучаем не теряться, а выполнять свою работу в любом шуме и даже, когда по тебе ударяют смертоносные предметы. Тут же и кони учатся, привыкают к звону об их доспехи.

Учились и союзные половцы. Их тактика теперь больше становилась степной, чем раньше, хотя элитный отряд в пять сотен тяжелых конных по типу моих ангелов у Аепыимелся. Вместе с тем, мне нужно было качественное прикрытие на флангах, если придется самостоятельно воевать. И я рассчитывал на половцев. А еще, если случится таранный удар в исполнении ангелов, нужно же кому-то следовать за братьями, дабы добить рассеянного противника. У меня мало своей легкой кавалерии.

Орда хана Аепы уже превысила девяносто тысяч человек и теперь разделилась на два кочевья. Мой родственник послушал меня и посадил на землю некоторых из половцев, а я прислал одного из своих старост, чтобы тот прояснил основы хозяйствования на земле. Много чего половцы выращивать не будут, но овес для себя и для коней хотят посадить.

— Давай твоих пешцев еще постращаем, — усмехнулся хан.

— Хватит, уже и так пять раненых и три коня убиты. И все это твои воины, брат мой, — наступила очередь и мне посмеяться. — Так мы и без боя нанесем друг другу ущерб, что и врага не нужно.

Аепа все никак не успокоится от того фиаско, что случилось с его конными при учебной атаке на строй пехоты. С одной стороны, у меня убежали, побросав оружие, тридцать семьчеловек, с другой стороны, половцы не смогли даже ворваться в построение пикинеров. Несмотря на то, что пики в руках пешцев были без наконечников, половецкие кони просто побоялись вклиниваться в строй пехоты, капризничая и часто скидывая своего наездника.

Вот и выходило, что хан Аепа смеется над трусостью моей пехоты, несмотря на то, что из всего числа новиков бежало только восемь процентов. Ну, а я смеюсь с того хаоса и той растерянности, которая возникла в стане условного противника, когда половцы приблизились к пехоте. Учитывая то, что мои арбалетчики из-за спин пехотинцев разрядили свои самострелы, половцы с катастрофическим счетом проиграли в этом сражении.

Кстати, арбалетчики стреляли с боков пехотного построения, там же были и отряды моей конницы. Как арбалетчики умудрялись стрелять из-за спин пехоты? А у них сейчас шиты-конструкторы, где можно выдвинуть дощечку, опереться на нее, как на ступеньку, и на несколько секунд, сколько потребуется для выстрела, стать на пару голов выше пехотинцев. Приспособа мелкая, но, как оказывается, может создать некоторые неудобные для противника тактики.

В целом с арбалетчиками я решил еще работать. Что мешает сделать так называемую «улитку». Это стрельба караколированием. Линия стреляет, уходит, стреляет вторая линия, и так далее. То, что позже переняли аркибузиры. Обучаем две сотни арбалетчикам такому приему, не все выходит гладко. Большая дисциплина нужна и слаженность действий.

— Ты же понимаешь, Владислав, сколь большими силами нынче обладаем? — спросил после окончания Военного Совета хан Аепа.