Такая государственная система — моя идея. При этом я прекрасно понимал, что несколько натягивал сову на глобус. Боярская Дума и Дума Князей несколько дублировали друг друга. Однако, с одной стороны, нужен механизм оперативного принятия решений, и возлагать всю ответственность на царя — это в данных условиях невозможно. С другой стороны, нужно хоть как-то учитывать интересы князей, для чего создается Дума Князей. К примеру, лишить кого-то из Рюриковичей стола кормления можно после решения большинства иных родичей.

Нельзя было сразу устанавливать абсолютизм, или такую форму правления, как в Византии. Нужен некий промежуточный вариант, но без скатывания в вольницу, как, к примеру, это случилось в иной реальности с Великим княжеством Литовским и после с Речью Посполитой. Для абсолютизма, против которого я ничего не имею, нужна и традиция и сильные меры принуждения, которых пока нет.

Запретить князьям владеть дружинами нельзя, это так же нарушит только налаживающийся порядок дел. Да и лишив силы князей, нужно противопоставить им иные силы сдерживания и правопорядка, а, а для этого нужно неимоверное количество средств. Постепенно, но будет проводиться централизация, она уже идет полным ходом. Если у царя будет свой личный домен заведомо больший и богаче, чем у кого-либо из князей, то и царская власть будет крепка и нерушима.

Сейчас царь обрастает и Владиморско-Суздальской землей и Новгородской, осваивается, пусть пока и Братством, Пермская земля, Камень, он же Урал, впереди. Есть и Тьмутаракань, которая способна стать серьезным подспорьем для русской экономики. Булгария так же входит в царский домен. Так что власть царская сильна и будет таковой оставаться.

— Говорить нужно, воевода! — сказал мне Мстислав Изяславович, когда мы уже пировали в Смоленске у дяди царя Ростислава Мстислава.

Ростислав, а после и царь хлопнули в ладоши и всех пирующих, будто ветром сдуло.

Я улыбнулся. Ощущение, что меня сейчас будут продавливать. Или обвинять в чем-то? Но их ждет сюрприз. Хотел я об этом говорить уже на своих землях, но раз хотят серьезного разговора, то пусть так и будет прямо сейчас.

— Владислав Богоярович, ты же сам был из тех, кто привел Русь в царству. Как видишь ты себя в нем? — спросил Ростислав.

Вопрос был вполне оправданным, неоправданно было то, что его задает не царь, а его дядя. Не общаюсь ли я с первым на Руси царским фаворитом? Впрочем, понятное дело, что Мстиславу нужно опираться на авторитет своего дяди, вот только очень на то надеюсь, что Ростислав будет находиться в Смоленске и не станет прирастать землями, а Мстислав останется править в Киеве и, напротив, еще включит некоторые земли в свой домен.

— Я понимаю, что ты имеешь ввиду, Ростислав. Я сжег Новгород, у меня много войск… Я, везде… — я улыбнулся видя, как оба моих собеседников синхронно кивали моим словам. — Ты спрашиваешься, что я собираюсь сделать? Отдать большую часть Братства Царю, чтобы он получил свою стражу, силу, способную решать много задач.

Сказать, что царь и его дядя были в шоке, так ничего не сказать. Да я и сам несколько внутри содрогнулся, когда вот так добровольно сказал, что отдаю свое детище. При этом, решение было принято уже давно.

Нет, не все собрался отдавать, и я останусь богатым человеком и буду содержать свою тысячу, ну пусть две тысячи, ангелов, да немного пехоты и артиллерии, которые станут дислоцироваться на окраинах государства. Но это не будет более чем трехтысячное войско.

— Я не совсем понял, — после некоторой паузы сказал царь.

Что мне нравилось в нынешнем царе, что он не считает за позор признаться в непонимании и всегда уточнял то, в чем не до конца разобрался.

— Я хотел бы передать тебе, государь, более восьми тысяч ратников, при этом еще и часть земель. Оставь мне только Воеводино и те земли, что рядом. От Суздаля не откажусь. Еще я дам на два года содержание всех войск, коней, брони. После сам кормить их станешь. Сможешь забрать к себе часть моих мастеровых, чтобы в Киеве начать производство и с него кормиться, — говорил я под удивленные переглядывания дяди и племянника.

С самого начала, когда уже стало понятно что Братству быть и что оно может зарабатывать большие деньги, осваивать большие жизненное пространства, я принял для себя решение, что не стану костью в горле Русского государства. История учит, что на смену децентрализации и всяким орденам всегда приходит мощное государство, или же это государство начинает конфликт с различного рода субъектами. Тамплиеры, те, из другой реальности, не дадут соврать.

Если на Руси начнётся противостояние между Братством и русскими княжествами, Царем, то, как я уже говорил ранее, ни к чему хорошему это не приведёт. Я остаюсь здесь, никуда не ухожу, и буду развивать технологии буду курировать воинскую школу, возможно будут принимать какое-то участие в политических делах Руси. Но на своём примере я показываю, что Царь — это не всего лишь набор из четырёх несвязных букв, если следовать новой грамматике, которую я распространяю. Царь — это нечто намного больше.

— А твои корабли? — с прищуром спросил Ростислав.– Твои пушки?

— Мастеров, чтобы наладить первое производство пушек в Киеве, я отдам. Иные останутся пока у меня, но из десяти пушек я буду оставлять себе только две, — почти не задумываясь отвечал я.

— Почему ты так решил? — спросил государь.

— Потому что ты мой Царь, я дал клятву верности тебе. Потому что не хочу с тобой иметь усобиц. Я понимаю, что Братство нынче вошло в великую силу. Мириться с такой силой не может ни один правитель. Потому я добровольно отдаю большую часть этой силы тебе, чтобы ты мудро правил, уповая на то, что не обидишь, — решительно отвечал я.

— Тебя попробую обидеть, — рассмеялся Ростислав.

Этот смех смоленского князя был несколько нервным. У меня сложилось впечатление, что Ростислав только что прощался с какими-то своими идеями воцариться на Руси. Если у Мстислава Изяславовича будет кроме собственной дружины, и собственного войска, ещё и сила, которая ему перейдёт от Братства, то уже не будет никого, кто бы мог сравниться с ним в силе. И тогда система устоит, и Ростислав так и останется лишь смоленским князем. И не только Ростислав Смоленский, но Иван Берладник, иные князья, никто не сможет возвысится.

— Я клянусь, что ты и твои потомки не пожалеют об этом решении. Я назову тебя своим братом и закреплю навечно за тобой те земли, что некогда даровал тебе мой отец. Ты же взамен отдашь мне всё остальное, — торжественно произнес Мстислав Изяславович.

Я встал и в пояс поклонился своему государю. Ни в коей мере я не посчитал подобные поклон каким-то унижением. Я делал это искренне и уже сейчас посчитал, что моя миссия почти что и выполнена. Да, ещё предстоит немало дел, но отныне я не столько развиваю Братство, сколько положу усилия на укрепление царской власти.

Братство теперь будет заниматься периферией, уходить дальше на Восток, осваивать новые земли. Именно мои братья должны стать тем, чем в иной истории стали казаки. Пограничная служба России и развитие экономики на окраинах империи — вот два направления, которыми будет заниматься Братство. Если мои силы будут находится на Урале, или в Сибири, сдерживать Степь, то никаких противоречий с русским государством не будет.

Быть России сильной! Она должна выстоять и против монголов и против всех тех испытаний, которые готовит история.

— Еще одно дело осталось незавершенным, — менял я тему разговора. — В скором времени нас ждёт война с сельджуками. Давайте поговорим о том как будем их бить.

Я несколько лукавил, говоря о том, что дело только одно. Ещё хватает задач, которые нужно решить русскому государству. Ещё нужно наладить торговые связи в Средиземноморье, нужно начинать осваивать Урал и его недра, чтобы прочно стоять на ногах и иметь возможность доступа к металлам. Но это всё потом. А пока, действительно, нужно бить сельджуков, несколько усиливая Византию, но при этом подписать с империей ромеев такой Союзный договор, при котором Русь будет полноправным союзником, ни в коем случае не придатком империи, может даже наоборот. Еще посмотрим, кто будет ведущим, а кто ведомым.