Вместе с тем распространение во Внутренней и Северной Азии широкой глобализационной волны в среднесрочной перспективе способно вызвать крупные осложнения. Возможно появление реакции культурного отторжения, феномена консолидации и «закукливания» верхов, смещение политики тех или иных стран в сторону изоляционизма, с одновременным усилением там внутренней нестабильности, государственного произвола и общественных беспорядков. На этом этапе не исключено обострение борьбы различных внешних сил за контроль над ситуацией и нагнетание напряженности во всем евразийском «широтном эллипсе».

То же самое, но с отставанием «на такт» может произойти в материковой, глубинной Африке. Менее вероятны явления разбалансировки в приморских районах, где силы глобализации действуют в наиболее благоприятной среде. Но и там возможны сбои и нестыковки, различного рода кризисы (финансовые, экономические, политические и даже военные), что может замедлить процесс трансформации мира в тесно и позитивно взаимосвязанный организм.

Особенно это касается промежуточного пояса Афразии (Северной Африки и «большого» Ближнего Востока), так как именно в нем сходятся характеристики как первого (континентального), так и второго (океанического) типов. Линия разлома пролегает также и внутри крупнейших государств Азии и мира — Китая и Индии, что вносит дополнительную неопределенность в будущий ход глобализации.

Наряду с глобализацией в начале XXI в. широкое распространение получил процесс регионализации, создания различных межгосударственных объединений. Начавшись на Востоке сразу после Второй мировой войны с образования Лиги арабских государств, он спустя полвека привел к появлению ряда межправительственных организаций. Некоторые из них включали только соседние и смежные государства, принадлежащие региону Востока. Наиболее успешным и устоявшимся из них надо считать АСЕАН (Ассоциацию стран Юго-Восточной Азии). Достаточно длительную историю существования имели СААРК (Ассоциация регионального сотрудничества стран Южной Азии) и ССАГПЗ (Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива). Более молодой и в целом мало эффективной оставалась ОЭС (Организация экономического сотрудничества), включающая Турцию, Иран, Пакистан, а также Афганистан и шесть постсоветских государств с преимущественно мусульманским населением. Еще меньше стаж был у ШОС (Шанхайской организации сотрудничества), возникшей по инициативе Китая и России и объединившей еще четыре страны Центральной Азии.

Государства Востока составляли большинство не только в этих территориально-региональных объединениях, но и в межгосударственных организациях, действующих на иных основаниях, а именно общей идеологии в мирополитических делах (движение неприсоединения), религиозной общности (Организация «Исламская конференция»), торговли и сотрудничества (Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество).

Не перечисляя все проекты многосторонней дипломатии, в которых участвовали азиатско-африканские государства (совещания, регулярно проводимые встречи и форумы), следует подчеркнуть, что регионализм чаще всего способствовал глобализации. Вместе с тем он мог выступать и как альтернатива ее господствующему типу. Последний определялся заглавной, инициирующей ролью Запада, т. е. наций Европы и Северной Америки, к которым на правах экономически развитого и цивилизационно синкретического государства присоединилась Япония.

Положение России с этой точки зрения представлялось в начале XXI в. еще не до конца проясненным, хотя она и была участником «клуба восьми», неформального лидера в процессах глобализации. То же самое в определенной мере касалось Китая и Индии, готовых как к сотрудничеству с Западом, так и к оппонированию ему по ряду вопросов.

Запад сам сохранял неопределенность, укрепляя структуры НАТО, единственной по сути на начало XXI в. крупной международной военно-политической организации. Более того, он способствовал расширению поля деятельности этих структур, их продвижению с запада Европы на восток, с Ближнего Востока на Средний и в Центра юную Азию.

Нужно отметить, что после окончания холодной войны (уже с 1987–1988 гг.) военные расходы в мире стали снижаться, и к 1996–1999 гг. опустились с 1,2 трлн. до 800 млрд. долл. (в постоянных ценах 2005 г.). Затем суммарные ассигнования на оборонные цели начали новый подъем. Причем происходил он главным образом за счет США, хотя и государства Востока внесли немалую лепту. К 2004 г. затраты на оборону выросли в мире в полтора раза, почти до 1,2 трлн. долл. Около половины из них пришлось на США (547 млрд.). Остальные страны следовали за ними со значительным отрывом. По национальным данным, в ценах обменного курса Китай, Япония, Индия тратили на оборону меньше, чем Великобритания и Франция. На столь же невысоком уровне были и расходы России. Однако ряд международных изданий, принимая во внимание особенности национального учета, ставили Китай на второе место в мире с 65 млрд. долл., а Россию — на третье с 50 млрд. Японские расходы на силы самообороны оценивались в 42 млрд. долл. Военные расходы Индии равнялись примерно 20 млрд. долл. При этом они были меньше, чем затраты Южной Кореи, и лишь несколько больше ассигнований Саудовской Аравии. Из субрегионов Востока наиболее быстро в конце XX — начале XXI в. вооружалась Юго-Западная Азия, где помимо Саудовской Аравии в лидерах были Израиль (почти 10 млрд. долл. в 2004 г.), а также Кувейт, Объединенные Арабские Эмираты и Катар (вместе около 8 млрд. долл.).

В сентябре 2000 г., в канун наступления нового тысячелетия, Генеральная Ассамблея ООН приняла ряд резолюций («тысячелетних»), ставящих перед миром задачи в области развития. Отталкиваясь от ранее принятых программ ООН, авторы резолюций определяли некоторые цели, достичь которые намечалось в течение 25 лет, начиная с 1990 г. Важнейшими среди них были резолюции по борьбе с бедностью и нищетой. Намечалось, в частности, сократить вдвое долю людей в мире, существующих на доход, равный одному доллару США в день (в пересчете по покупательной способности местной валюты), и страдающих от постоянного недоедания (голода). Ставилась задача существенно сократить к 2015 г. численность бедных людей, чей доход в день не превышает двух долларов. Эти цели были одобрены как ориентиры также Всемирным банком. МВФ и Организацией экономического сотрудничества и развития.

Большинство крайне бедного и голодающего населения проживало в Азии и Африке. В 1990 г. из 1276 млн. человек с доходом менее доллара в день на эти страны приходилось 1195 млн., т. е. 93 %. При этом в КНР насчитывалось 360 млн. абсолютно бедных, еще 92 млн. — в других странах Восточной Азии и бассейна Тихого океана. В Южной Азии было 495 млн. нищих и голодающих (из них примерно 80 % — в Индии), а в Африке южнее Сахары — 242 млн. В государствах Ближнего Востока и Северной Африки распространенность этого явления была невелика (6 млн. человек).

К 2001 г. наметился определенный прогресс в реализации поставленных целей. По сравнению с 1990 г. удельный вес абсолютно бедного населения во всех развивающихся странах сократился с 28 до 21 %, а общая его численность в мире снизилась до 1,1 млрд. человек. Успех был достигнут в основном благодаря КНР, где число крайне бедных уменьшилось вдвое, опустившись ниже отметки в 250 млн. человек. Улучшение имело место и в других странах Азиатско-Тихоокеанского региона. Из остальных регионов Востока только в Южной Азии произошло снижение до 431 млн., а в Черной Африке бедствующее население, наоборот, выросло до 313 млн. человек. На 1 млн. увеличилось число таких людей и на Ближнем Востоке.

На базе этих трендов предполагалось, что численность абсолютно бедного населения сократится к 2015 г. на полмиллиарда, до 600 млн. человек. В Восточной Азии, главным образом за счет КНР, произойдет сокращение размеров нищеты до 19 млн. человек (еще в 1981 г. она охватывала почти 800 млн. человек). В Южной Азии, в основном благодаря развитию Индии, нищенствующее население сократится до 216 млн., что составит менее 20 % жителей (по сравнению с 40 % в 1990 г.). В субсахарской Африке оно стабилизируется на отметке 340 млн. человек, при этом его удельный вес по сравнению с 1990 г. уменьшится с 45 до 23 %. Именно Черная Африка, а не традиционный Восток (Азия и Северная Африка) станет, согласно прогнозам Всемирного банка, сделанным в середине первого десятилетия XXI в., главным местом сосредоточения крайне бедного населения планеты.