Отказавшись от помощи МВФ и действуя частично вопреки его рекомендациям, руководство страны ввело жесткую регламентацию ряда направлений экономической жизни. Был отменен плавающий и введен фиксированный курс национальной валюты, принят пакет чрезвычайных мер по валютному регулированию, запрещена деятельность инвестиционных компаний, виновных, по мнению властей, в финансовых спекуляциях.

В конечном счете Малайзия справилась с последствиями кризиса более успешно, нежели другие страны АСЕАН. Во многом этому способствовало особое экономическое положение Малайзии. Ее внешний долг на тот период был низким, составляя к концу 1999 г. 47 % стоимости экспорта. Для сравнения: у Таиланда этот показатель достиг 111 %, у Индонезии — 260 %. При этом следует учитывать также существенные золотовалютные резервы Малайзии, составлявшие в сентябре 1998 г. 21 млрд. долл. В силу изложенного Малайзия не испытывала столь острой нужды в валютных поступлениях извне, как Таиланд. Индонезия и ряд других стран, охваченных кризисом. Демарш Махатхира Мохамада в отношении МВФ, где главенствующие позиции занимают американцы, явился по существу искусно продуманной игрой, направленной на усиление популярности премьера на волне националистических настроений. Иначе говоря, в данном случае еще раз оправдался тезис, бытовавший в то время в дипломатических кругах ЮВА, о том, что Малайзия, явно не заинтересованная в осложнении отношений с США, скорее «играет» в антиамериканизм в расчете на внутреннее потребление, потворствуя чувствам мусульман.

При неоспоримых успехах, достигнутых Махатхиром Мохамадом на поприще главного администратора страны, его правление не было безоблачным. Серьезным испытанием явилось для него, в частности, дело Анвара Ибрагима, молодого вице-премьера, которого общественная молва сделала вероятным преемником Махатхира Мохамада задолго до того, как об этом заговорил сам премьер. Возникшее между ними на этой почве противостояние вылилось в судебный процесс над Анваром Ибрагимом. И хотя обвинительная сторона процесса была весьма спорной, он был осужден на длительный срок тюремного заключения за коррупцию и гомосексуализм, что в стране, где ислам признан государственной религией, является тяжким преступлением.

С осени 1998 г. малайзийская оппозиция и Запад развернули широкую кампанию, обвиняя Махатхира Мохамада в том, что, опасаясь утраты своего поста, он «погубил своего одаренного политического наследника». Звучали требования, чтобы он, подобно другому политическому долгожителю Юго-Восточной Азии, президенту Индонезии Сухарто, добровольно оставил свой высший пост в правительстве и ОМНО. В столице прокатились волны уличных «молодежных бунтов», вылившихся в погромы и насилия. Эта кампания, развернувшаяся незадолго до парламентских выборов 1999 г., весьма осложнила ситуацию для ОМНО и в особенности для ее бессменного лидера. Правящая коалиция НФ хотя и победила, но оппозиционная Исламская партия (ПАС) получила рекордное для себя число мандатов — 27 (14 %) и помимо штата Келантан также стала контролировать ситуацию еще в одном штате — Тренггану. Все годы своего существования ОМНО была наиболее привлекательной партией для малайской молодежи, которая за нее голосовала, видела в ней поддержку в своих карьерных устремлениях. На выборах 1999 г. значительные слои молодежи предпочли ПАС. В нее также ушло много бывших сторонников ОМНО из числа квалифицированных малайцев — интеллигенция, инженеры-нефтяники, врачи; 70 % их представителей проголосовали за оппозицию. Драматичность ситуации заключалась в том, что Махатхир Мохамад, отдавший много сил на «малаизацию» экономики, заключающуюся, прежде всего, в формировании малайского среднего класса, не получил от него поддержки в трудную минуту. Весьма примечательно, что на этих выборах победу премьер одержал благодаря избирателям-китайцам. На фоне рвущейся к власти оппозиционной партии исламистского толка это еще раз явилось доказательством актуальности его политики на создание консолидированного полиэтнического общества.

Свой политический потенциал Махатхир Мохамад восстановил несколько позже в ситуации, вновь связанной с подъемом исламистских настроений в регионе и непосредственно в Малайзии после трагических событий в США 11 сентября 2001 г. и начала американцами антитеррористической кампании. История с появлением исламских радикалов в Малайзии — факт неоспоримый. Ясно и то, что на тот момент угрозу безопасности страны они не представляли. Но правительство Махатхира Мохамада оказалось крайне заинтересовано в наличии на политической арене неких экстремистов, что дало в руки властей пропагандистский инструмент в борьбе с исламской оппозицией. Сын духовного лидера ПАС Ника Азиза, по слухам, возглавлял радикальную исламскую организацию Бригада моджахедов Малайзии, которую власти обвинили в экстремизме и терроризме. Вместе с сыном одного из руководителей ПАС за решетку были отправлены еще с десяток исламистов, и ПАС оказалась дискредитирована. Арестам на основе Закона о внутренней безопасности наряду с подозреваемыми террористами подверглись политические оппоненты премьера. Выступая с решительным осуждением исламского экстремизма, Махатхир Мохамад привлек на свою сторону не только умеренных мусульман, но и представителей других этнических групп и конфессий. В результате ему удалось консолидировать свою политическую базу, подорванную в ходе парламентских выборов 1999 г.

В последние годы правления Махатхира Мохамада стало очевидно, что исчерпала себя разработанная им схема участия в международном разделении труда, на которой успешно длительные годы строилась экономическая стратегия страны. В новой международной экономической ситуации Китай отвлек на себя основной поток прямых иностранных капиталовложений. В середине 1990-х годов в Малайзии они составляли 5–7 млрд. долл. в год, в начале текущего столетия — менее 1 млрд. долл. Хотя экономика Малайзии и продолжала держаться на плаву, даже в ближайшем окружении премьера стали высказываться мнения о том, что «любая экономическая структура не может существовать вечно и со временем требует пересмотра». При очевидной склонности к пересмотру стратегии развития недавнего прошлого, основанной на главенствующей роли иностранного капитала, разочарованности в последствиях его деятельности начали делаться ставки на собственные ресурсы и резервы, наметился возврат к тезису опоры на собственные силы, подразумевая под этим возможности не только страны, но и региона. Не случайно новая стратегия экономического развития страны, к внедрению которой готовились приступить малайзийские экономисты, носила название не «малайзийской», а «восточноазиатской экономической модели». Это, в свою очередь, явилось доказательством того, насколько глубокий след оставил Махатхир Мохамад в мироощущении граждан своей страны. Видимо, осознание этого наводило его на мысль проводить в дальнейшем стратегию «уйти, чтобы остаться», претендуя на роль «Отца нации», схожую с той, какую играл в Китае Дэн Сяопин в последние годы своей жизни. Утвердив за собой репутацию трибуна мусульманского мира, Махатхир Мохамад активизировался на международном уровне.

С таким наследием к обязанностям премьер-министра Малайзии приступил вице-премьер в правительстве Махатхира Мохамада Абдулла Ахмад Бадави.

5 сентября 1945 г. английские войска высадились на острове. 12 сентября был подписан акт о капитуляции японского гарнизона. 1 апреля 1946 г. Сингапур был объявлен колонией короны. Но англичане вернулись уже в другой Сингапур. Как и в Малайе, в послевоенном Сингапуре чрезвычайно возросло влияние Коммунистической партии Малайзии (КПМ), которая сыграла большую роль в организации антияпонского сопротивления, а теперь требовала предоставить независимость объединенным Малайе и Сингапуру. По призыву КПМ и созданной в феврале 1946 г. Сингапурской федерации профсоюзов на острове прошли многотысячные забастовки. Английская администрация ответила арестами коммунистов и демократических деятелей. Действие закона о чрезвычайном положении, введенного в Малайе в июне 1948 г., было распространено и на Сингапур, где за КПМ шла значительная часть рабочих и учащейся молодежи.