Япония в 1980-е годы еще больше упрочила свое положение промышленного гиганта Востока. Под японский контроль к концу этого периода перешла немалая часть недвижимости и промышленности в самих Соединенных Штатах.

Главными событиями этого периода для стран Востока (и не только для них) были: вывод советских войск из Афганистана и окончание холодной войны, агрессия Ирака против Кувейта и вторжение войск коалиции для освобождения этой страны (первая международная интервенция «нового типа»), распад Советского Союза и образование в Центральной Азии и на Южном Кавказе новых независимых государств, ставших частью Востока, превращение Китая в одну из ведущих экономических держав мира и быстрый экономический подъем Индии, появление еще двух (помимо Израиля) новых непризнанных ядерных держав — Индии и Пакистана, рост радикальных мусульманских движений и появление в этих условиях нового водораздела постбиполярного мира — Запад и исламский мир.

Система международных отношений эпохи холодной войны, как и некогда вестфальская, была основана на идеологической и организационной легитимности суверенного национального государства, даже в том случае если оно находилось в союзе с США или с СССР. Теперь же национальные государства остались основными военными и политическими действующими лицами, а многонациональные корпорации господствовали в сферах экономики и коммуникаций. Все больше региональных держав на Востоке заявляли о себе как о центрах силы, управляемость международной системы нарушалась, она все чаще демонстрировала признаки хаотичности, росло соперничество за ресурсы, территории, влияние; попытки США утвердить однополярную модель мира создавали новые очаги кризисов. Все больше государств на Востоке считало свое существование небезопасным, происходила эрозия национального суверенитета, неприкосновенность которого вскоре перестала быть незыблемой.

В Южной Азии успешные испытания ядерных зарядов в Индии в мае 1998 г. (первый ядерный взрыв был осуществлен ею еще в 1974 г.), а вслед за ними и в Пакистане (его ядерная программа проводилась при помощи Китая) означали, что в результате «цепной реакции» в треугольнике Китай-Индия-Пакистан в Азии появились еще две ядерные военные державы. Они также достигли успехов в создании современного ракетного оружия. Появление у Индии и Пакистана ядерно-ракетного потенциала не сняло напряженности в отношениях между ними, прежде всего, — по проблеме Кашмира, но явилось фактором сдерживания.

17 августа 1988 г. автор пакистанской «исламизации сверху» и отец-основатель афганского джихада Зия-уль-Хак вместе со своим начальником генштаба Ахтаром, послом США и группой военных погиб в авиакатастрофе. За десятилетие Ахтар превратил пакистанскую разведку во всесильную организацию, которую опекали такие региональные державы, как Турция и Саудовская Аравия. Она тесно сотрудничала с ЦРУ, имела доступ к самой передовой технике и изощренным техническим средствам сбора информации. Организация принимала в ряды своих легионеров джихадистов — добровольцев и наемников со всего мира, в том числе из США, которые боролись за пакистанские интересы не только в Афганистане, но и в Кашмире, в Саудовской Аравии и в самих США.

На Среднем Востоке Ираку, Ирану и Афганистану предстояло на длительное время оставаться местом столкновения интересов глобальных и региональных держав периода после холодной войны. После вывода советских войск из Афганистана весной 1989 г. лидер Хизб-е ислами (Исламской партии) Гульбеддин Хекматьяр при поддержке пакистанской разведки, «Братьев-мусульман» из «Джамаат-е ислами», саудовских спецслужб, при участии арабских наемников и добровольцев начал планомерно уничтожать своих союзников по джихаду. Для этого использовались и похищения, и убийства. Пакистанцы блокировали тех, кто выступал против Хекматьяра, и уговаривали их вступить в ряды его партии. Пакистанская разведка, которая чувствовала себя в Афганистане как в своей вотчине, рассчитывала при поддержке арабских фондов превратить возглавляемую Хекматьяром партию, где господствовали близкие им «Братья-мусульмане», в главную политическую силу в Афганистане.

Несмотря на советско-американское сближение, фактически противостояние сверхдержав продолжилось и после ухода советских войск. Из СССР пошла массированная помощь режиму Наджибуллы. По оценкам США, в Кабул теперь ежемесячно поступало продовольствия и военной амуниции на сумму до 300 млн. долл. Пакистанская разведка и ЦРУ пытались сбивать советские транспортные самолеты. Президент Дж. Буш санкционировал активизацию тайных операций ЦРУ в Афганистане. Многие деятели в американском истеблишменте при этом не понимали, почему США поддерживают враждебно настроенные к ним фракции Хекматьяра и Сайяфа — зародыши будущего глобального антиамериканского джихада, и выступали за прекращение опоры на пакистанскую разведку.

На судьбы будущего мирового джихада оказывали воздействие конфликты между представителями различных американских ведомств в Пакистане, в частности — между резидентом ЦРУ Верденом, выступавшим за продолжение ориентации на пакистанскую разведку, и противником этой линии, послом Р. Оукли. Тем не менее, ЦРУ начало также сотрудничать с не подконтрольным Пакистану и враждовавшим с Хекматьяром и Сайяфом лидером таджиков Ахмад-шахом Масудом, которому оно стало выплачивать по 200 тыс. долл. в месяц, но отказалось снабжать оружием. В 1990 г. Саудовская Аравия и Кувейт резко увеличили помощь моджахедам, несмотря на уже начавшееся сокращение помощи со стороны США.

Специальный представитель президента США П. Томсен в конце 1989 г. добился проведения политики, направленной на одновременное достижение двух целей — свержение Наджибуллы и создание коалиционного умеренного правительства при изоляции экстремистов Хекматьяра и Сайяфа. В начале 1990 г. он объявил об этом Пакистану. Однако ему не удалось осуществить план привлечения бывшего короля, на которого он считал необходимым сделать ставку. Несмотря на уход советских войск, правительство Наджибуллы держалось некоторое время и после того, как 13 сентября 1991 г. министр иностранных дел СССР Б.Д. Панкин и госсекретарь США Дж. Бейкер договорились о прекращении военной помощи афганским сторонам (моджахеды, естественно, продолжали получать оружие). Вследствие этого, а также из-за предательства видных деятелей кабульского режима моджахеды взяли Кабул в апреле 1992 г.

На Ближнем Востоке в начале 1990-х годов с операции «Буря в пустыне», направленной на освобождение Кувейта от иракской оккупации, началась новая эпоха постбиполярного интервенционизма. Причем сама операция велась многонациональными коалиционными силами и была санкционирована ООН[28]. Освобождение Кувейта не являлось единственной целью этой операции. Было ясно, что США стремились как обеспечить себе доступ к нефти на выгодных для них условиях, так и защитить своих союзников в регионе, в первую очередь Саудовскую Аравию. Арабскими государствами, направившими свои войска для участия в действиях коалиционных сил, руководили разные мотивы: Саудовская Аравия действительно опасалась продолжения иракской агрессии, Египет рассчитывал на прощение долга, а Сирия — на содействие в освобождении Голанских высот. Большая часть международной общественности считала эту акцию справедливой, полагая, что она может упорядочить систему международных отношений, разбалансированную в результате окончания существования биполярного мира.

Однако немалое число людей относились к войне в Заливе с опасением — ведь сколь благородной ни была бы главная цель интервенции, она все же означала нарушение суверенитета с помощью военной силы, создавая опасный прецедент. Эти опасения окрепли после того, как США и Великобритания без одобрения международного сообщества ввели в Ираке режим зон, запретных для полетов иракских самолетов, начали наносить воздушные удары по некоторым иракским целям. Санкции, введенные Советом Безопасности, работали, однако в результате их применения больше страдало население Ирака, чем правительство Саддама Хусейна. Более того, сам режим санкций постепенно размывался, Ирак стал восстанавливать отношения со многими государствами, в том числе и с участвовавшими в действиях коалиции в Кувейте. В то же время американские неоконсерваторы, усиливавшие свои политические позиции, стали готовить почву для будущей новой операции — теперь уже по свержению режима Хусейна.