Сразу после образования КНР Мао Цзэдун был, очевидно, вынужден считаться с объективно сложившейся ситуацией и необходимостью проявить умеренность. Он делал публичные заявления о намерениях в качестве ближайшей цели за 15 лет осуществить индустриализацию страны и преобразования в области сельского хозяйства, промышленности и торговли. Что же касается превращения КНР из страны «новой демократии» в «могучее социалистическое индустриальное государство», то на это должно было потребоваться 50 лет. Ближайший помощник Мао Цзэдуна, глава правительства КНР Чжоу Эньлай, очевидно хорошо зная настроения своего вождя, публично утверждал, что индустриализация Китая — это проблема, которую можно решить за 10–20 лет, и так как добиться этого в более короткие сроки невозможно, то необходимо продвигаться вперед «стабильно, уверенно, шаг за шагом».
Однако Мао Цзэдун часто пользовался приемом, который приносил ему известные политические выгоды: он выдвигал лозунги, которые успокаивали людей, притупляли бдительность его коллег, занимавших разумные умеренные позиции, а затем неожиданно предпринимал действия совершенно иного характера Начиная со второй половины 1955 г., когда по его инициативе развернулась кампания критики темпов кооперирования сельского хозяйства, стали раздаваться требования значительно ускорить продвижение вперед по всем направлениям, беспрерывно критиковать консервативные взгляды. Обобщив опыт СССР и стремясь его обогнать, Мао Цзэдун выдвинул новую «генеральную линию», утверждая, что Китай способен при движении к социализму делать «больше и лучше», чем в Советском Союзе. При этом его курс предполагал «приложение усилий с целью двигаться вверх по течению», т. е. преодолевать сопротивление инерционных сил как на международной арене, так и внутри Китая, а именно со стороны части руководителей КПК и партийной бюрократии. При этом снова пропагандировалась мысль о его единстве с простым народом в борьбе против «партбюрократов».
Из-за нетерпения и торопливости Мао Цзэдуна первоначально задуманные преобразования оказались скомканными, осуществленными слишком быстро и слишком грубо. Следует еще раз подчеркнуть, что в руководстве ЦК КПК не существовало единства мнений относительно курса на ускорение темпов экономического строительства.
В начале 1956 г. Чжоу Эньлай, который всегда стремился ставить вопрос таким образом, чтобы он и соответствовал настроениям Мао Цзэдуна и в случае необходимости можно было дать задний ход, чтобы исправлять огрехи при слишком стремительных темпах преобразований в стране, говорил о том, что не следует совершать ошибки, заключающиеся как в «консерватизме» и «правом уклоне», так и в «слепом ускоренном движении вперед».
В 1957 г. наблюдался здоровый рост экономики. Национальный доход возрастал, дефицит бюджета удалось ликвидировать. Это произошло потому, что и до первой сессии VIII съезда КПК, состоявшейся, как выше упоминалось, в сентябре 1956 г., и после него первый заместитель Председателя КНР Лю Шаоци, глава правительства Чжоу Эньлай, а также главные руководители работы в сфере экономического строительства Чэнь Юнь и Ли Сяньнянь стремились преодолеть стремление «бездумно ускорять» темпы роста. На самой же сессии был выработан соответствовавший реалиям курс экономического развития, должное внимание в нем придавалось сбалансированности роста, урезыванию объемов капитального строительства.
Однако Мао Цзэдун считал, что в связи с тем, что темпы экономического роста в 1957 г. были ниже темпов 1956 г., возникло то, что он называл «седлообразным развитием». Поэтому он счел ошибкой выступления против «слепой погони за темпами роста» и утверждал, что такие выступления следует рассматривать как попытку «правых уклонистов» использовать малейший шанс, «пролезть в щели», связать проблемы экономики и политики. Он говорил, что кое-кто пытается поднять «неправедный ветер», чтобы порывами этого ветра «сдуть» его курс на строительство социализма по принципу «больше, быстрее, лучше и экономнее».
Начиная с пленума ЦК КПК, состоявшегося в октябре 1957 г., развернулась бесконечная критика «консервативных взглядов» и «правого уклона». По сути дела, тем самым отрицалась линия, определенная первой сессией VIII съезда КПК. На ряде состоявшихся в 1958 г. совещаний ЦК КПК была проведена полномасштабная теоретическая и идеологическая подготовка к «великому скачку». При этом на одном из них критиковали Чжоу Эньлая и Чэнь Юня, упрекая их в ошибочных выступлениях против «слепого ускорения темпов» развития экономики. Чжоу Эньлай был этим очень обеспокоен и попытался как можно скорее доказать, что он готов каяться в своих ошибках и следовать курсом Мао Цзэдуна.
В мае 1958 г. состоялась вторая сессия VIII съезда КПК, на которой были приняты новые показатели очередной пятилетки. В области промышленности они были повышены вдвое или более, а в области сельского хозяйства — на 20–50 % и больше по сравнению с показателями, принятыми на первой сессии того же съезда партии. Так, планировалось выплавит стали 30 млн. т вместо 12 млн. т, добыть угля 400 млн. т вместо 200 млн., собрать зерна 350 млн. вместо 250 млн. т.
В результате в партии в целом, от ЦК до первичных организаций, сформировался общепринятый взгляд: после завершения социалистической революции в области строительства лучше быть левым, чем правым, дозволяется выступать с критикой только правых, консервативных взглядов и не дозволяется выступать против левых взглядов, в частности против ускорения темпов развита; и вообще, темпы — это суть генеральной линии партии, а ускорение, под которым подразумевалось в первую очередь развитие более быстрое, чем в СССР, — главная цель, основное содержание политики в области строительства социализма.
С этого времени под лозунгом «За три года упорной борьбы в основном изменить отсталый облик страны» мобилизовали все население страны на эту борьбу. В качестве теории ускорения экономического роста были приняты установки на то, чтобы «выкорчевать теорию пассивного сбалансированного развития» и «утвердить теорию активного сбалансированного развития». Конкретные методы и приоритет развития ускоренными темпами содержались в следующих призывах и установках: «Сталь — вот наша программа», «Высоко вздымайте знамена трех наших маршалов» (имелись в виду сталь, уголь, зерно), «Нам прокладывают путь два наших командира авангарда» (транспорт и энергетика), «В широких масштабах разворачивать массовые движения», «Пусть повсеместно расцветают цветы достижений наших небольших коллективов».
В августе 1958 г. на совещании ЦК партии в Бэйдайхэ — курортном городке, месте летнего отдыха членов ЦК КПК на Желтом море, было выдвинуто требование в два раза увеличить показатели пятилетки, которые лишь три месяца тому назад уже увеличили на столько же.
Надо отметить, что в решениях второй сессии VIII съезда КПК появляется упоминание о курсе «трех красных знамен», т. е. новая «генеральная линия», «великий скачок» и «народные коммуны». Последним термином, появившимся тогда же, обо (началась «универсальная» форма социальной организации, китайская форма коммунизма. Ее планировалось распространить как на сельскую местность, так и на города.
После того как в начале августа 1958 г. Мао Цзэдун при посещении провинций Хэнань и Шаньдун сказал газетчикам, что «народные коммуны — это дело хорошее», Китай мгновенно превратился в страну народных коммун. Потребовался всего лишь месяц, чтобы в коммуны вошло 100 % крестьянских дворов. К концу 1958 г. они были созданы по всей стране — ранее существовавшие 740 тыс. кооперативов были превращены в 26 тыс. коммун, объединявших 120 млн. крестьянских дворов, причем в каждую коммуну входило в среднем около 20 тыс. человек. Коммуны становились низовыми местными административными органами.
Народные коммуны — это продукт «великого скачка», его организационная форма, а также метод так называемого преобразования прежних производственных отношений с целью высвобождения производительных сил. В КПК официально считалось, что потенциал народных коммун огромен. Такая форма организации, в которой были объединены и политическая и социальная составляющие, представляла собой ту «плавильную печь», где «сплавлялись» вместе рабочие, крестьяне, торговцы, учащиеся, солдаты. Не случайно, что в решении совещания в Бэйдайхэ отмечалось: «Осуществление коммунизма в нашей стране — уже не представляет собой некое отдаленное дело».
