Ограничив общественную жизнь в стране рамками государственной идеологии, брунейское руководство пошло на некоторое ослабление политических запретов. Были освобождены все политзаключенные, а в 1996 г. разрешение вернуться из эмиграции получили бывшие участники восстания 1962 г. В феврале 1995 г. БПНС провела свой первый за десять лет съезд, на котором ее председатель Латиф Абдул Чучу заявил о приверженности партии монархии и государственной идеологии. В мае 2001 г. легальный статус получила еще одна политическая организация — Партия единства Брунея. Но необходимость действовать в рамках государственной доктрины при действующем законе о внутренней безопасности, с одной стороны, а с другой — высокие стандарты жизни брунейцев оставляют мало шансов на возникновение в стране сколько-нибудь радикального оппозиционного движения. Партии малочисленные, неэффективные и не оказывают влияния на политику правительства. Гражданским служащим запрещено заниматься политической деятельностью. Большинство образованных брунейцев предпочитают сотрудничать с правительством. Отсюда и слабость партийного руководства, отсутствие четких и привлекательных программ. Семья султана установила контроль почти над всеми печатными СМИ. Свободные СМИ осуществляют политическую и религиозную самоцензуру под угрозой трехлетнего тюремного заключения за публикацию «ложных новостей».
Правящие круги считают, что брунейское общество не достигло того уровня политической зрелости, когда оно способно руководствоваться национальными интересами, а не демагогическими идеями. Более того, сам Хассанал Болкиах полагает, что существующая система достаточно демократична, поскольку обеспечивает своим гражданам прямой и открытый доступ к руководству страны. Очевидно, имеется в виду тот факт, что султан старается никогда не терять личной связи практически со всеми жителями своего государства, дабы завоевать себе поддержку не только в качестве традиционного правителя, но и политического лидера — «народного султана». Справедливости ради следует сказать, что султан Хассанал Болкиах искренне почитаем и любим народом. Как и его отца Омара Али Сайфуддина, нынешнего султана считают архитектором современного Брунея, который привел страну к независимости и обеспечил своему народу достойную жизнь.
В 1996 г. был учрежден комитет во главе с братом султана принцем Мохаммедом, в задачу которого входило приведение конституции 1959 г. в соответствие с новым статусом Брунея как независимого государства. Однако результаты работы комиссии в тот период широкой огласки не получили. Азиатский финансовый кризис, а также нерешенность многих проблем экономической модернизации, расточительность младшего брата султана принца Джеффри, занимавшего пост министра финансов с 1986 по 1997 г., которая нанесла существенный урон экономике страны, по-видимому, заставили правительство проявить осторожность и повременить с внесением поправок в конституцию.
Политика изменений вообще осуществляется постепенно и осторожно. Султан Х. Болкиах считает, что на фоне радикального изменения экономической ситуации и, как следствие, демографических и социальных сдвигов быстрые политические преобразования чреваты усилением социальной напряженности и подрывом существующей формы правления.
Главенство монархии было вновь подтверждено в августе 1998 г., когда наследником трона был провозглашен старший сын султана аш-Махзади Биллах[65]. В своих выступлениях будущий монарх, говоря о важности образования, овладения современными технологиями как о главных условиях ускорения модернизационного процесса, особое внимание уделяет при этом необходимости следования национальным традициям и религиозным ценностям ислама как основы сохранения самобытности страны и укрепления ее единства.
Собственно говоря, сохранению и укреплению феодально-деспотической системы власти в Брунее не в последнюю очередь способствуют именно глубоко укоренившаяся в патриархальном обществе традиция уважения верховной власти, религиозность малайского населения, как и высокое качество жизни, которое «нефтяная монархия» обеспечила своим немногочисленным подданным. Годовой доход среднего брунейца значительно превышает аналогичный показатель во многих соседних и тоже небедных странах. Огромные нефтяные прибыли позволяют правящей элите выделять значительные суммы на удовлетворение специальных потребностей. В Брунее нет подоходного налога, введена система бесплатного медицинского обслуживания и образования, включая возможность его получения за рубежом, предоставляются значительные субсидии для покупки квартиры или строительства дома, на приобретение машины. Однако эти привилегии распространяются только на подданных султана, т. е. на полноправных граждан, которые составляют 65–70 % всего населения. С серьезными проблемами сталкивается китайское население. Согласно официальной статистике, к 2001 г. в Брунее насчитывалось 37 тыс. китайцев (11,1 % населения). По-видимому, их численность значительно больше, поскольку основная масса (9 из 10) — это лица без гражданства, а значит, они не только лишены тех социальных гарантий, которые имеют малайцы, но им почти невозможно приобрести в собственность землю. Одной из причин отсутствия политического желания предоставить китайцам гражданство, как это сделали соседние Малайзия и Индонезия, является стремление правящих кругов не допустить превращения китайской общины во влиятельную политическую силу и создать в Брунее «100-процентное исламское государство». Это, в свою очередь, послужило толчком к снижению китайской иммиграции и оттоку китайского населения из Брунея. Китайцы, занимая доминирующее положение в частном секторе экономики (им принадлежит большинство магазинов и предприятий сферы обслуживания, у них достаточно сильные позиции в строительстве, нефтяной и газовой промышленности), в политике играют незначительную роль. Представители туземного населения, если они не исповедуют ислам, также остаются на обочине общественной жизни.
Бруней конца XX в. — страна, где бок о бок сосуществовали и взаимодействовали традиционный мир и современность. Традиционный пласт — это анахроничная система деспотической власти, сильнейшее влияние ислама на общественно-политическую и повседневную жизнь людей, традиционно-патриархальные стереотипы мышления и феодальные пережитки в общественных отношениях, сохранение родоплеменного строя во внутренних районах страны. А рядом — растущие города, оснащенные новейшей технологией нефтегазовые комплексы, широко распространившиеся в последние годы внешние черты западного образа жизни. И тут же на этом фоне, в самом центре столицы страны Бандар-Сери-Бегаван (его для краткости часто именуют БСБ), словно соединяя мир прошлого и настоящего, сохраняется обширная «водная деревня» — Кампонг Аер, растянувшая по мелководью р. Тутонг ряды своих однотипных деревянных прямоугольных домиков на сваях, сохранивших свой первозданный, не измененный веками вид. Сегодня в них проживает почти половина жителей столицы (30 тыс. человек). Обитатели домов на сваях — люди не бедные и живут в достатке, что подтверждают стоящие у домов катера и дорогие автомашины на суше. Они знакомы со многими достижениями века информатики, просто они не хотят расставаться со старым укладом жизни. «Брунейская Венеция», как часто называют «водную деревню», — живое свидетельство того, что фактор традиционности сохраняет сильнейшую формационную значимость. И все же современный Бруней — это не прежний, затерянный на краю человеческой цивилизации мир. Высокий уровень жизни позволяет брунейцам много путешествовать, число новых подключений к Интернету увеличивается, как и во всем мире, в геометрической прогрессии. Уровень грамотности населения — 91,6 %. Все больше брунейцев получают высшее образование в государственном университете Бруней Даруссалам. Специалистов с высшим и частично средним образованием, офицерский состав вооруженных сил за государственный счет готовят также в зарубежных университетах и учебных заведениях.
