За первые два дня забастовки от рук военных погибло не менее 100 человек арестовано было — 1500. На третий день было убито трое демонстрантов, трое полицейских якобы были обезглавлены разъяренной толпой. Несомненно, возросла взаимная жестокость сторон. 10 августа армия расстреляла митинг у Рангунского главного госпиталя, среди погибших были и медсестры. На четвертый день борьба охватила некоторые пригороды Рангуна, где, по сообщениям, стали строить баррикады.
По существу, в Рангуне происходило народное восстание, совершалась демократическая революция.
12 августа генерал Сейн Лвин был удален в отставку, ко всеобщей радости участников движения. Вопреки официальному заявлению, что за прошедшие дни было убито лишь 100 человек, бирманские врачи сообщали иностранным дипломатам, что в одном Рангуне за это время насчитывалось около трех тысяч убитых.
На состоявшемся 19 августа пленуме ЦК ПБСП и заседании Народного собрания председателем партии и президентом страны был избран Маун Маун, адвокат и писатель по профессии, один из немногих крупных гражданских деятелей режима Не Вина, не чуждый некоторым либерально-демократическим «слабостям». Ему было 63 года. Он обещал создать комиссию, чтобы изучить положение народа во всех областях жизни и в течение шести недель выработать соответствующие рекомендации, и высказался также за референдум по вопросу партийной системы в Бирме.
Эти обещания и минимальные уступки власти вызвали разочарование у бастующих, которые настаивали на немедленных мерах по введению демократии. Студенческая же оппозиция выдвинула программу из 15 пунктов, главным из которых было требование о создании беспартийного временного правительства с целью проведения всеобщих выборов. Было решено также продолжать демонстрации. В этой накаленной обстановке 24 августа правительство Маун Мауна было вынуждено отменить военное положение в Рангуне.
В тот же день произошло потенциально знаменательное событие — со своей первой публичной речью на демократическом митинге выступила 43-летняя Аун Сан Су Чжи, дочь Аун Сана, всеми признанного национального героя Бирмы. Она вернулась на родину после долгого проживания за границей, чтобы ухаживать за тяжело больной матерью, вдовой Аун Сана[58], 26 августа Су Чжи, как ее зовут в Бирме, вновь выступила с публичной речью на 500-тысячном митинге (самом большом до тех пор) у главной пагоды Рангуна и Бирмы — Швэдагоун. Это уже можно было назвать решительным шагом в политику на стороне демократии, причем с горячностью и решительностью, присущими ее отцу, на которого она была и внешне очень похожа. Появление Аун Сан Су Чжи на политической сцене Бирмы можно считать перстом судьбы, которая вернула ее на родину в нужный час и сделала ведущей фигурой в борьбе народа за демократию.
Тем временем оппозиционное движение делалось все более массовым и радикальным. Брожение охватило и некоторых военных (например, отставного генерала Тин У, бывшего начштаба армии). 85 офицеров бирманской армии призвали вооруженные силы страны поддержать требование оппозиции о введении многопартийной системы. Появились утверждения, что все военнослужащие ниже чина полковника поддерживают оппозицию.
Как объяснить этот широкий демократический подъем в Бирме в политико-психологическом плане? По-видимому, здесь сыграл свою роль фактор долгой (накопленной годами, десятилетиями) усталости от несвободы, которая в какой-то момент под влиянием обстоятельств делается невыносимой и прорывается в резком душевном подъеме и бурной активизации борьбы людей против этой несвободы. Так, во всяком случае, это случилось.
К концу августа — началу сентября 1988 г. в Бирме, с одной стороны, наблюдался громадный подъем политической активности демократических сил, хотя и организационно разрозненных, а с другой — царило замешательство и происходил распад структур власти и администрации, но не в армии. В то же время в центре и на периферии росли анархия, беспорядки, дезорганизация работы органов управления, промышленных предприятий, средств транспорта. Все это имело место на фоне разгула преступности и вообще вандализма со стороны распоясавшихся люмпенизированных и криминальных элементов. Развязанная оппозицией 8 сентября новая всеобщая забастовка только обострила эту ситуацию.
Особо важными политическими событиями первой декады сентября были чрезвычайный (последний в истории!) съезд ПБСП под началом Маун Мауна и сессия (тоже последняя) тогдашнего Народного собрания. Съезд ПБСП пошел навстречу оппозиции весьма далеко: дал согласие на проведение многопартийных выборов без референдума. Обращаясь к делегатам, депутатам и народу Бирмы. Маун Маун почти в слезах заявил: «Простите нас за ошибки, которые мы совершили, пусть история нас рассудит, ПБСП за 26 лет своего правления потеряла доверие народа». Народное же собрание одобрило план проведения всеобщих выборов, открытых для всех партий. Они должны были состояться в течение трех месяцев (затем этот срок был продлен). Парламент внес поправку в конституцию 1974 г., сняв положение об однопартийном характере политической системы страны. Реакция оппозиции была противоречивой: некоторые (Аун Сан Су Чжи, Тин У) были склонны к компромиссу, принимались за создание партий. У Ну проявлял двойственность. Лидеры же самой активной студенческой оппозиции при шали к роспуску правительства, ПБСП и созданию временного правительства. Это обостряло положение и затрудняло выход из него. Не следовало забывать, что кроме оппозиции и правительства Маун Мауна была еще армия, которая долгие годы жестко контролировала положение в стране, а в августе-сентябре 1988 г. особенно внимательно следила за поведением оппозиции, опасаясь прямой угрозы отстранения военных от власти.
Роковыми для дальнейшего развития демократического движения были события 15 и 17 сентября 1988 г., когда толпы антиправительственно настроенных демонстрантов-активистов штурмовали сначала Министерство национальной обороны — «святая святых» армии, затем Министерство торговли. При атаке на это министерство его армейская охрана с позором покинула пост. Этого военачальники уже не могли стерпеть.
На следующий день. 18 сентября, после ночных совещаний генералитета было принято решение о прямом взятии власти армией. После предварительного ввода войск в Рангун министр обороны Со Маун выступил по радио и заявил (как это было и 2 марта 1962 г.), что бирманская армия «ввиду общего ухудшения положения в стране в интересах благосостояния народа взяла на себя ответственность государственных органов» для проведения неотложных мер. Новая власть олицетворялась созданным армией Государственным советом по восстановлению законности и порядка, возглавляемым председателем генералом Со Мауном. Среди мер, названных им, были обеспечение законности и порядка, мира и спокойствия в стране, обеспечение работы транспорта, улучшение снабжения населения продовольствием, поддержка частного сектора и кооперативов, и наконец, проведение в стране многопартийных демократических выборов, когда вышеназванные меры будут выполнены.
Предыдущее высшее руководство страны было без шума смещено, и о нем сразу же забыли. Новая высшая власть — Госсовет — состояла из 19 человек (18 генералов). Его главой был назначен генерал Со Маун, который в середине 1980-х годов был также начальником штаба армии.
С самого начала переворота было ясно, что устанавливалась прямая и жесткая военная диктатура. «Наведение порядка» требовало подавления демократического восстания, и это не могло обойтись без кровопролития.
В заявлении Со Мауна — концентрированной программе действий на ближайшее время — содержались два момента, которые звучали как обещание политических и экономических реформ (многопартийные демократические выборы и помощь частному сектору и кооперативам). Иными словами, новая власть должна была, хотя бы на словах, учесть требование оппозиции о реформах в сторону демократии и ослаблении государственного экономического гнета. Но теперь уже эти предполагаемые реформы могли исходить не от гражданского конституционного по форме правительства, а от новой военной хунты, ожесточенной народными выступлениями за демократию и свободу.
