— Потому что ты такой эмоциональный. — Она смеется и наклоняет голову. — Твои эмоции пылают как ад.

Обхватив ее за талию, я притягиваю ее ближе. — Это потому, что я должен испытывать эмоции для нас обоих, ты, маленький робот.

Она обхватывает меня за шею, прижимаясь ко мне. Ее кожа пахнет краской и летом.

— У меня есть эмоции, — протестует она. — Ты видел меня эмоциональной.

Я наклоняюсь и говорю ей на ухо. — Ты всегда эмоциональна только в спальне.

Она тихонько смеется. — Тогда ты знаешь, что тебе нужно делать, не так ли?

— Поверь мне, — пробормотал я, мой голос внезапно охрип, — я не думаю ни о чем другом.

Краем глаза я замечаю, как родители и Ноэль медленно пробираются к нам сквозь толпу.

Мамины глаза встречаются с моими, и она одаривает меня торжествующей улыбкой. Я бросаю на нее взгляд и с большой неохотой выпускаю Анаис из своих объятий.

После этого я почти не видел Анаис до конца вечера. Мои родители уводят ее посмотреть на другие выставки и обсудить ее творчество, оставляя нас с Ноэлем поговорить о Японии, об искусстве и фотографии, об Анаис.

— Ты ей подходишь, — говорит Ноэль, ни с того ни с сего, совершенно искренне. — Я никогда раньше не видел свою сестру такой открытой и выразительной. Даже будучи маленькой девочкой, я мог оценить ее чувства только по ее творчеству. Она всегда сияла в моих глазах, но никогда не сияла ярче, чем сегодня.

У меня сжимается горло от его слов. Я стараюсь говорить спокойно.

— Забавно, что ты так говоришь, потому что она всегда обвиняет меня в излишней эмоциональности.

— Она может не признавать этого, — с улыбкой говорит Ноэль, — но она восхищается тобой за это. — Он хлопает меня по плечу. — Кстати, спасибо тебе. За то, что рассказал мне о выставке. Я бы ни за что не пропустил ее.

Я отвечаю ему улыбкой. — Я рад, что ты пришел. Я рад, что мы наконец-то встретились.

— Я тоже.

В конце концов Ноэля отзывает Анаис, а меня мистер Эмброуз отводит в угол галереи. — Вы хорошо поработали сегодня, Северин.

— Спасибо, месье Эмброз.

— Я горжусь вами. Чтобы проявить честность, нужна смелость, а вы в этом году проявили много честности.

— Просто пытаюсь исправиться, сэр.

— Как бы то ни было, — говорит мистер Эмброуз, - я решил сообщить вам, что вы были выбраны победителем выставки этого года. Мистер Дроу и миссис Элмсберг были очень впечатлены вашей искренностью, ранимостью и качеством ваших работ.

— Но я этого не заслуживаю, сэр. — Я жестом показываю на галерею. — Если бы вы видели работы Анаис до того, как я их уничтожил, вы бы поняли, что я имею в виду, сэр. Возможно, сегодня я проявил честность, но она проявляла ее всегда. Она всегда была верна себе, своей работе. Она заслуживает победы, а не я.

— Я не могу изменить решение совета директоров, Северин, — говорит мистер Эмброуз, печально качая головой. — Я бы изменил, если бы мог, но это не в моих силах.

— Тогда я хочу, чтобы Анаис получила грант. Мне он не нужен - я его не заслуживаю. Но Анаис заслуживает. Пожалуйста, мистер Эмброуз.

— Это в моих силах, Северин. — Месье Амброз смотрит на меня своими темными глазами, долгим, ищущим взглядом, который буравит меня насквозь. — Вы уверены, что это то, что вы хотите сделать?

Я выдерживаю его взгляд и улыбаюсь. — Поверьте мне, мистер Эмброуз. Я уверен.

Северен

Анаис застает меня на следующей неделе, когда я собираю свои вещи из фотостудии. Она врывается в комнату, грозно хмурясь.

— Мне не нужен твой грант.

— Что ты имеешь в виду? — легкомысленно спрашиваю я.

Я стою на коленях на полу, раскладывая оборудование по ящикам, и, хотя она возвышается надо мной, сложив руки, я не могу удержаться от смеха.

— Грант от конкурса. Он как по волшебству попал на мой счет. Я не выиграла премию, и она мне не нужна.

Я пожимаю плечами. — Тогда делай с ними что хочешь.

— Я хочу, чтобы ты забрал его обратно.

—Он мне не нужен.

— Я не спрашивала, нужен ли он тебе. Ты выиграл конкурс. Это твой грант. Делай с ним что хочешь.

— Я выиграл конкурс нечестно. Я уничтожил твою работу, которая могла бы победить, и я бы не победил, если бы не сказал каждому человеку на выставке, что я тебя люблю. Так что мне плевать, что они выбрали меня победителем. Я не считаю себя победителем, и мне не нужен этот грант.

— Тогда отдай его кому-нибудь другому.

— Я попросил мистера Эмброуза отдать его тебе, потому что он должен быть у тебя. Разве он не нужен тебе для Японии? На случай, если твои родители отрубят тебя, как они отрубили твоего брата?

— И что? Я найду работу.

— Хорошо. Найди работу.

Я закрываю кейс на молнию и встаю, кладу кейс на стойку, а затем поворачиваюсь лицом к Анаис. Она тяжело дышит, как будто находится в центре борьбы. Ее глаза горят, а рот дрожит.

— Ты не должен этого делать, — наконец говорит она, ее голос нехарактерно хриплый и нетвердый. — Я уже простила тебя за то, что ты сделал.

— Это не имеет к этому никакого отношения.

— Тогда почему? Мне не нужны твои деньги, Сев. Мне ничего от тебя не нужно.

— Нет, не нужно. Но я люблю тебя... Не знаю, слышала ли ты мою речь той ночью. Может, ты пропустила эту часть. Я люблю тебя, и я ошибся в тебе, и ты простила меня, что замечательно. Но я все еще люблю тебя и хочу, чтобы ты была вознаграждена за тот невероятный труд, который ты вложила в свое искусство, и я хочу, чтобы ты была свободна и не беспокоилась о деньгах, когда поедешь в Японию. Я бы с удовольствием поехал с тобой в Японию и купил бы тебе все, что только можно пожелать, но у меня есть подозрение, что ты никогда не позволишь мне этого сделать. Это единственное, что я могу сделать, и я это сделал. Если ты не хочешь оставлять деньги себе, отдай их кому-нибудь другому. Отдай их Ноэлю, если хочешь. Но они твои, а не мои.

Она долго смотрит на меня в полной тишине. На ней ярко-синий джемпер поверх юбки, и в кои-то веки она обута. На ее рукавах есть маленькие мазки белой краски. Мне хочется расцеловать ее щеки и крепко обнять.

— Это еще не решено, — говорит она наконец.

— С моей стороны - да. — Я встречаю ее взгляд улыбкой. — Ты приедешь на озеро в пятницу?

Она сужает глаза и поджимает губы. Моя улыбка не сходит с лица.

— Отлично! — восклицает она и, не говоря больше ни слова, вырывается.

— Я люблю тебя! — говорю я ей вслед.

В ответ - тишина. Затем она просовывает голову в дверь, все еще глядя на меня.

— Я тоже тебя люблю.

В последний день 13-го года обучения традиция Спиркреста - заканчивать год вечеринкой у озера за деревьями в северной части кампуса.

Погода, наконец-то смягчившаяся, кажется почти ностальгической: мягкое, прохладное солнце опускается за туманный фиолетовый горизонт. На песчаном берегу озера разведен костер. Остальные ученики 13-го года обучения сидят парами и группами на траве, на берегу или на деревянных причалах, разбросанных вокруг озера.

Рядом со мной сидит Эван, нервно покачивая ногой, его взгляд прикован к ближайшему причалу. Проследив за его взглядом, я замечаю Софи Саттон, его любимую префектку, с длинными каштановыми волосами, которая сидит, свесив ноги с причала, и делит бутылку шампанского со своими друзьями.

— Просто подойди к ней, — говорю я, толкая Эвана в большое плечо.

Он со вздохом отстраняет меня. — А что, если она не захочет меня видеть?

— Тогда она даст тебе знать. Саттон может быть черствой стервой, но она хотя бы честна.

— Кстати, о честности, — говорит Эван, наконец-то оторвав взгляд от своего дорогого префекта. — Слышал о твоей маленькой речи на художественной выставке.

— Не начинай, — говорю я, ложась обратно в траву и опираясь на локти.