Я злюсь, потому что не хочу быть здесь, танцевать с другими девушками. Я хочу быть здесь, танцевать с Анаис. Но я не думаю, что Анаис хочет быть здесь со мной, и Кай, кажется, знает об этом.

— Не думаю, что Анаис волнует, что я здесь, — отвечаю я, и в мой голос просачивается горечь.

— Ха, в кои-то веки я думаю, что ты абсолютно права. — Она издала воздушный смешок. — Такой жестокий поворот судьбы. Ты мог бы трахнуть каждую девушку в этом клубе, а Анаис было бы все равно. Иронично, не правда ли?

— Как это иронично?

— Иронично, потому что, если бы Анаис хоть раз поцеловала кого-то, кроме тебя, думаю, ты бы впал в ступор.

Кай не ошибается, но я скорее умру, чем признаю это. — Анаис может делать все, что захочет.

— О, хорошо.— Кай испускает мелодраматический вздох облегчения. — Потому что я устраиваю небольшую вечеринку после экзаменов, и я пригласила Анаис.

— Отлично.

— Ты ведь не против, правда?

Я машу рукой в знак отказа. — Почему я должен?

— Ты прав, не стоит. Я рада, что мы это прояснили. Я немного волновалась, когда Паркер сказал мне, что собирается попросить Анаис поехать с ним.

Мое нутро вздрагивает. На секунду я испугался, что меня сейчас вырвет через стол.

Но я сглатываю и с трудом сдерживаюсь. Кай наблюдает за мной с наглой ухмылкой и выглядит как кот, которому достались сливки.

— Ты устраиваешь какую-то дерьмовую вечеринку, — говорю я наконец, заставляя свой голос оставаться низким и спокойным. — Если ты приглашаешь таких, как Паркер.

— Я его не приглашала, — говорит она, — но Анаис может приводить всех, кого захочет. В том числе и Паркер.

— Как будто она пойдет с ним.

— Почему бы и нет?

— Паркер - неудачник.

Кай пожимает плечами.

— Это то, что думаешь ты, а не то, что думает Анаис. К счастью для Паркера, она приглашает на вечеринку именно его, а не тебя. — Мы смотрим друг на друга в течение секунды. Кай жестом указывает на стоящих перед ней мужчин. — Ты не против, Сев? В отличие от тебя, я намерена провести эту ночь в чьей-то постели.

— Отлично.— Я встаю. — Полагаю, я приглашен на твою маленькую вечеринку?

Она ухмыляется. — Конечно. Если хочешь, приводи еще кого-нибудь.

— Отлично.

— Отлично, — говорит она. Когда я ухожу, она добавляет: — О, и Сев?

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на нее.

— Тщательно выбирай себе девушку, ладно?

Я бросаю на нее взгляд и ухожу, не сказав ни слова.

Анаис

Северин, должно быть, был прав насчет того, что водитель лимузина шпионил за нашими родителями, потому что через неделю после свидания я получаю сообщение от мамы.

Мама: Надеюсь, у тебя все хорошо, Анаис. Мы с твоим отцом рады слышать, что у вас с Северином все хорошо.

Я закрываю телефон и бросаю его на дно сумки. Я сижу в углу своей обычной художественной студии и работаю над картиной. Вздохнув, я продолжаю работу. В эти дни живопись - единственное, что кажется мне знакомым и безопасным.

Единственный аспект моей жизни, где я полностью контролирую ситуацию.

С помощью малярного ножа я размельчаю и смешиваю краски: жженую сиену, серебристый имит и жемчужно-белый, чтобы дополнить зелень шалфея и туманную синеву на моей палитре.

Я работаю над одной из своих выставочных работ - картиной, основанной на горах острова Скай. Контуры уже сделаны, и я нахожусь в середине работы над фоном из угрюмых облаков, когда дверь в студию с грохотом распахивается.

Испуганно обернувшись, я увидела, что моя кисть дергается по холсту.

— Черт! О-Северин.

Он стоит в дверях. Его форма безупречна и чиста, ожерелья и кольца сверкают на руках и горле.

Но его волосы в беспорядке, пряди падают на лоб. На его щеках горит глубокий румянец. Он тяжело дышит, словно бежал.

Он смотрит на меня с другого конца комнаты, его грудь вздымается и опускается.

— Ты в порядке? — спрашиваю я.

Он кивает, медленно пересекая комнату. Я сижу перед своим холстом, который стоит на сушилке рядом с окном. За окном - серое небо, солнце уже давно скрылось за горизонтом.

— Я искал тебя, — наконец говорит он.

Я хмурюсь. — Если я не на уроках, то обычно здесь, рисую.

— Почему здесь?

Я показываю кистью на окно. — Хороший вид.

— В Спиркресте есть виды и получше, — надменно говорит он.

— Верно...?

— Я покажу тебе, — говорит он. — Если хочешь.

— С удовольствием.

Снова наступает тишина. В студии полная тишина. В коридоре нет занятий, все преподаватели в своих кабинетах. Снаружи все мертвенно неподвижно, ветки и листья висят в безветренном воздухе.

— Ты... эм, ты что-то хотел? — спрашиваю я наконец.

Мы не разговаривали со дня свидания, даже не переписывались. Но напряжение той ночи, вместо того чтобы рассеяться за то время, что мы были врозь, кажется, только возросло.

Сев стоит рядом со мной и смотрит на меня, слегка нахмурившись. Резким движением он приседает рядом со мной и берет мой подбородок в руку.

— У тебя все лицо в краске, — говорит он задумчивым тоном.

— Да. Такое часто случается. Я же говорила тебе.

Его взгляд опускаются с глаз на рот, затем на горло. Его рука следует за его взглядом. Большим пальцем он оттягивает воротник моей рубашки.

— Ты носишь кольцо, — говорит он.

— Да. А почему бы и нет?

Его губы шевелятся в призраке улыбки. — Оно хорошо смотрится. Золото тебе идет.

Я облизываю губы. Теперь я нервничаю.

Нервничаю из-за его мягкого, задумчивого голоса, из-за ненужной напряженности этого момента. Его присутствие похоже на лужу бензина, а радужные отблески кричат об опасности. Одна искра, и мы оба сгорим.

— Ты пойдешь на вечеринку к Кай после экзаменов? — неожиданно спрашивает он, и слова вылетают изо рта.

Я киваю. — Да. Я подумала, что это было бы неплохо. А я всегда ей отказываю. Мне было неловко.

— Я не думал, что ты любишь вечеринки.

Я тихонько смеюсь. — Нет, они мне нравятся. Но те вечеринки, к которым я привыкла, не похожи на здешние.

— К каким вечеринкам ты привыкла?

— Пляж, дешевая выпивка, костры, ночные купания.

Он кусает губы. У меня такое чувство, что он хочет что-то выплеснуть из себя или чего-то хочет, но не знает, как об этом попросить. Эмоции льются от него, как осязаемый жар, обжигая мою кожу.

— С кем ты идешь на вечеринку?

Я хмурюсь. — Э-э... сама?

— Тебя никто не спрашивал?

Мое сердце замирает, зажатое в тиски надежды.

— Нет, — мягко отвечаю я. — Почему?

Он смотрит на меня, его зелено-золотые глаза ищут мои. Так вот почему он пришел сюда? Хочет ли он попросить меня пойти с ним?

— Я просто спросил, — говорит он.

— Ну... ладно. — Я говорю низким голосом, но жар, исходящий от него, плавит мои голосовые связки. Я прислоняюсь к нему, даже не осознавая этого. — Ты хочешь спросить что-нибудь еще?

Он медленно облизывает губы. Я задерживаю дыхание, гадая, не пробует ли он на вкус призрак поцелуя, который повис между нашими ртами. Но потом он качает головой и встает. — Нет. Ничего. Если кто-то спросит тебя, просто скажи "нет".

— Прости?

Он откидывает волосы со лба. — Если кто-то попросит тебя пойти на вечеринку, просто скажи "нет", хорошо?

От его дерзости у меня чуть сердце не остановилось. Мой голос дрожит, когда я говорю. — Я скажу "нет", если захочу сказать "нет".

— А если ты хочешь сказать "да"?

— Тогда я скажу "да".

Спроси меня, - хочется крикнуть ему, - просто спроси меня.

Он смотрит на меня, делает глубокий вдох. Румянец на его щеках темнеет. Его глаза сверкают опасной искрой. — Вечеринка в Спиркресте. Если ты пойдешь с кем-то другим, это будет выглядеть некрасиво по отношению ко мне.

— Какая разница? — Я поднимаюсь на ноги, мне надоело, что он смотрит на меня сверху вниз, надоело это неравное соотношение сил, которое он, кажется, чертовски хочет установить между нами. — Мы оба согласились, что эта помолвка - фикция, притворство. Мы пожали друг другу руки как союзники, помнишь? Ты делаешь то, что хочешь, я делаю то, что хочу. Кого волнует, что думают другие люди?