Мы подошли. Как раз выступали те самые «красавицы турецкие», которые были укутаны все, кроме запястий, лодыжек и живота. Публика должны была бы стонать от счастья, глядя на то, как они извиваются в своих шелках. Только музыки почему-то не было, и потому не было счастья. Да и сами танцовщицы изнывали от скуки, напоминая в движениях страдающих артритом черепах.

— Слышь, Сэрв, подмог бы красавицам! Твоя, чай, стезя… — съязвила бабка. Чёрт-цыган покраснел, тряхнул кудрями, да и выпрыгнул на арену с первым аккордом гитары. Держал он её вертикально, играл щипками, и потому получилась какая-то тягучая восточная музыка. Танцовщицы воспряли, вытащили музыканта на середину арены, и завертелись вокруг него цветным фонтаном. Звенели монисто! Взметывались цветные шелка! Глаза из-под чадры метали такие искры, что прожигали дыры в кафтанах стоящих у арены торговцев. И пролился дождь из монет: большие, малые, золотые, серебряные и медные, — они лились дождём под одобрительное гудение публики. Пав на четвереньки, танцовщицы быстро собрали дары и убежали в стоящий сбоку красный шатёр. Сэрв вернулся к нам — довоо-о-о-ольный!

— Чего улыбаешься? — Сэрв приложил палец к губам, и я поняла, что подлец подрезал кошель, а то и несколько. С одной стороны, некрасиво, с другой — у нас денег нет. С третьей, если скажу — нас всех побьют. Два против одного, и я промолчала.

— Фокусник из далёкого Багдада — не из Магриба, но нам и не надо: создаёт из воздуха голубей, спешите видеть скорей! Апельсиновое дерево за час, роза — за три минутки, это вам магия. А не какие-нибудь шутки! Смотрите на великого Абу аль Ладина, задавайте вопросы, кому необходимо!

— Так-так, — подтянулась поближе Яга. — Очень мне интересно это…

На арене появился худой высокий человек: смуглая кожа, абсолютно лысый, замотанный в невероятное количество белой ткани — прямо как сама Яга, только его халаты, шаровары и жилеты были девственно чисты и без единой дыры. Он начал представление, которое для меня было максимально скучным: вот эти все карты из рукава, искусственные цветы. Фокус йогов с апельсином, вырастающим прямо на глазах я тоже видела в Индии, а уж голуби из чалмы — детский утренник какой-то. И тут я с ужасом увидела, как рядом с магом-волшебником нарисовалась фигура, больше всего похожая на снеговика, изрядно помятого хулиганами.

— Яга! — в ужасе ахнула я, и попыталась прорваться на арену, но Алтынбек положил мне руку на плечо и придержал:

— Сама справится бабушка, дай ей предки всяческого здоровья. Не суетись, думербей-гызы.

Бабка тем временем чудила. Давала задания магу, а тот, улыбаясь презрительно и гадко, их выполнял.

— Ну что, добрая женщина, доказал ли я тебе свою магическую силу? — спросил он, разрубая пальцем шелковый платок и складывая его заново в целый.

— Нет, — коротко ответила Яга. — Я и то лучше умею.

Толпа у цирка расхохоталась. Надо сказать, с начала выступления Бабы Яги её стало в три раза больше, и хозяева цирка запустили несколько мальчишек с шапками для сбора платы. Шапки наполнялись быстро.

— Так покажи нам своё искусство, о почтенная старушка! — и маг, пользуясь тем, что бабка не видит высоко, покрутил пальцем у виска, мол, чокнутая карга. Сейчас опозорится.

— Что же сделать? — спросила Яга.

— Вызови сюда любое мифическое существо! — пожелал маг. И тут я поняла, что все инструменты ведьмы у Яги остались в повозках, а повозки — у Давиула. Но Ягу было не так просто сбить с пути: она показала куда-то в толпу пару пассов, покрутилась и поподвывала — явно для вида, произнесла несколько странных слов, и вскинула руки к небу:

— Алтынбек! — заорала она как кассирша в Ашане, когда заедает лента или тележки скапливаются и перегораживают проход. — Алтынбек!

И на арену выпрыгнул абсолютно голый Алтынбек. Хотя ему, в принципе, не очень-то и нужна была одежда.

— Кентаврус! — возгласила бабка. — Он же — китоврас! Мудрое творение, не человек и не зверь, строитель храмов и уничтожитель чудовищ!

Алтынбек приосанился и забил передними копытами.

— Кто хочет покататься? — бабка явно была в ударе. — Беру серебряную чешуйку за круг на Китоврасе. Только женщины и дети!

Она не прогадала. Дети, огольцы разных сортов, краснеющие девицы и замотанные в глухие бурки матроны, которых загружали на спину Алтынбеку как мешки с картошкой, — все они с охотой платили за возможность поездить на человекоконе. К бабке подошёл даже один здоровенный торговец, но спрашивал явно не про прокат кентавра. Яга что-то ему сказала, и торговец отошёл, но ненадолго.

Арена опустела, но зазывала вновь завёл шарманку:

— А вот силачи известные, силой своей чудесные! Поднимут битюга как пирог из творога, дом построить не смогут, зато сломать — ради-бога! Кто хочет с ними соревноваться? Выходи, нечего стесняться!

Три костолома, похожие на увеличенные копии Шварценеггера, все в шрамах и с мятыми ушами и носами, зверски заозирались. Убедившись, что с ними никто не жаждет драться, начали таскать тяжести и подкидывать каменные ядра для пушек. Наконец какой-то подвыпивший крестьянин — как они называются в Аграбе? Дехканин? — полез на арену. И выбрал самого мелкого из костоломов, и совершенно напрасно: он был не только самым мелким, но и самым быстрым, поэтому с вывихнутой рукой и поломанным самомнением, дехканин уполз обратно через полторы минуты после начала схватки. Следующим был толстяк, как видно, немалой силы. И он совершил ту же ошибку — выбрал наименьшего. Этого костолом гонял по арене, как футбольный мячик, минут пять, забавляясь: то катил его, то подбрасывал, то прыгал на нём.

— Девочка на шаре, — пробормотала я, но, видно, слишком громко, потому что зазывала услышал, и на всю Аграбу проорал:

— Желает схватиться с сильнейшим силачом дева Окана Шарэ! — слава всем богам, что в слове «девочка» этот глухарь не расслышал звука «ч». Потому что я лучше буду Оканой, чем Очканой, уж простите меня за снобизм.

— Вали-вали, — подтолкнула меня Баба Яга, — развлекись теперь ты!

Костоломы то ли не поняли зазывалу, то ли им надоело лупить зрителей по очереди, но они накинулись на меня все сразу. Тот, что поменьше, кинулся в ноги, чтобы лишить равновесия, самый крупный сдвинул кулаки и ими, как сдвоенным молотом, попытался сверху вниз пробить мне череп, а средний просто ударил под дых. Только у них ничего не получилось. Тело Полины-поляницы, хоть и утратившее свой разум, не растеряло бойцовских навыков. Я увернулась от удара в живот, перепрыгнула катящуюся тушу, проскользнула рыбкой мимо бицепсов самого крупного силача, на мгновение оказавшись у него в объятиях, и со всей силы врезала лбом в переносицу гиганта. В голове, знамо дело, загудело как в бочке. Но я-то сознание сохранила, а он — нет. И начал заваливаться на бок, еле я успела выскочить.

Открою вам великую яичную тайну: если вы играете в бой варёными яйцами, помните — чаще выигрывает то яйцо, которым бьют, а проигрывает то, которое бьют. То же самое и в бою настоящем: кто бьёт головой — тому нормально, а кого ударили — в обмороке. Это и в жизни хороший принцип: бей первым, или проиграешь.

— Арргх! — зарычал средний костолом, и уже кинулся на меня, как мелкий его придержал:

— Вася, спокойно, выключи идиота, сейчас нам наваляют, если мы не успокоимся. Пошли по схеме «минус альфа».

И они попытались взять меня в клещи. Вася, который убрал с лица дебильное выражение, вдруг обрёл пластику движений и хитрый прищур. Коротышка стал двигаться вообще как барс, если бывают почти кубические барсы. Они сближались, а я просто вертела головой, пытаясь понять, то из них нападёт первым. Должен был бы коротышка, если я что-то понимаю в рукопашном бою. В конце концов, семь лет уже зависаю в спортзале. Но, увы, Вася опять поторопился: он прыгнул на меня с ликующим криком, и мне пришлось — пришлось, понимаете! — остановить его коротким и резким ударом. Который пришёлся бы в подбородок, не задери этот дурень голову. А так мой кулак скользнул вперёд и раздробил Васе кадык, который инерции не погасил. Попросту говоря, я сломала ему горло и шею.