— Враги, — соглашается Артём, доставая кривой нож.

Я жестом приказываю всем разойтись, укрыться за деревьями. Мы не знаем, кто это, но рисковать сейчас нельзя.

Алиса исчезает в густых кустах, как тень, а Теона прячется за стволом огромного дуба.

Мы же остаемся на виду, на первом плане.

Бояться нечего, будем сражаться, мы здесь ради этого.

Шаги становятся громче.

Из-за деревьев появляются люди — шестеро. Они вооружены мечами и арбалетами, лица скрыты капюшонами, одежда потрепана, но оружие выглядит слишком дорогим для бандитов.

— Купленное, — шепчет Алиса, еле слышно. — Как у тех, кто напал на поле.

— Это крестьяне, — добавляет Оболенский. — У них нет своей магии, только зачарованные клинки. — Почему… — не успевает договорить, потому что один из нападающих подаёт сигнал, и отряд начинает движение.

— Готовьтесь, — вопит Василь.

Первый выстрел из арбалета едва не сбивает Алису, но она успевает уклониться, ловко уходя в сторону.

Я поднимаю руку с амулетом прикрытия, создавая магический барьер в виде щита, чтобы прикрыть Василя и Артёма. Стрелы с треском разлетаются, встречая преграду.

— Сдавайтесь! — кричит один из нападавших. — Мы знаем, кто вы такие! Вы те, кто пришли, чтобы забрать у нас последнее! Вы из столицы!

— Что за бред он несет?

— Почему крестьяне на нас нападают?

— Им промыли мозги! Они в вас видят врагов, — шепчет Теона.

Я хмурюсь. Если они знают, зачем мы здесь, значит, их кто-то послал.

Похоже, тот кто творит дичь на русской земле, находится здесь –дома.

Серый кардинал или тот, кто знает его.

Мы должны знать, кто стоит за всем!

— Драться или вести переговоры? — спрашивает Алиса, уже сжимая кинжал в руке. — Они же просто одурманены. Мы пришли их спасти, а сами уничтожаем. Так нечестно.

— Они первые напали, — Василь рвется в драку.

— Пока не драться, — командую я, высовываюсь, чтобы показать белый платок и заговорить… но они не дают нам выбора.

Один из врагов, высокий и крепкий, выскакивает из укрытия и кидается прямо на меня.

У него в руке зачарованный меч, светящийся тусклым синим светом. Я отступаю назад, создавая ещё один барьер, но удар пробивает защиту, оставляя на моей руке глубокий порез.

— Больно, но терпимо, — шепчу себе, стиснув зубы.

Вижу, как Шереметев уже бросается на другого с мечом, а Алиса обращается, её движения быстрые, как у дикого зверя. Она легко уворачивается от его клинка и впивается ему в шею. Тот вскрикивает, но её клыки уже делают своё дело.

— Алиса, прекрати! — кричу я. — Ты его убьешь! Мы здесь ни за этим.

Она не слушает., ею сейчас руководит звериный инстинкт.

Её глаза горят ярким желтым светом, и я понимаю, что она потеряла контроль. Сейчас она — хищник.

Тяжело вздыхаю. Почему бабы в любом обличие такие дерзкие и неуправляемые?

— Прекратить бой! — кричу громче. — Это местные, они не знают, что делают! Они под воздействием. Кто-нибудь может снять с них чары?

Мои слова тонут в грохоте. Василь и Артём тоже вступают в бой, размахивая своими оружиями, и меня удивляет, что они идут против своих.

Внезапно резкая боль пронзает мою грудь. Воздух будто исчезает, а внутри разгорается пламя. Я хватаюсь за грудь, чувствую, как ноги подламываются, и падаю на землю.

Перед глазами мелькают тени, звуки затихают, и всё погружается в мрак.

Когда я прихожу в себя, вокруг тишина.

Свои и чужие стоят молча, их лица обращены вверх. Я поднимаю голову и вижу в небе трон. На нём сидит Перун, его образ тёмный, будто из теней и света.

— Он что теперь каждый раз будет вырубать меня и взлетать в небо? Такой себе напарник, — злюсь я.

— Не выгоняй его, — шепчет Теона, склоняясь надо мной. — Местные ему верят. И нам заодно.

Я с трудом поднимаюсь, прижимая руку к груди. Боль уже отступила, но слабость осталась.

— Однако было больно, — говорю, криво усмехнувшись.

— Пора привыкнуть.

— Быть проектором для Перуна? Такое себе удовольствие, — огрызаюсь я. Вслух же выдаю другое: — Видели⁈ — кричу я, поднимаясь на ноги. — Нас прислал он! Перун хочет, чтобы мы помогли вам вернуть благосостояние! Вы обязаны подчиниться нам. Народ больше не будет голодать. Вы пойдете с нами и заберете свое!

Я смотрю на толпу. Враги и свои уже не различаются, все стоят, потрясённые зрелищем.

— Мы должны объединиться, — добавляю. — Я и мои люди — за главных!

Люди молчат, но я вижу, что в их глазах зарождается надежда.

— Главе клана это не понравится, — сообщает Василь.

Теона тяжело выдыхает, и мы встречаемся с ней глазами, в ее глазах вижу надежду и веру.

Идем вперед окрыленные численным превосходством.

Внезапно меня настигает тот самый худой и длинный из народа. Шепчет мне на ухо.

— Спасите князя от ведьмы и дяди. Он не свободен.

Резко оборачиваюсь, но мужика уже отгоняют от меня.

Та-ак. Становится еще интереснее, оказывается, в самом тереме не все так, как увиделось. Всё по-другому. Но как? И на черта мне расследовать это?

Интриги?

Значит, родителей князя убил не голод, а кто-то внутри клана?

Выдохнув, устремляюсь вперед.

— Как ты собираешься искать артефакты? — спрашивает у меня Оболенский так тихо, насколько возможно.

Конечно, умей мы разговаривать мысленно, всё было бы намного проще, но у нас нет такого дара, приходится пользоваться речью, а не мыслеформами. К тому же телефоном здесь не воспользоваться. могли бы запросто эсэмэс отправить друг другу.

Хотя, это опасно, мы не знаем, кто и что следит за нами. Может быть всё подстроено и нас хотят использовать, а значит, прослушивают. Из моих мыслей меня вырывает Романов, грубо толкает меня в бок. — Князь Трубецкой, ты не под ноги смотри и думы великие думай, а вперед.

— Что? — понимаю, что боярин Романов по пустякам обращаться ко мне не будет. Значит, что-то серьезное происходит прямо перед моим носом, а я не вижу.

Весть задумчивый такой.

Вскидываюсь и ошеломленно тру глаза рукой — напротив нас леший. Какой-то неправильный — монстрячий. Ростом метра три, с бесконечно длинными руками-ветвями, и каждая заканчивается острыми ветвями-кинжалами.

Чтобы рвать нашу плоть?..

— Он не нападет, — заявляю спокойно. — Лешие не трогают людей, особенно, местных, он лес охраняет, важные места. Ну попробует вскружить нам голову, чтобы мы потерялись и больше не нашли к нему дорогу, — не успеваю договорить и понять, что такого важного охраняет жуткий леший, как монстр устремляется к нам с оружием наготове.

— К бою, — кричит Оболенский. Шереметев, Романов, Воротынский, и я достаем магическое оружие — закручиваем шары, готовим молнии. Пока простолюдины достают из ножен купленное на рынке холодное оружие, заряженное энергией.

— У-у-у, — ревет леший, и завязывается бой.

Кровавая мясорубка, вернее сказать, потому что лешему удается ранить каждого второго, слишком много у него ветвей, уследить за движением каждой невозможно.

В такой момент сожалеешь, что на спине нет глаз.

Леший явно одержим. Силу черпает ежесекундно.

Откуда?

мы рубим его ветви, а они снова отрастают.

— Земля! Надо оторвать его от земли, иначе он нас уничтожит, потому что мы выдохнемся биться с ними. Использовать сильный огонь здесь невозможно, деревня близко. Огонь может перекинуться, — заявляю я.

— Как земля могла породить такое?

— Инсектициды и пестициды, что-то нехорошее зарыто в землю леса.

Леший ревет, размахивая своими ветвями-кинжалами. Будто подтверждает мои слова о своей одержимости.

От каждого взмаха летят обломки дерева, земля под его ногами трясется, а воздух наполнен запахом смолы.

Монстр нападает не наугад — в его движениях есть странная, нечеловеческая тактика.

Им кто-то управляет?..

Мы кружим вокруг него, стараясь зайти с тыла, но он слишком быстр.