— У-и, — попискивает Дуняша, отскакивая от меня.

Спустя пять минут девушка уже колдует над моей бородой, сбривая ее. Оставляет пару-тройку порезов на коже.

— Эй, осторожнее!

— Князь, так я впервые вас брею, барбершопер из меня такой себе. Надо руку набить.

— На мне только не надо тренироваться, я тебе не кошка.

— При чем здесь кошка?..

Объяснять ей прибаутки из 2024 года времени не было, поэтому я просто указал ей на поврежденный камзол.

— Одежда мала мне, сможешь расшить?

— Конечно, барин, пять минут. — Пятясь к гардеробной комнате, почему-то лицом ко мне, она исчезла в ней, появилась спустя пять минут с новым камзолом, рубашкой, панталонами и начала колдовать, раскладывая на ткани — лоскутки и обводя артефактом, как выкройку.

— Сапоги и ботинки тоже малы! — цежу я грозно.

— У-и! — девушка снова нервно вздрагивает.

— Прекрати уже, а то я монстром себя вижу в твоих глазах.

— Князь, дорогой, как это несчастье с вами произошло? — лепечет Дуняша.

— Не знаю, уснул –проснулся, стал таким, — говорю первое, что приходит в голову.

— У-и, — снова пищит красавица с пухлыми губками.

— Готово?

Кивает, и испаряется из комнаты, едва показываю ей рукой на дверь.

Дальше всё по накатанной — мать падает в обморок, увидев меня. За завтраком причитает:

— Во всем некромант виноват, так и знала, нельзя было пускать его в дом. Беду принес. Теперь вместо моего маленького мальчика — мужик в доме еще один.

Отец смотрит на меня с гордостью.

— Сын вырос!

Брат с завистью.

После завтрака родители и Меркурий провожают меня до конюшни, где я усаживаюсь на гнедого коня, чтобы добраться до школы с ветерком.

— А давай на кулаках махнемся? — не унимается брат, требуя, чтобы я подрался с ним на кулаках.

Что я и делаю.

Два взмаха моими ручищами-кувалдами и Меркурий повержен, лежит рядом с лепехой.

— Ну, — подаю ему руку. — Вставай уже.

Поднимается, глядит мне в глаза с нескрываемым уважением.

А потом неожиданно бросается ко мне и хлопает по плечу.

— Брат, князь Дмитрий Тимофеевич, я рад за тебя!

— Спасибо, — пристегиваю сумку с вещами к седлу, вывожу коня из конюшни.

Ровно через час я уже в школе. Над теремами проносится каркающий ворон, извещая о начале первой пары. И я устремляюсь в раздевалку для пожарной дружины.

Полигон для тренировок полыхает, как будто мы репетируем конец света.

В воздухе носятся драконы — двадцать тонн чешуйчатого счастья,

а на них, как полагается, мы — бесстрашные файерболлисты в шлемах с забралом, и огнеупорных костюмах. Безопасность превыше всего!

— Ребята, аккуратнее с хвостами! — орёт капитан команды Алексей Смирнов, уворачиваясь от дружелюбного взмаха хвоста своего дракона.

Хвост размером с телегу. От этой «аккуратности» едва не улетает наш судья — профессор Ярослав Ильич, который, бедный, вообще-то тоже на драконе, и уже в преклонных годах, чтобы резвиться в небе. Но другие учителя — молодые на его место не идут, да и Лаврик никого не зовет из молодых, уж больно дорогая страховка для них. А платить за всё Лаврентию… из кармана родителей.

В воздухе шлемы сверкают отражением пламени, а огненные ядра, которые мы с остервенением мечем друг в друга, делают наше поле похожим на армейское стрельбище.

— Анастас, целься! Не в своего! — орёт князь Шереметев, мой сосед по драконьей стойке. Его красный дракон так раззявил пасть, что выглядит, будто он сам в файерболлы метать готов. Но ему нельзя целиться в людей, и он это прекрасно знает свои звериным умишком соображает.

Нарушит правило, ему не жить вольготно в школе, сошлют в скалы, а они голые и овцы там в последнее время не водятся. Так что голодно будет, за непослушание жестоко наказывают.

Поэтому дракон обуздывает свой нрав, и закрывает пасть.

— Да я и целился! В Серёгу! — обижается Анастас, с трудом уговаривая свою зеленую дракониху не улететь к ближайшему лесу.

Тем временем Серёга, конечно же, делает самый эпичный разворот в истории полетов. Его дракон ревет от восторга, словно рок-звезда, а Серёга умудряется послать огненный шар аккурат в шлем боярину Алексею.

— Ты горишь⁈ — ревёт Лёшка, но в голосе слышится веселье. Он уклоняется, и ядро улетает куда-то в облака.

Через секунду оттуда раздаётся негодующее драконье рычание.

— Попали в дракона судьи, — предупреждает кто-то.

— Ждите великой мести!

— Мстя моя страшна! — ревет преподаватель, отвечая мощной струей огня.

Понимая, что перешел границы, и вошел в азарт, останавливает дракона, и тот зависает в воздухе, пахнущем гарью.

— А ну прекратили безобразие! — орёт он, хотя ему самому только что понравилось зажарить очередное ядро на лету.

Драконы довольно рыкают, когда студенты останавливают их на полном «скаку».

Моя дракониха, Княгиня Веллеса решает, что я недостаточно активен, и начинает мотать головой, подбрасывая меня в седле.

Я кое-как удерживаюсь, не упав в облака или мимо — на землю.

Конечно, мне Перун подарил дар регенерации, и я быстро соберу себя по костям с земли, но не хотелось бы делать это прилюдно.

— Веллеса, успокойся, девочка моя красивая, я ж не горю! — утешаю её, но она явно хочет, чтобы горело.

Такие они драконихи — бабы, что с них взять. Хотят, чтобы вокруг них всегда полыхало.

Я так много уделяю внимания княгине, что не успеваю заметить опасность.

И тут сверху:

— Трубецкой, вали оттуда!

Я смотрю, как огромный, дымящийся огненный шар летит прямо ко мне.

— Лови! — кричу я драконихе.

Веллеса рычит в ответ недовольно, и я понимаю, что она мне отвечает:

— Сам лови!

Я поднимаю руку с огнезащитной перчаткой и хватаю ядро. Оно такое горячее, что костюм чуть не начинает дымиться, но я бросаю его обратно в воздух — туда, откуда прилетело.

— Вот это подача! — орёт Серёга, уворачиваясь, а его дракон извивается под ним куда лучше. Ядро летит дальше и попадает в ворота.

Гол. А ворота — деревянные. Они вспыхивают как спички.

— Тренировка на сегодня закончена, князья! — оптимистично сообщает судья. За его спиной ворота догорают, а драконы радостно ревут, распугивая местных ворон.

Медленно спускаются на парковку, где оставляют нас. Сами же поднимаются в небо у улетают в пещеру, где у них «гараж».

— Ты чуть не упал! — ревет кто-то из ребят. — Если бы не твоя новая броня их мышц, точно бы рухнул. Месяц бы лежал в лечебнице!

— Ну и лежал бы, — там сестры милосердия красивые, — говорю с привкусом сладострастия на губах.

— Эй, тебе всего пятнадцать. Молоко еще на губах не обсохло, — слышу рык преподавателя.

Если бы он знал, какие усы и борода у меня за ночь вымахали, то не рассуждал бы о возрасте, — проговариваю мысленно.

— Ага. У князя Трубецкого вместе с телом женилка выросла, вот он и рассуждает о сестричках, — ввинчивает князь Шереметев и гогочет.

Пристально смотрю на него.

Ничего, мы с тобой еще сочтемся за эту шутку.

Злюсь и запускаю нить огня, она опаляет Шереметеву пару волосков на бороде.

— Дмитрий Тимофеевич, у тебя теперь борода не растет, так ты решил все бороды извести⁈

— Я? Помилуй, боярин, — про себя же думаю: ' Вот придет Петр Первый, он-то и займется вашими бородами!' Цыкаю с самодовольной улыбкой.

Заходим в раздевалку, где оставляем форму. Принимаем душ, и переодевшись, топаем на следующую пару.

В коридоре меня облепляют девчонки, все до одури хотят знать, как я изменился.

Понимаю, если бы я похудел, то мог бы дать рецептик. А тут наоборот, в великана — старшекурсника превратился одним махом.

Глаза девичьигорят сильнее, чем у наших тренировочных драконов на тренировке.

— Слушай, рассказывай, — настаивает боярская дочка Марина, оборотница с боевого факультета. — Ну как твои родители отреагировали, когда ты утром проснулся мужиком? Настоящим! Вдвое больше, чем накануне!