С руками, ещё дрожащими от волнения, она сложила записку и прижала её к груди, словно пытаясь перенести частичку тепла, которую она ощутила в этих словах, в своё сердце. В этот момент она поняла: её судьба не определена, и, возможно, в её руках есть сила, способная изменить ход жизни.

С раннего утра Мари была погружена в дела государственной важности. Отъезд короля в соседнее государство для заключения торгового договора предоставил ей уникальную возможность утвердить себя как управляющую дворцом и инициатора реформ. Однако эта автономия привлекла внимание придворных, многие из которых видели в ней угрозу собственным интересам.

Во время одного из совещаний, посвященного реформе налоговой системы, Элеонора де Вильнев, придворная дама с острым умом и не менее острым желанием подорвать авторитет королевы, решила вмешаться:

— Ваше Величество, вы уверены, что столь радикальные изменения приведут к стабильности? — ее голос, проникнутый «медовой» вежливостью, звучал обманчиво любезно. — Возможно, стоит привлечь более опытных советников для оценки предложения?

Наступила напряженная тишина. Советники, обычно поддерживающие Мари, решили промолчать, не желая становится инициаторами грандиозного спора.

— Благодарю за вашу работу, леди Элеонора, — королева отложила документы в сторону, подняв свои голубые глаза на эту паршивую женщину. — Однако решения по этим вопросам лежат в рамках моей ответственности. Уверена, что вы это понимаете.

Ответ прозвучал твёрдо, лишённый намёка на колебания. Улыбка Элеоноры дрогнула, она коротко кивнула. Позже, когда Мари инспектировала дворцовые склады в рамках реформ продовольственного снабжения, Элеонора вновь предприняла попытку очернить её репутацию.

На складе, где королева с советниками обсуждала меры по улучшению инвентаризации, один из слуг, явно действующий под указаниями Элеоноры, «случайно» уронил большой кувшин с вином. Красная жидкость разлилась по полу, окатив подол королевского платья. Наступила мгновенная тишина, наполненная затаённым любопытством придворных. Элеонора тут же подала голос, напоминая дрессированную собаку:

— О, какое недоразумение! — Элеонора тут же оказалась рядом, поднимая кувшин с пола. — Ваше Величество, понимаю, что в силу Вашего юного возраста Вы закрываете глаза на абсурдное поведение Ваших верных слуг… Но, возможно, стоит пересмотреть подбор персонала на столь ответственные позиции?

— Все имеет границы, леди де Вильнев, — уверенно сказала Мари, воздержавшись от резкой реакции. — Даже моя доброта.

— Прошу прощение, Ваше Величество, — твердым голосом произнес принц Фридрих III и вышел вперед, — позвольте мне сопроводить Вас до покоев, чтобы Вы могли привести себя в порядок. А этот инцидент я возьму лично под свой контроль.

Фридрих предложил руку Мари, и она, кивнув, приняла его помощь. Молодые люди вышли, оставляя позади гул приглушённых обсуждений и скрытые взгляды. Элеонора, чьи планы вновь потерпели неудачу, спрятала раздражение за маской доброжелательной улыбки.

В дворцовом коридоре, где они остались одни, королева тихо произнесла:

— Благодарю Вас, сеньор… — она коротко кивнула, стараясь не смотреть в его глаза. Строчки волшебного письма Фридриха все еще крутились в голове, как мантра. — Иногда кажется, что каждый мой шаг превращается в испытание.

— Вы сильнее, чем Вам пытаются внушить, Ваше Величество, — он посмотрел на ее сдержанно, но в его взгляде читалась поддержка. — Но даже самым сильным лидерам необходимы союзники.

Не удержавшись, девушка подняла глаза и столкнулась с пронзительным взглядом его серо-голубых глаз. Она сглотнула, едва заметно кивнула и уже собиралась уйти, но он мягко, почти невесомо, удержал её за руку. Фридрих сделал небольшую паузу, прежде чем продолжить:

— У меня есть просьба, — начал он, немного улыбнувшись. — Завтра вечером, если у Вас найдется время, прошу Вас прийти в королевский сад. Я бы хотел обсудить с Вами кое-что важное, — сказал Фридрих и покинул ее, не дав ей времени подумать. Если быть точнее, он просто не хотел слышать отказ.

Мари растерянно смотрела вслед отдаляющемуся принцу. Она чувствовала, что это встреча может стать больше, чем просто диалог. И все же, именно это и манило девушку.

Луна висела в небе, освещая пустой дворцовый сад. Ветви старых, но ухоженных деревьев, что десятилетиями стояли в этой тени, колыхались в ночном ветерке, словно шептали друг другу какие-то тайны. Мари стояла у небольшого пруда, ее глаза судорожно искали мужчину, ради которого она пошла на такой шаг. Ее плечи были напряжены, а пальцы сжимали ткань пышного королевского платья.

Из тени вышел Фридрих. Его строгий силуэт стал явственнее, когда он шагнул к ней. Слабый свет луны подсвечивал слегка загорелую кожу и его глубокие, как океан, глаза, полные тоски.

— Я рад Вас видеть, Мари, — он подошел ближе, слегка поклонившись, — хотя и не хотел бы нарушать Ваши ночные видения.

— Могу ли я спокойно спать, когда на свете есть Вы? — скромно спросила королева, присаживаясь на кварцевую скамейку у пруда.

Фридрих вздохнул и присел рядом, опустив голову. Тьма ночи будто поглощала его. Так много несказанных слов повисли в напряженном воздухе, грозя удушить его.

— Вы не понимаете, Мари, как тяжело играть в этот маскарад, — он поднял глаза, повернув голову в ее сторону. — В Англии, где я вырос, мне внушали, что хладнокровие — это моя броня, что я должен быть неприступным и властным. Но за этими стенами, в тени моего наследия я остаюсь лишь человеком. Мое сердце жаждет тепла и горит от любви к… Вам.

Она закрыла глаза, чувствуя, как поток слез грозится вырваться наружу. Этот мужчина станет ее концом, ее гибелью. И ее самым сладких грехом.

Фридрих достал небольшую шкатулку, протянув ее Мари:

— Я сделал это сам, чтобы Вы знали, что я думаю о Вас каждый раз, когда не могу быть рядом.

Королева открыла коробочку и увидела брошь, сияющую в лунном свете. Она была сделана из серебра, с камнями, вырезанными в форме звезды. В центре звезды сверкал маленький сапфир, такой глубокий, что в нём можно было утонуть.

— Это… великолепно, — она сжала брошь тонкими пальцами, чувствуя холод серебра.

— Мари, я не могу обещать Вам светлое будущее, но могу обещать, что мое сердце будет принадлежать только Вам, — он на мгновение остановился, думая над тем, уместно ли продолжать. Но границы уже были расширены, отступать было поздно, — даже, если вы не свободны.

— Тогда я буду носить его, как знак того, что даже в самых темных уголках мы можем найти свет, — она подняла голову, посмотрев в его глаза. В этой тени, под светом луны, они были единственными, кто мог понять друг друга, — если он приходит от того, кого мы любим.

Фридрих положил свою руку на её. Прикосновение было крепким, но мягким, а сердце билось так же, как её собственное. И в эту ночь, среди шепота листьев и мерцания лунного света, два сердца нашли друг друга, несмотря на цепи, что их сковывали.

Королева вернулась в свои покои, пряча брошь под подушку. Спать ей не хотелось; в сердце ещё звенели слова Фридриха, его прикосновение, оставившее тёплый след. Она сидела за письменным столом, прижав к груди перо и лист бумаги, и, не зная, с чего начать, вдруг почувствовала, как слёзы омывают её глаза.

Мари начинала писать, каждое слово, как воспоминание, всплывающее в голове, уносило её обратно в сад, где она вновь ощущала его взгляд, слышала его голос. Вспоминала, как его тень слилась с ночным светом, как они молчали, не требуя слов, и как в этот миг всё вокруг исчезло, кроме них двоих.

В саду осеннем, где кружил листок,

Воспеть мне жизнь, увы, не стало силы.

Я в тишине встречаюсь с холодком —

И вижу вас, как дар среди могилы.

О, принц, как тесен мне дворцовый плен,