Она прошла в свои покои, чувствуя, как силы оставляют ее. Взгляд голубых глаз упал на медальон, который так и не был убран. Этот маленький кусочек прошлого был ее единственным утешением, но теперь даже он казался угрозой. Мари сжала его в руке, а по щекам потекли горячие слезы. Она не могла дать волю чувствам, но в одиночестве ее тоска находила выход.
Снаружи дворец наполнялся звуками вечернего ужина и подготовкой к трапезе. Но для девушки все это казалось лишь фоном к ее немой тоске, которая становилась все тяжелее с каждым днем.
Нежданный подарок
После утомительной трапезы, дворец погрузился в вечернюю тишину. Все разошлись по покоям, измотанные событиями дня. Лишь едва слышный шелест листьев на деревьях нарушал спокойствие.
Мари стояла на своем балкона, укрытая в теплую накидку, чтобы не дать прохладному осеннему воздуху послужить причиной лихорадки. Ее взгляд был устремлен вдаль, где лес, недавно оглушенный звуками охотами, теперь отдыхал в полумраке.
Услышав еле заметный звук шагов, сердце девушки забилось немного быстрее. Кто-то осторожно приблизился к балкону с другой стороны, стараясь быть незамеченным. Через мгновение она заметила движение. Мужская рука, тонкая, но уверенная, появилась из-за колонны, оставляя на белоснежных мраморных перилах маленький букетик из лесных цветов, перевязанный тонкой лентой, и крохотную записку. Сердце Мари сжалось. Она узнала эту руку.
Девушка застыла, боясь пошевелиться. Мужчина также бесшумно скрылся в темноте, оставив ее в одиночестве и раздумьях. Еще несколько минут она смотрела на оставленный подарок, прежде чем поднять его дрожащими пальцами. Записка была короткой:
«Цветы увядают, но воспоминание о Вас в моем сердце навечно. Этот скромный дар — лишь тень Вашей губительной красоты.»
Ее губы дрогнули, но она не позволила себе улыбнуться. В этом послании была опасность, настоящая опасность. Она знала, что любой неверный шаг может разрушить ее жизнь, но, несмотря на все разумные доводы, ее сердце, упрямое и влюбленное, пылало желанием. Тонкие пальцы нежно коснулись лепестков прекрасных цветов, прежде чем она поспешила спрятать этот подарок в шкатулку, рядом с ожерельем.
В этот момент высокие двери из темного дуба скрипнули, заставив Мари обернуться. На пороге стояла Изабелла, ее верная фрейлина и подруга. Обеспокоенные глаза девушки задержались на королеве, прежде чем опуститься ниже, к ее рукам, беспокойно держащим цветы и записку.
— Ваше Величество, — Изабелла подошла ближе, закрыв дверь. — Мне нужно знать, кто это оставил.
— Никто, милая, — она убрала записку в шкатулку и спрятала ее на балконе. — Просто небольшая память о сегодняшней… прогулки.
— Прошу Вас, будьте осторожнее. — Фрейлина сняла роскошную накидку с девушки, подготавливая ее к ночным процедурам. — Слуги могут быть не так молчаливы, как я…
Добрые глаза служанки встретились с глубоким взглядом голубых, словно кусочки небес, глаз, обрамленных черными густыми ресницами. Фрейлина всё поняла и без объяснений леди Тюдор.
— Всё в порядке, правда, — ее пухлые губы, чувственные и яркие, слегка изогнулись в легкой улыбке, способной очаровать. — Спасибо за твою преданность.
— Я всегда с Вами, моя королева, — ответила девушка, делая легкий реверанс. — Но прошу, ради себя и ради тех, кто Вас любит, будьте осторожны.
После недолгого диалога, Мари сидела у большого белого купеля, наполненного теплой водой и лепестками роз. Изабелла осторожно расчесывала длинные темные волосы королевы, распадавшиеся мягкими волнами до талии. Их шелковистый блеск мерцал в тусклом свете свечей, усиливая и без того роскошный вид.
— Вы взволнованны, — заметила фрейлина, добавляя несколько капель душистого масла лаванды и жасмина в воду.
Мари едва заметно вздохнула, выпрямляя свои хрупкие плечи. Ее фигура, словно воплощение утонченной грации, казалась созданной из самого нежного фарфора. Светлая кожа с мягким золотистым оттенком напоминала первые лучи рассвета, которые придают особое тепло. Линии ее тела излучали аристократическую тонкость, но в каждом ее движении ощущалась сдержанность, будто она осознавала всю хрупкость своей открытости и уязвимости в этот момент.
— Сегодняшний день был долог, — тихо произнесла королева, медленно погружаясь в подготовленную воду. Тепло окутало ее, словно мягкий шелк, снимая усталость с изможденного тела. Изабелла аккуратно придерживала темные локоны Мари, чтобы они не коснулись воды. Ее движения были точны и бережны.
Леди Тюдор прикрыла глаза, позволив напряжению раствориться в неге тишины. Но даже в этом уединении ее мысли оставались неспокойны, словно упрямые волны в штормовом море, которые не знают покоя. Фрейлина, будто уловив настроение госпожи, сохраняла молчание, окружая королеву ненавязчивой дружеской заботой.
— Вам нужно больше отдыхать, — едва слышно произнесла Изабелла, нарушая безмолвие. — Ваше благополучие и здоровье — самое ценное, что у нас есть.
— Я знаю, — ответила Мари, приоткрыв глаза и одарив подругу легкой, почти незаметной улыбкой. На короткий миг лицо королевы приобрело ту самую юную мягкость и беззаботность, что некогда сопровождала ее в далеком, невинном прошлом.
Когда процедуры были закончены и Изабелла удалилась, леди Тюдор осталась одна. Ее взгляд снова упал на небольшой букет, который все еще хранил тепло ее ладоней. Этот простой подарок, казалось, обладал магической силой, возвращая ее в те дни, когда она могла позволить себе мечтать и любить без оглядки на долг и обязанности.
«Забудь, Мария», — настойчивый голос пронесся в ее голове, будто ураган. Она погасила свечи и легка в большую мягкую кровать, прислушиваясь к шуму ветра за приоткрытой дверцей балкона. Ее сердце билось слишком быстро, а строки той самой записки без остановки звучали в ее голове, словно тайная песня. В ту ночь в ее душе вновь зажглось теплое, пусть и опасное, пламя надежды.
Капкан Аурелиана
Аурелиан вошел в покои Мари с шагом, от которого дрожали стены; его лицо, будто вырезанное изо льда, отражало полное отсутствие теплоты. Взгляд, пронизанный презрением, скользнул по фигуре девушки, которая уже встала с кровати. В комнате царила напряженная тишина; лишь тусклый свет свечей колебался в этом мраке, бросая мягкие отблески на полированную поверхность стола из темного дуба.
— Молчишь, словно ничего не произошло, — его голос был тих, но в нем таилась напряженная сила, сжимающая сердце.
Мари молчала, боясь, что голос выдаст ее внутренний мир, раскроет не только боль, но и тот неоспоримый страх, что с каждым днем проникал в ее тело все глубже и глубже. В глазах короля сверкнул яростный огонь, который пылал все интенсивнее от отсутствия реакции жены, от ее неуважения. Он подошел ближе и, замахнувшись, ударил девушку по щеке. Его голос, полный ненависти и насмешки, прорезал тишину, напоминая ей о ее статусе жены, его собственности, и о том, что любое пятно на его достоинстве должно быть отмыто.
— Ты надеешься, что можешь играть в эту игру? — его глаза вспыхнули гневом, а взгляд проникал в самую душу.
— Я… — ее голос сорвался, но она нашла остатки силы, чтобы отстоять свою честь. — Милорд, я ни на что не надеюсь. Я верна Вам, мое сердце бьется только в унисон с Вашим, воздух проникает в легкие только для того, чтобы видеть Ваш прекрасный лик, а не жить в этом мире.
— Никогда не забывай, что теперь ты моя. Я дал тебе всё: титул, власть, эту роскошь. И я не потерплю предательства, особенно от той, кто даже не родил мне наследника, — громкими шагами он вышел из ее покоев, а стражники послушно закрыли двери.
Мари еще долго сидела на краю кровати, её грудь тяжело поднималась и опускалась, а в сердце, поглощённом болью, всё ярче вспыхивала мысль о Фридрихе: её тайной звезде, светящей сквозь мрак, несмотря на все страдание, которое она приносила ей.
Утром, когда слухи о том, что королева не явилась на завтрак, разнеслись по дворцу; царил переполох. Мария, чувствуя, что эмоции вот-вот вырвутся наружу, оставалась в своих покоях, погруженная в раздумья, наполненные слезами, которые она сдерживала только для своей единственной верной подруги.
