— Благодарю Вас за сопровождение, — правительница повернулась к своим девочкам, говоря твердо и властно. — Сейчас ступайте. Я задержусь на несколько минут, помолюсь перед святой иконой.

Фрейлины и служанки почтительно поклонились и, не задавая вопросов, вышли из часовни, оставив королеву в тишине. Каменные стены, освещенные слабым мерцанием свечей, казались живыми свидетелями ее мыслей. Мари медленно подошла к иконе, изображавшей Богородицу с младенцем, и опустилась на колени. Ее молитва была искренней, но в ней, помимо просьб о благополучии королевства, звучали и личные мольбы. Слова, едва шевелившие ее губы, были обращены к небесам, но в то же время они казались просьбой о прощении за то, что ей предстояло.

Тишина нарушилась тихим скрипом двери. Мари обернулась и встретила взгляд Фридриха. Он вошел осторожно, как человек, который знает каждую трещинку на полу этого святого места. Его глаза, наполненные любовью и беспокойством, остановились на ней.

— Я знал, что смогу найти Вас здесь, — сказал он, закрывая за собой дверь.

— Часовня — единственное место, где нас не станут искать. — Она поднялась с колен, поправляя длинное платье. Фридрих подошел ближе, и свечи задрожали, будто приветствуя их сближение. Здесь, вдали от дворцовых стен и пристального внимания придворных, они могли быть просто двумя душами, которые тянулись друг к другу, несмотря на долг и запреты.

— Я молилась о прощении, Фридрих, — шепотом произнесла она, чувствуя его дыхание на своей коже. — И о силе, которая мне так нужна.

— Если небеса справедливы, они простят тебя, Мари, — их лбы прижались друг к другу. — Ты ничего не сделала, кроме того, что позволила себе быть живой.

— Разве это не грех для меня? Быть живой, чувствовать… любить?

— Это благословение.

— Каждый раз, когда мы встречаемся, я чувствую, как эти стены медленно сужаются вокруг нас. Иногда мне кажется, что мое сердце уже на грани. Но потом я вижу тебя, слышу твой голос и все вновь становится возможным.

— Не думай об этом, о будущем. Думай только о том, что мы здесь, сейчас, — его губы коснулись ее губ, делая легкие поцелуи. — Нас никто не видит, кроме свечей и небес.

Руки Фридриха блуждали по стройной фигуре его возлюбленной, а их теплое дыхание смешивалось в одно единое. В этой короткой тишине они нашли больше утешения, чем могли дать любые слова.

Элеонора, тем временем, осторожно подошла к массивной дубовой двери часовни. Ночной холод пронизывал коридоры дворца, и ей хотелось укрыться здесь, в тишине, чтобы обратиться к небесам с молитвой, которая давно горела у нее в сердце. Она легонько толкнула дверь, стараясь не шуметь.

Но, сделав шаг внутрь, леди де Вельнев застыла на месте. При слабом свете свечей она увидела королеву Мари, стоявшую совсем близко к принцу Фридриху. Их лица были повернуты друг к другу, а тишина, наполнявшая часовню, казалась почти осязаемой. Это была не та тишина, что приходит с молитвой, а нечто иное — сокровенное, запретное.

Элеонора прижала ладонь ко рту, чтобы подавить возглас, вырвавшийся у нее из груди. Сердце гулко забилось, а дыхание сбилось от осознания того, что она стала невольной свидетельницей чего-то, о чем не смели говорить вслух. Чего-то, что она так долго ждала.

Она тихо закрыла дверь, стараясь не выдать своего присутствия. Сделав пару шагов, она внезапно замедлилась, а на губах появилась широкая, почти торжествующая улыбка.

Ее подозрения, которые она носила в себе неделями, наконец, подтвердились. Королева и принц. Тайные встречи, осторожные взгляды, слишком длительные задержки в часовне — все это теперь имело смысл.

— «Время все расставит на свои места», — подумала она, после чего выпрямила плечи и пошла в свою комнату. Ее улыбка не угасала и в глазах зажегся холодный огонь. Элеонора знала, что теперь держит в руках ключ к тайне, которая может изменить расстановку сил при дворе. И с каждой секундой эта мысль наполняла ее уверенной решимостью.

Тишина, окутывающая королевские покои, нарушалась лишь тихим потрескиванием дров в массивном камине. Король Аурелиан, расположившись за резным дубовым столом, внимательно изучал очередной свиток с докладом о состоянии королевства. Его строгий взгляд скользил по строкам, пока внезапный стук в дверь не прервал погружённого в размышления монарха.

— Входите, — сухо произнес он, не отрывая взгляда от пергамента.

В комнату вошла Элеонора. Её лёгкая поступь едва нарушала общий покой, но внутренняя напряжённость была заметна в каждом движении. Остановившись в нескольких шагах от короля, она сделала почтительный реверанс и заговорила, стараясь, чтобы голос её звучал уверенно:

— Ваше Величество, простите за столь позднее беспокойство, но я обязана донести до Вас крайне важную информацию.

Аурелиан поднял глаза от бумаг. Выражение его лица оставалось непроницательным, но пристальный взгляд выдал пробужденное любопытство:

— Продолжай, — коротко произнес он, складывая руки в замок перед собой.

Элеонора сделала едва заметный вдох, словно собираясь с мыслями, прежде чем понизить голос и подойти чуть ближе:

— Я стала свидетелем того, что может угрожать не только Вам, но и всему королевству, — начала придворная дама, опустив глаза в пол. — Ее Величество Мари и принц Фридрих… Они встречаются тайно. И эти встречи явно выходят за пределы дозволенного.

Её слова повисли в воздухе, словно острый клинок, и король, казалось, на мгновение замер. Его лицо оставалось бесстрастным, но напряжение пробежало по его рукам, пальцы которых были крепко сжаты. Пламя камина танцевало в его глазах, отражая тревожные мысли.

— Обвинения столь серьезного характера требуют неоспоримых доказательств, — его голос прозвучал низко, почти угрожающе. Не то, чтобы он не догадывался… Скорее, гордость говорила в нем.

— Ваше Величество, — Элеонора подняла глаза с пола, встретившись взглядом с королем, — я видела их в часовне.

Король молчал, погружённый в глубокие размышления. Он чувствовал, как в его душе борются сомнение и гнев, но внешне сохранял самообладание. Спустя долгое молчание он наконец кивнул, словно приняв важное решение:

— Никто больше не должен об этом знать, — грубо приказал он, вставая со своего места. — Я разберусь лично. Теперь уходи.

Элеонора покинула покои с чувством выполненного долга, а Аурелиан остался наедине со своими мыслями. Его лицо затвердело, как мрамор, и он вызвал своего верного советника, отвечающего за разведку и охрану.

— Ты должен незаметно следить за королевой, — король подошел к камину, не сводя глаз с алого пламени. — Мне нужны подробные отчеты о том, что она делает. Но никто, даже она, не должен об этом узнать.

Советник кивнул и тут же удалился, оставляя короля размышлять над сложившейся ситуацией. Он подошёл к окну, глядя на ночное небо, но не замечая звёзд. Глубоко внутри него зрели гнев и подозрения, которые грозили перерасти в бурю.

Тем временем королева Мари, ничего не подозревая, продолжала свои дела. Она взяла на себя руководство важными реформами, направленными на улучшение жизни простых граждан. В последние недели её усилия были сосредоточены на облегчении налогового бремени для крестьян и ремесленников. Уменьшение налогов для них сопровождалось увеличением сборов с крупных земельных владений знати, что вызвало волну недовольства среди дворян, но Мари была непреклонна. Её цель была ясна — укрепить экономику королевства и завоевать поддержку народа.

Одновременно с этим, она распорядилась поднять зарплаты для работников королевских мануфактур, чтобы стимулировать рост производства. Королева также ввела новые торговые соглашения с соседними землями, что позволило увеличить доходы казны. Её политика начала приносить ощутимые плоды: рынки оживали, ремесленники получали больше заказов, а доходы в казну постепенно росли. Простые люди всё чаще говорили о мудрости своей королевы, выражая ей благодарность за улучшение их жизни.