Однако, даже занимаясь делами королевства, Мари не могла избавиться от чувства тревоги. Её тайные встречи с Фридрихом стали редкими и краткими, поскольку она опасалась любопытных глаз. Но каждую ночь, уединившись в своих покоях, она думала о нём, пытаясь найти оправдание своему сердцу. Её долг перед королевством и её чувства к принцу постоянно боролись друг с другом.

Ещё одним источником беспокойства для Мари стали взгляды, которые она замечала у Элеоноры. Казалось, дама слишком пристально следит за каждым её шагом. Мари старалась не придавать этому значения, но предчувствие тревожной беды не покидало её.

Советник короля, получивший поручение следить за королевой, подошёл к делу с максимальной осторожностью. Его незримое присутствие ощущалось повсюду: в коридорах, на заседаниях совета, в церемониальных процессиях. Он следил за каждым шагом королевы, изучал её привычки и встречи.

Наблюдения становились всё более тревожными. Королева действительно вела себя сдержанно, но её редкие встречи с принцем Фридрихом не могли остаться незамеченными. В её голосе иногда звучали нотки напряжения, и даже в самых непринуждённых моментах её лицо выдавали тень беспокойства.

Король, получая отчёты, чувствовал, как его гнев и подозрения усиливаются. Но он знал, что правда должна быть раскрыта полностью, прежде чем он предпримет решительные действия. Он ждал, чувствуя, как тень измены нависает над дворцом. Ему предстояло принять решение, которое могло разрушить всё, что он так долго строил. И в то же время он знал: корона и честь превыше всего.

— Что же ты делаешь, Мари?.. — тихо проговорил он, сжигая полученные бумажные отчеты в камине.

Солнечные лучи едва касались каменных стен дворца, когда тень сомнений начала проникать в каждый его уголок. Король Аурелиан, известный своей безжалостной мудростью, методично разрабатывал план, в центре которого оказались его жена и наследный принц Англии. Эта игра требовала точности и терпения, ведь каждая ошибка могла стоить ему трона и уважения.

Торжественная месса была объявлена с помпой, чтобы отвлечь внимание придворных и создать иллюзию обычного дня. Король велел расставить слуг и шпионов по всему дворцу, тщательно продумывая их роли. Даже стены часовни, казалось, были готовы выдать любую тайну, заключённую в их древних камнях.

Мари, королева Элдерии, с самого утра ощущала, что нечто неуловимое витает в воздухе, меняя привычный ход её дня. Он начался, как обычно, с рутинных обязанностей, но каждое её движение было словно под пристальным взглядом множества невидимых глаз. У неё не было доказательств, лишь предчувствие — острое и непреклонное, как лезвие ножа. Она молча завершала утренние аудиенции, избегая лишних слов, даже с Изабеллой, своей единственной надёжной спутницей.

Элеонора, напротив, была полна решимости. Её излишне любезное поведение стало ещё более очевидным, словно она пыталась компенсировать свою настойчивость. Во время утреннего чаепития она подошла к королеве, держа в руках тонкий альбом для рисования, будто стараясь раскрыть перед ней какие-то секреты.

— Ваше Величество, я подумала, что Вам будет приятно отвлечься. Может, мы могли бы порисовать в саду? Погода сегодня чудесная.

— Благодарю за заботу, Элеонора, но я предпочитаю провести это утро в уединении, — произнесла королева, возвращаясь к своим бумагам.

Элеонора слегка наклонила голову, выражая видимость понимания, и отошла, но в её взгляде промелькнула скрытая тревога. Она осознавала, что теряет драгоценное время, и её терпение всё быстрее подходило к концу. Вскоре она оказалась лицом к лицу с Аурелианом-младшим — главным шпионом, назначенным самим королём. Он ждал её в тени колонны галереи. Его лицо, обычно холодное и бесстрастное, теперь отображало такую же напряжённость, что и её собственные чувства.

— Королева держится осторожно. Я ничего не могу выяснить, — прошептала Элеонора, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не слышит.

— Тогда придется усилить давление, — ответил стражник. Его голос был резким, словно клинок, рассекший воздух. — Король ожидает результатов.

Тем временем Мари старалась сохранить видимость спокойствия, несмотря на внутреннюю бурю. Она прекрасно осознавала, что каждое её движение находится под неумолимым взглядом, и любое неверное действие может стать фатальным. Единственным человеком, которому она могла довериться, оставалась Изабелла, чья преданность никогда не вызывала сомнений. Изабелла, ощущая растущее напряжение, держалась рядом, не задавая лишних вопросов, но её собственная тревога за королеву с каждым часом становилась сильнее.

Вечером Мари направилась в часовню — место, которое оставалось её единственным утешением в этом мире, полном врагов и опасностей. Свечи горели мягким светом, отбрасывая тени на древние фрески, создавая атмосферу уединения и покоя. Она опустилась на колени перед алтарём, сложив руки в молитве. Её губы беззвучно произносили слова, но мысли были далеко. Она молилась не только о защите, но и о силе — силе выстоять перед тем, что ждало её в будущем.

Аурелиан, скрываясь в тени соседней галереи, наблюдал за ней. Его план начал приносить плоды: королева, казалось, проявляла признаки беспокойства, которые он считал подтверждением своей догадки о её вине. Но он не спешил делать выводы. Ему нужно было больше, чем догадки — ему были нужны неопровержимые доказательства, и он был готов ждать, сколько бы времени это ни потребовало.

Когда ночь опустилась на дворец, тени стали длиннее, а воздух — тяжёлым, как предвестие бури. Шпионы короля скрытно заняли свои позиции, словно тени, сливающиеся с темнотой. Их взгляды следили за каждым движением королевы и принца, скрываясь за колоннами и дверями, незаметные, но ощутимые, как надвигающаяся гроза. Они были его глазами и ушами, вестниками беды, готовыми докладывать о любом неверном шаге.

Фридрих, осознавая опасность, не смел покинуть своих покоев. Он оставался в темноте, как затворник, избегая любого контакта, который мог бы выдать его присутствие. Его одиночество было невыносимо, как ледяной остриё, пронзающее душу. Но он знал, что каждый его поступок, каждый взгляд может стать фатальным. Его сердце, хотя и страдало от изоляции, было поглощено одной мыслью: выжить, несмотря ни на что.

Мари, в свою очередь, ощущала, как внутренний конфликт разрывает её изнутри. Она осознавала, что любовь к Фридриху — это не просто опасность, а катастрофа, которая способна уничтожить всё, что она когда-либо знала и любила. Но её сердце, измученное годами несчастного брака, сопротивлялось голосу разума. Оно тосковало по свободе, по чувству живости, которое Фридрих приносил в её жизнь. Она стояла у окна своих покоев, её взгляд устремлён был к звёздам, но в её душе бушевал шторм. Каждое мгновение, когда она смотрела на безбрежное ночное небо, становилось символом её безысходной борьбы — борьбы между долгом и страстью, между страхом и желанием.

Изабелла, единственная, кто оставался рядом с королевой, внимательно следила за каждым шагом тех, кто осмеливался приблизиться к Мари. Она ощущала, как вокруг неё плетутся невидимые сети, которые ткала Элеонора, и её сердце сжималось от тревоги. Она знала, что её долг — защищать королеву любой ценой, даже если это значит поставить свою жизнь на кон. В её глазах не было места сомнениям, лишь безмерная преданность, которой она будет следовать до конца.

Ночь, длинная и беспокойная, не приносила ни покоя, ни ответов. Для всех, кто был втянут в эту зловещую игру, она тянулась бесконечно. Аурелиан, скрываясь в тенях дворца, ощущал, как ловушка, которую он тщательно расставлял, вот-вот захлопнется. Он ещё не знал, кто станет её жертвой, но его подозрения уже разгорались с такой яростью, что ничего не могло их затмить. Его разум, полный тёмных мыслей и сомнений, искал ответ, как безумец, гонимый страхом. Он был готов уничтожить любого, кто осмелится встать на его пути, уверенный, что его власть — единственная истина в этом мире лжи.