— Что-то случилось? — он хмурится и делает шаг к выходу из кабинки.

— Нет, — отвечаю я, шаря руками по молнии своего платья. Черт, я должна была раздеться, прежде чем прийти сюда.

Его взгляд устремлен на меня, и он пристально наблюдает за мной. Я освобождаюсь от одежды и иду в сторону душа.

Мне хочется казаться такой же уверенной, как девушка на видео. Хотя мои нервы угрожают взять верх.

Вода включена, пар окутывает мою кожу, как только я захожу в кабинку.

— Лина, что ты… — начинает Марчелло, но я не даю ему закончить. Я поднимаюсь на цыпочки, чтобы поцеловать его. Когда наши губы соприкасаются, он издает глубокий стон, а его руки обхватывают мою талию, притягивая меня к себе.

Он уже твердый. Я чувствую, как он упирается в мой живот, и это еще больше упрощает мой план.

Разрывая поцелуй, я опускаюсь на колени. Его глаза темнеют, когда он смотрит, как я беру его в руки. Я касаюсь его члена, как он учил меня, вверх и вниз. Его голова откидывается назад, с губ срывается тихий звук.

— Лина, — произносит Марчелло с придыханием, и то, как он реагирует на мои начинающие прикосновения, придает мне еще больше уверенности.

Я наклоняю голову и открываю рот, принимая его внутрь. Он мягкий и в то же время твердый, и это совсем не неприятно. Мой язык вытягивается, чтобы поласкать кончик, а рука Марчелло тянется к моим волосам, внезапно побуждая его к действию. Я открываю рот шире, чтобы принять его целиком, но мне удается пройти только половину пути, когда у меня начинается рвотный рефлекс.

Он, должно быть, услышал меня, потому что отпустил, сделав шаг назад.

— Лина… что ты делаешь? — его лицо выражает ужас.

— Я хочу доставить тебе удовольствие. — Я поднимаю глаза, смущенная его внезапной вспышкой.

— Зачем ты это делаешь? — Марчелло качает головой. Остановив воду, он выходит из кабинки.

— Я… я сделала что-то не так? — спрашиваю я, немного нервничая. Я все еще стою на коленях, боясь, что, если я попытаюсь встать, то мои ноги превратятся в кашу.

— Это не ты. Ты не должна этого делать… Проклятье, — бормочет он, его рука тянется к полотенцу. Он обернул его вокруг своей талии, его член все еще заметно возбужден.

— Но в прошлом тебе это нравилось. — Видя, что он собирается уходить, слова вылетают у меня изо рта прежде, чем я успеваю подумать.

— Что ты имеешь в виду? — он останавливается, сузив на меня глаза, и я вдруг чувствую себя незащищенной.

— Это не имеет значения, — шепчу я, немного смущенная тем, что позволила словам Козимы отравить мой разум, когда Марчелло, кажется, ненавидит это.

— Нет, пожалуйста, скажи мне, что ты имела в виду. — Он наклоняется.

— Козима рассказала мне о твоем прошлом, — признаюсь я. — Об оргиях. И я подумала…

— Оргии. — Он сухо рассмеялся. — И что ты подумала? — Он поднимает бровь.

— Что это то, чего ты хочешь. — Я опускаю взгляд, меня гложет стыд. — Я не могу сделать это для тебя… но, возможно, есть другие способы доставить тебе удовольствие. — Объясняю я, но он останавливает меня.

— Лина, посмотри на меня. — Его голос мягкий, и я так и делаю. — Что бы ни сказала тебе Козима… у любой правды всегда есть разные стороны. Я делал вещи, за которые мне стыдно, и не собираюсь лгать, но это в прошлом. Я не был ни с кем более десяти лет. Я похож на человека, которому нужны оргии?

— Нет, но… ты не мог никого трогать. А если бы мог? Трогать других, я имею в виду. Ты бы это сделал?

— Нет. — Он отвечает еще до того, как я заканчиваю свой вопрос.

— Нет?

— Нет, потому что это была не та женщина, которую я любил. — Его слова ударяют меня прямо в грудь. Я теряю равновесие и падаю на задницу.

— Женщина, которую ты любил, — повторяю я оцепенело. — Кто она была? — я сразу же задаю вопрос. В моем сердце образуется пустота, когда я думаю о том, что он любит кого-то другого.

Есть ли у меня хоть один шанс?

В его глазах появляется печаль, и он быстро отводит взгляд. Встает.

— Может быть, я расскажу тебе. Когда-нибудь. — Он поворачивается, чтобы уйти.

Я все еще ошеломлена таким поворотом событий. Марчелло любил кого-то. Может быть, он все еще любит. А я уже слишком глубоко погрузилась; мои чувства к нему растут с каждым днем.

Я встаю, собираюсь что-то сказать, но тут вижу его удаляющуюся фигуру. Ужас — это преуменьшение того, что я чувствую. Его кожа полностью изуродована, спина испещрена шрамами — старыми, новыми и промежуточными.

Я задыхаюсь, подношу руку ко рту.

Господи! Что с ним случилось?

И тут я понимаю, что за все время, что мы были вместе в постели, я ни разу не видела его спину. Он намеренно скрывал от меня свои шрамы.

Но почему?

Еще одна истина возникает в моем сознании. Я ничего не знаю о своем муже, не так ли?

Глава 22

Марчелло

Я возвращаюсь в свою комнату, пока не нанес непоправимый ущерб моим отношениям с Каталиной.

Черт побери!

Мои пальцы сжимаются в кулак, и я бью стену, глубоко вздыхая от ощущения боли. Мне это нужно.

Я заслуживаю этого.

О чем она думала, пытаясь доставить мне удовольствие? Милая, невинная Каталина, стоящая передо мной на коленях. Сколько раз я представлял себе именно это? Но видеть ее там, захлебывающейся моим членом из-за чувства долга? Я не мог позволить ей сделать это.

А потом ей пришлось упомянуть об оргиях. Я хочу посмеяться над этим. Она действительно думала, что я хочу иметь хоть какое-то отношение к этим развратам. Если бы она только знала…

Я качаю головой, почти забавляясь иронией.

Большинство из них — пустое место в моей памяти. Я не с гордостью признаю, но в какой-то момент я прибегнул ко многим веществам, чтобы заставить себя пережить все это. Все, что не было затемнено чрезмерным употреблением, определенно было похоронено моим разумом.

Мои губы кривятся от отвращения, а по позвоночнику пробегает дрожь при мысли о том, что ко мне могут прикасаться руки.

Не пойду туда.

Хотя я должен извиниться перед Линой. Возможно, я был слишком груб с ней. Настолько, что чуть не проболтался о своем десятилетнем увлечении. Я весь день был на взводе. Начиная с кошмара Лины, визита Бенедикто и заканчивая обнаружением каких-то подозрительных бумаг, этот день не получил никаких наград.

Мне удалось немного успокоить себя в отношении первых двух событий, но найденный документ сделал меня беспокойным.

Настолько, что я чуть не сорвался на единственного человека, на которого никогда не сорвусь.

Я закрываю глаза и считаю до десяти, уже чувствуя, как нарастает напряжение в моем теле. Я достаю один из телефонов, который спрятал в ящике стола, и набираю номер Франческо.

— Да?

— Валентино упоминал что-нибудь о психушке?

Пауза.

— Да. Он посещал ее несколько раз в год. А что?

— И ты знаешь, кого он навещал?

— Нет. Я сопровождал его несколько раз, но никогда не заходил внутрь.

— Понятно, — мрачно отвечаю я. — Мне тоже нужно идти. Жди меня у дома завтра в десять.

— Понятно.

Я вешаю трубку, чувствуя себя еще более раздраженным, чем раньше.

— Черт! — ругаюсь я вслух.

Я быстро одеваюсь и иду в свой кабинет. Я достаю найденный документ и снова просматриваю его.

Мужчина. Пятьдесят семь. Родился второго ноября.

Совсем как мой отец.

Отец, которого, как я думал, что убил.

Отец, который превратил меня в монстра; который научил меня всему, что касается пыток и убийств.

Отец, который был близко знаком с Химерой.

— Блядь! Блядь! Черт! — я бросаю документ на стол. Почему я не подумал об этом раньше? Да, я оставил его умирать, но я так и не получил подтверждения, что он умер. Когда Валентино взял на себя ответственность, я просто предположил, что так оно и есть.

— Черт возьми! — я стиснул зубы, чувствуя внутреннюю ярость, направленную в основном на себя. Из-за своего безрассудства я подверг опасности свою семью. Опять.

Конечно.

Отец был бы первым, кто потребовал бы мою голову, а его специальность — пытки, психологические пытки. Я не только предал его, но и пытался убить. Если это отец, то…