— Нам просто нужно его немного сложить. — Она наклоняет голову в сторону, обдумывая это.

— Как насчет того, чтобы попробовать позу эмбриона? — Она обходит чемодан, ее лицо сильно хмурится. Наверное, она представляет себе разные ракурсы.

— Давай попробуем. — Я пожимаю плечами. Мы поворачиваем его тело, пробуя разные углы, чтобы поместить его внутрь. К счастью для нас, он не очень высокий мужчина, возможно, всего на пять дюймов выше, чем мой собственный рост в пять и три. После долгих проб и ошибок он прекрасно укладывается в чемодан. Я держусь за одну молнию, а Сиси — за другую, и мы пытаемся встретиться на полпути. Приходится немного посидеть сверху, чтобы чемодан закрылся, но нам это удается.

— Черт. — Она вытирает пот со лба тыльной стороной ладони.

У монастыря есть свое кладбище. История Сакре-Кер насчитывает почти двести лет, а это кладбище было открыто во время вспышки гриппа в 1918 году. С тех пор оно используется редко, когда монахини уходят из жизни. Преимущество в том, что кладбище расположено рядом с часовней, поэтому тело можно упокоить сразу после религиозных служб. По дороге на кладбище приходится проходить мимо двух административных зданий. Идея Сиси поместить тело в багаж была блестящей. Колесики багажа позволяют легко донести его до кладбища. Там мы ищем скрытую посылку, где присутствие свежей земли осталось бы незамеченным. Мы находим именно такое место, прямо рядом с ивой. Тень, отбрасываемая деревом, должна скрыть рыхлую землю.

— Подожди! — говорит Сиси и бросается к одному из небольших сараев рядом с кладбищем. Ей требуется всего несколько минут, чтобы вернуться с двумя лопатами.

— Теперь самая трудная часть. — Она вздыхает и втыкает лопату в землю, затем зачерпывает немного земли и бросает ее в сторону. Я беру другую лопату и делаю то же самое.

Должно быть, прошло несколько часов, когда мы, почти обливаясь потом, закончили копать.

— Честно говоря, это было не так уж плохо, — комментирует Сиси, и я поворачиваю голову в ее сторону. Она серьезно? — Думаю, я бы лучше копала могилы, чем мыла посуду. Как ты думаешь, я могу претендовать на эту должность? — Она очень серьезно спрашивает об этом, и я не могу удержаться от смеха.

— Сиси… — начинаю я, но не могу перестать смеяться. — Ты действительно хочешь обменять посуду на могилы?

— Это все равно работа. — Она пожимает плечами, но я вижу, что ей тоже смешно.

— Давай сделаем это! — Я выношу вперед чемодан, и мы вместе бросаем его в яму.

Мы снова берем лопаты и засыпаем яму землей. Это не занимает много времени, и вскоре мы снова оказываемся в часовне, пытаясь стереть все следы преступления.

Глава 8

Каталина

За последние несколько дней Клаудия ни разу не упомянула отца Гуэрра. Я рада, что она не выглядит травмированной этим событием, но, думаю, она не очень понимает, что с ней произошло. Я пыталась поговорить с ней и объяснить, что то, что произошло, не нормально, и что она не должна позволять никому прикасаться к себе подобным образом. Она, казалось, была больше озабочена тем, что я на нее накричала. Мне пришлось несколько раз заверить Клаудию, что это не ее вина, и что взрослые тоже могут вести себя плохо — примером может служить отец Гуэрро. Мои разговоры, похоже, подействовали на нее, и она просто перестала вспоминать об этом событии.

Сиси тоже сделала вид, что нашего ночного криминального приключения не было. Она ни разу не упомянула об отце Гуэрро, и все вернулось на круги своя.

Или мы так думали.

Не все забыли об отце, и через несколько дней пошли слухи, что он внезапно уехал. Некоторые монахини говорили, что мать-настоятельница была расстроена его внезапным отсутствием. Услышав, как все говорят об отце Гуэрро, я посторонилась и спросила Сиси.

— Как ты думаешь, они будут его искать?

— Не волнуйся. Нет никаких шансов, что они его найдут, верно? От него не осталось и следа. — Она отвечает тихим тоном.

Сколько бы я ни пыталась оправдать свои действия, я все равно чувствовала себя виноватой за то, что сделала. Сколько бы я ни пыталась не думать про отца Гуэрро с рукой под юбкой моей дочери, мне все равно не удалось забыть его глаза перед смертью. Я не сказала Сиси, но с той ночи отец Гуэрро стал сниться мне в кошмарах. Раньше это был просто монстр с янтарными глазами. Теперь… мои кошмары изменились.

Они всегда начинаются с этого человека… того, с янтарными глазами. Я не могу разглядеть его черты, знаю только, что он внушает мне такой ужас, что мне приходится убегать. Но он всегда догоняет меня, прижимаясь сзади. Раньше, правда, сны всегда заканчивались тем, что он поднимал мою юбку и набрасывался на меня. А теперь… Сопротивляясь, у меня получается оттолкнуть его от себя. Но когда я пытаюсь защищаться, он превращается в отца Гуэрра.

И я убиваю его.

Мне хотелось верить, что я смогу забыть об этом. Однако мое подсознание, похоже, противится этой идее.

Этой ночью я снова вижу сон. Ворочаясь в постели и теряя всякую надежду на отдых, замечаю, что уже почти шесть.

Я тихо встаю и наливаю себе стакан воды.

— Ты не в порядке, да? — Сиси приподнялась на кровати, ее глаза следят за каждым моим движением.

Я качаю головой.

— Он заслужил это, ясно? — Она похлопывает по месту рядом с собой, и я ложусь.

— Я знаю это… умом. Но чувство вины по-прежнему съедает меня.

— Просто постарайся забыть об этом. Со временем станет легче, — советует Сиси.

В этот момент в воздухе раздается крик. Я смотрю на Сиси, хмурясь. Другой крик, другой голос.

Сиси вскакивает с кровати.

— Что ты делаешь? — шиплю я.

— Разве тебе не любопытно? — спрашивает она, и в это время я слышу еще один крик.

Бросив взгляд на Клаудию, замечаю, что она все еще крепко спит. Позволив Сиси убедить себя, я одеваюсь и, заперев дверь, мы направляемся к источнику звука.

— Я думаю, туда. — Сиси указывает в том направлении и начинает бежать. Качая головой, я следую за ней. Может быть, что бы это ни было, это на мгновение отвлечет меня от отца Гуэрра.

Мы добегаем до места и видим кучу монахинь, все они выглядят так, как будто увидели самого дьявола. Некоторые перекрещиваются, некоторые целуют крест, а другие просто стоят на коленях и молятся. Нетерпеливая Сиси прорывается через море монахинь, увлекая меня за собой. Но потом она внезапно останавливается.

— Матерь Божья… Что… — бормочет Сиси. Она стоит передо мной, поэтому я делаю два шага вправо, чтобы увидеть, что перед ней. Я останавливаюсь, задыхаясь.

Центральным элементом является копия "Пьеты" Микеланджело. И скульптура была осквернена самым ужасным образом.

Меня чуть не вырвало от вида и запаха.

Вместо тела Христа, лежащего на руках Марии, расположено тело отца Гуэрры. Он обнажен, его кожа вздулась и изменила цвет. Его ранее бледная кожа стала коричневой с некоторыми фиолетовыми пятнами. Его торс был разрезан, органы вывалились наружу. Мне кажется, я могу различить его кишки, вываливающиеся в углубления на платье Марии. Вокруг жужжат мухи, а из грудной полости выползают личинки, некоторые из них падают на траву. Несколько жуков свисают с лица Марии, пытаясь зарыться в открытые отверстия. Запах гниения, от которого жуки жужжат от радости, заставляет монахиню за монахиней падать посреди молитвы.

Но это еще не самое страшное.

Внизу статуи, написанные кровью, пять слов.

Я знаю, что ты сделала.

— Богохульство! — кричит одна из монахинь.

Голова отца Гуэрра свободно болтается на шее, плоть истончилась от гниения и многочисленных хищников. Даже сейчас она слегка двигается вверх-вниз, позвоночник полностью виден. Шейные позвонки напрягаются, чтобы удержать вес головы… пока не перестают. Голова падает с грохотом, и все монахини отшатываются назад от этого звука. Она катится по траве, пока не достигает ног одной из монахинь. Она едва успевает взглянуть на него, как тоже падает на землю.

Моя рука вырывается и цепляется за руку Сиси. Я пытаюсь устоять, но мои ноги подкашиваются.