Я показываю ей свою комнату, и девочка удивляется тому факту, что мне приходиться жить здесь одной. Она говорит мне, что в ее спальне стоят десять кроватей, которые всегда заняты. Я ошеломлена этим. Разумеется, это не может быть законным. Однако я не комментирую это, поскольку ясно, что это все, что когда-либо знала Ассизи.

Чувствуя некоторую боль в пояснице, я направляюсь к кровати, чтобы немного отдохнуть. Взгляд Ассизи сосредоточен на моем животе, и она хмурится.

— Почему у тебя такой большой живот? — наконец спрашивает она.

— Я жду ребенка. — Ее глаза расширяются.

— Ребенок? — Поспешив ко мне, она с удивлением смотрит на мой живот: — Там?

Я киваю, беру ее руку и кладу себе на живот. Именно в этот момент моя малышка решает взбрыкнуть. Ассизи убирает руку с потрясенным выражением на лице.

До того, как я переехала в Сакре-Кер. Я узнала, что ношу здоровую девочку, и могла слышать ее сердцебиение.

— Так ты станешь матерью? — спрашивает она, прикладывая ухо к моему животу и пытаясь услышать звуки ребенка.

— Да, — отвечаю я, не придавая особого значения ее вопросу. Она медленно поднимает голову, ее глаза опущены.

— У меня никогда не было матери, — шепчет Ассизи. — Она не хотела меня.

— Милая. — Я беру ее за руку и сжимаю, пытаясь утешить маленькую девочку.

— Ты можешь быть и моей мамой тоже? — Ее прекрасные глаза полны надежды, когда она смотрит на меня.

— Милая, я не могу быть твоей мамой, — говорю я, и ее лицо тут же вытягивается. — Но думаю, что могу быть твоей сестрой. — быстро добавляю я.

— Правда?

— Правда.

— Спасибо. — Мои руки обнимают ее маленькое тело, и я крепко прижимаю ее к себе.

Теперь мы обе против всего мира.

Нежелательные.

Ненавистные.

Но, по крайней мере, мы больше не одиноки.

Часть I

— Оставь надежду, всяк сюда входящий

— Данте Алигьери, Ад, песнь III

Глава 1

Марчелло

Сегодня я сижу на могиле Тино, кажется, целую вечность. Десять лет… Я не видел своего брата десять лет. А теперь он мертв. В этой жизни у меня было много сожалений. Что еще можно добавить? Бросив последний взгляд, я встаю, чтобы уйти.

Не слишком далеко я вижу Влада, который ждет меня, засунув руки в карманы.

— Влад. — Я склоняю голову, зная, что его присутствие здесь не принесет мне никаких хороших новостей.

Я думал, что со смертью Хименеса все закончится. Но был неправ. Все только начинается.

— Дон Ластра. — Он ухмыляется мне, и моя губа раздраженно дергается.

— Что тебе нужно? — спрашиваю я.

— Тебе необходимо вернуть свою власть, мой друг. Грядет война. — Я смеюсь над его выбором слов.

— Не интересовался десять лет назад, не интересуюсь сейчас, — отвечаю я и прохожу мимо него.

— А как насчет твоих сестер? — спрашивает он, и я останавливаюсь как вкопанный, слегка поворачиваясь.

— Что насчет них?

— У меня есть две сестры, Ассизи и Венеция. Обе молоды… слишком молоды, чтобы знать о жестокости мира.

— Они будут легкой добычей для всех, для кого важна закономерность. Все еще не твое дело?

— Они справятся, — лгу я, зная, что у них никогда ничего не получится.

Была причина, по которой мне пришлось оставить эту жизнь позади десять лет назад. Я совершал некоторые поступки, которые даже сейчас не давали мне спать по ночам.

— Ты знаешь, что это не так. Венеции сколько… пятнадцать? — небрежно спрашивает Влад, и мне приходится стиснуть зубы.

Она была маленьким ребенком, когда я уехал. Я ее почти не помню. Но он прав. Они будут легкой добычей, если я не вмешаюсь.

Как бы мне ни хотелось притвориться, что последних нескольких недель не было, что я все еще Марчелло Ластра, и что Тино все еще жив и здоров… Я не могу.

— Я скоро перееду в этот дом.

— Знал, что ты поймешь причину. — Влад лучезарно улыбнулся мне.

— Галлахеры уже сделали свой первый шаг. Ты знаешь, что должен сделать.

— Знаю. Я заскочу к Энцо и помирюсь с ним, теперь, когда мы знаем, кто на самом деле убил Ромину.

— Я не об этом говорил… — Влад поднимает глаза, чтобы посмотреть на меня. — Ты должен укрепить союз. Вступив в брак.

— Венеция слишком молода, а Ассизи скоро принесет свой обед, — тут же добавляю я.

— Я не о них говорил.

— Я не могу жениться. Ты, как никто другой, должен знать почему, — подчеркиваю я. Мое прошлое запятнало меня. Мне сложно вынести даже прикосновения женщины без отвращения. Я никогда не смог бы жениться.

— Ты должен. Это единственный способ, — настаивал Влад.

— Есть только одна женщина, на которой я когда-либо думал жениться. И она ушла. — Подняв голову и на секунду закрыв глаза, пытаюсь вызывать в воображении ее лицо.

— Вот именно. Она ушла. А это значит, что ты должен жениться на той, кого предложит Энцо. Ты должен понимать, что времена меняются. — Влад ведет себя более напористо, чем я когда-либо его видел.

— Я не буду уклоняться от своей ответственности… хотя бы ради моих сестер.

— Это может быть фиктивный брак, — добавляет он, и я хмыкаю. Брак только на словах — это единственный брак, на который я способен.

— Если это все… — говорю я и собираюсь уходить.

— Нет. — Влад толкает передо мной папку. Я хмурюсь.

— Что это? — спрашиваю, гадая, что еще у Влада припрятано в рукаве.

— Твое первое задание в качестве дона.

Я беру файл и открываю его. Это отчет ФБР, документирующий серийные убийства. Я просматриваю страницы и чувствую, как у меня в животе затягивается узел.

— Как давно ты знаешь? — спрашиваю я, мой голос дрожит от тревоги.

— Достаточно долго. — Он пожимает плечами, а затем указывает на последнюю страницу.

5 мая, Филадельфия

— Это было в прошлом месяце, — говорю я, глядя на ужасающие подробности. Это убийство семьи с двумя детьми. Изображения гротескные, на них изображены взрослые с отрубленными конечностями детей и наоборот.

— Это не может быть Химерой, — уверенность сквозит в моем голосе.

— Ты прав. Но если это не Химера, тогда кто это? — Влад поджимает губы. Я отвожу взгляд и делаю глубокий вдох.

Наши грехи всегда настигают нас. А мои преследовали меня ужасно долго.

Глава 2

Марчелло

Пять лет

— Я могу оставить его себе, правда? — я смотрю на незаинтересованное выражение лица матери, молча умоляя ее сказать "да". С мамой никогда не знаешь, что получишь. Иногда мне кажется, что она в хорошем настроении, но простая просьба об объятии может вывести ее из себя. В прошлый раз это было ужасно. Я ушиб колено и хотел немного успокоиться… Не знаю почему. Иногда мне просто хочется немного человеческого общения. Сначала мама сказала "да", но через секунду оттолкнула меня от себя и швырнула на пол, сказав, что сыну грех прикасаться к своей матери.

Она такая непредсказуемая. Но я научился держаться подальше от неё, главным образом потому, что не хочу, чтобы меня постоянно ругали за то, что я грешу. Я даже не совсем понимаю, что такое грех, но мама говорит, что я это делаю. И, учитывая ее реакцию, это, должно быть, действительно плохо.

Может быть, я действительно грешу… но почему она не может научить меня, как этого не делать? Если не мама, то я не знаю, кто еще. Моему брату двадцать… Я думаю, что это очень много. Но он не любит со мной разговаривать. Обычно он просто кивает мне и уходит. И мой отец… Я просто счастлив, когда он меня не замечает. Честно говоря, мне давно хочется научиться не грешить. Моя мама говорит, что если я не остановлюсь сейчас, то буду грешить еще больше, когда вырасту.

Я не хочу грешить, когда вырасту. Мне хочется быть нормальным… И, может быть, если я не буду грешить, то тоже понравлюсь маме.

— Конечно. — Она бросает взгляд на щенка который у меня на руках и пожимает плечами. Мы только что вернулись с родительского собрания в детском саду, когда я увидел крошечный комочек шерсти возле моего сада. Я спрятал его в своей куртке и дал ему что-нибудь поесть. Все это время я с беспокойством ждал, думая, что мама скажет "нет". Но она согласилась. Я не могу удержаться от улыбки при этой мысли, крепче прижимая маленькое пушистое тельце к груди.