Забавно, что я всегда была таким гнилым яблоком, и все же именно мать-настоятельница и ее армия монахинь и послушниц занимались групповыми издевательствами. И все потому, что я забеременела, будучи незамужней. Как будто это была моя вина… Я пытался оградить Клаудию от худшего, но она поняла, что что-то не так.

— Мы должны положить соль вместо сахара. — сухо добавляю я, чувствуя себя немного мелочной. Они прилагают столько усилий, чтобы произвести впечатление на этого нового священника, и мне действительно хочется знать почему.

— Лина — бунтарка. Кто бы мог подумать? — дразнится Сиси, но потом выражение ее лица меняется, и она наклоняется вперед. — Я не знаю, насколько это правда. Но слышала, как говорили другие послушники. Очевидно, у нового священника большие связи. Вот почему мать-настоятельница так стремится к тому, чтобы все было идеально. — Она подслушивала. Иначе никто бы мне ничего не сказал. Я знакома с нью-йоркской мафией и пятью Семьями. Агости, моя Семья, а еще есть Ластра, Семья Сиси. Есть еще трое: Маркези, Гуэрра и Девиль.

— Это то, что они говорили. — Она пожимает плечами.

— Я тоже хочу немного! — посмотрев вниз, вижу, как Клаудия указывает на глазурь. Должно быть, она видела нас раньше. Я не могу отказать ей, поэтому убеждаюсь, что никто не смотрит, прежде чем тайком поднести ей ложку, полную глазури.

— Вкусно. — Она улыбается, облизывая ложку, и я ничего не могу с собой поделать, поэтому наклоняюсь и целую ее в макушку.

— Ты закончила со своим тестом, малютка?

Она кивает, и я подхожу, чтобы проверить текстуру. Убедившись, что все в порядке, я готовлю его для духовки, разламывая на более мелкие кусочки. Клаудия присоединяется ко мне, пока Сиси продолжает свою собственную работу по украшению.

К концу дня у нас будет достаточно порций печенья и кексов для всех монахинь и специального гостя. Я уже немного предвзята к этому человеку, если он действительно мафиози. Мои губы кривятся от отвращения при этой мысли.

Мы заканчиваем уборку на кухне, а затем возвращаемся в нашу комнату. Сейчас внутри три кровати. Еще несколько лет назад их было только две, так как на одной я спала с Клаудией, а на другой — Сиси. Но из-за того, что мой маленький нарушитель спокойствия рос так быстро, нам пришлось попросить другую кровать. Это был не самый гладкий процесс, и мне пришлось попросить Энцо вмешаться.

Кстати, об Энцо… он не навещал меня уже пару недель. Это вызывает беспокойство, так как он иногда навещает меня еженедельно. Я собиралась позвонить ему, чтобы убедиться, что все в порядке. Может быть, мне следует сделать это в ближайшее время…

На следующий день мы все вместе отправляемся на воскресную службу. Проповеди идут как обычно, но ближе к концу мать-настоятельница призывает всех к вниманию.

— Сакре-Кер чрезвычайно повезло приветствовать отца Антонио Гуэрра, который учился у величайших богословских умов в Ватикане. Он один из самых ярких священников своего поколения, и он оказывает нам большую честь, принимая наше приглашение.

Молодой человек не старше тридцати лет подходит к алтарю и представляется как отец Гуэрра. Его внешность ничем не примечательна, но есть в нем что-то, что мне не нравится. Это просто ощущение, но, когда он оглядывает церковь, его взгляд кажется почти хищным. Дрожь пробегает по моей спине, когда его глаза останавливаются на нас. Совсем чуть-чуть его рот кривится, но в следующую секунду он исчезает. Я даже не знаю, показалось ли мне это… Может быть, это так. Я склонна либо сразу симпатизировать людям, либо, как в случае с отцом Гуэрра, испытывать к ним неприязнь.

Позже я бы поняла, что на этот раз моя интуиция оказалась верной.

Глава 5

Марчелло

Восемь лет

Меня разбудил какой-то шум. Требуется мгновение, чтобы понять, что я не сплю и что мои глаза широко открыты. Хотя на это не похоже. Может быть, потому, что все вокруг меня окутано тьмой.

Запертые в этом крошечном месте, у меня затекли ноги от сидения на корточках. Я еще раз пытаюсь проверить прочность замка своими руками, нажимая один раз… два… он не сдвинулся с места.

Я не знаю, как долго я здесь нахожусь. Мне удалось поспать несколько раз, но без света я даже не могу сказать, день сейчас или ночь.

Сделав глубокий вдох, пытаюсь успокоиться. Но воспоминания о том, как все это началось, нападают на меня.

Это было во время воскресного обеда. Казалось, впервые за целую вечность отец потребовал, чтобы мы ели вместе, как семья. Это был напряженный ужин. Мы все сидели молча, пока мама не начала свой безумный шепот. Отец повернул голову в ее сторону и с ехидной улыбкой наблюдал, как мать поливает еду святой водой, все время читая молитвы.

С возрастом я стал понимать, что с мамой что-то не так. И отец просто пользуется этим.

— Лилиана, — небрежно сказал он, откидываясь на спинку стула и продолжая наблюдать.

Моя мать никак не отреагировала, она была так погружена в свои молитвы, что, я думаю, даже не поняла, что он сказал. Большая ошибка.

— Лилиана! — на этот раз в его голосе прозвучала угроза, и это, казалось, вывело маму из транса, в котором она находилась. Но она не огрызнулась изящно. Нет… ей пришлось облить отца святой водой.

— Дьявол… ты — дьявол, — прошептала она, и зловещая улыбка отца появилась снова.

— Дьявол, да? — он издевался над ней, прежде чем поднял кулак и ударил ее по щеке. Я ахнул, когда увидел, как мама рухнула на пол глаза широко раскрыты, рука тянется к покраснению, появляющемуся на ее лице.

— Монстр… — продолжила она. Отец сел, наклонил к ней голову и насмешливым голосом спросил: — И что ты собираешься с этим делать?

Руки матери потянулись к кресту, и она выставила его вперед, словно надеясь отразить зло в отце. Это просто заставило его рассмеяться.

— Твой Бог сегодня не очень щедр, не так ли? — он взял нож со своей тарелки, медленно вытирая его салфеткой. Увидев это, я понял, что не могу просто сидеть и смотреть.

Мать была больна… она была сама не своя. Но отцу было все равно.

— Нет! — я заслонил своим телом тело матери и надеялся, что это сработает, как щит.

Отец на мгновение выглядел ошеломленным, прежде чем снова рассмеяться.

— Мальчик, ты хочешь защитить ее? — он поднял одну бровь, глядя на меня, как будто бросая мне вызов признать это. — Ты хочешь защитить эту вероломную шлюху? — отец зашипел на нее, прежде чем схватить меня за рубашку и поднять в воздух.

— Гребаный бесполезный кусок дерьма. — Это было очень неожиданно. Только что я висел в воздухе, а в следующее мгновение меня швырнуло через всю комнату и впечатало в стену. Когда моя спина соприкоснулась с твердой поверхностью, я поморщился. Боль была слишком сильной, и в конце концов мне пришлось уступить ей.

В следующий раз, когда я проснулся, то был здесь. В маленьком комоде с двумя отделениями. Или, по крайней мере, я так думаю, так как пытался нащупать выход.

Отец появился чуть позже.

— Давай посмотрим, почувствуешь ли ты то же самое, проведя там некоторое время. — Он усмехнулся и оставил меня.

А теперь?

Я даже не знаю, что хуже… быть так долго лишенным света или часами сидеть в собственной моче и дерьме. Сначала от запаха меня тошнило.

Сейчас… Мне кажется, я стал к этому нечувствителен.

Я пытаюсь бодрствовать еще какое-то время, но жажда и голод одолевают меня. Я закрываю глаза.

— Черт, чувак, здесь воняет дерьмом.

— Черт возьми, ты прав. Но босс сказал привести этого сопляка вниз… Зажми нос. — Раздается какой-то грохот, и я понимаю, что кто-то открывает двери.

— Черт… фу, — говорит мужчина.

Когда двери открываются, мои глаза с трудом привыкают к свету.

— Хватай сопляка и пошли, — пренебрежительно приказывает другой мужчина. Я так слаб… У меня нет сил сопротивляться его хватке, когда он тянет меня за одежду.

Они продолжают издавать странные звуки и жаловаться на то, какой я отвратительный, пока не приводят меня на первый этаж, в молитвенную комнату матери.