— Я… Я.… — она заикается: — Есть монастырь. У семьи есть связи там.

— Возьми ее. Отведи ее туда. — Я передаю ей ребенка, стараясь больше не смотреть, зная, что чем больше я держу ее, тем труднее будет отпустить.

— Хорошо, — кивает Амелия. — Но… а как насчет ее имени?

— Пусть монахини назовут ее, — говорю я и поворачиваюсь спиной, выходя из комнаты.

Потому что если я назову ее… Если я позволю себе заботиться…

Я не думаю, что смогу выжить.

Глава 11

Каталина

— Вот так! — Я помогла Клаудии выйти из машины. Мы провели весь день в магазинах, так как у нас не так много вещей. После встречи с Марчелло мы решили провести церемонию бракосочетания через три дня. Это означало, что у меня есть три дня, чтобы подготовиться к своему будущему. При этой мысли по моему телу прошла дрожь. Марчелло оказался не таким, каким я его ожидала увидеть. Конечно, он симпатичный и красивый, и я мечтала поцеловать его, но… Скорее всего, этого никогда не произойдет, и я буду уважать его границы. В нем была какая-то печаль, которая цеплялась за него. Я не могу объяснить, что это, но мне казалось, что он сдерживал себя. От чего, я не знаю. Мне приходиться стараться не придавать этому слишком большого значения, особенно учитывая мою легкую влюбленность в него.

Я объяснила Клаудии обстоятельства, насколько это было в моих силах, и она, кажется, поняла меня. По крайней мере, я так думаю. Моя дочь была крайне взволнована тем, что впервые оказалась за пределами Сакре-Кер. А учитывая ее воспитание, я не знаю, как много она понимает о браке и о том, что он влечет за собой. Когда мы обсуждали условия брака, я попросила Марчелло пригласить для Клаудии психотерапевта. Мне не хотелось бы, чтобы то, что произошло с отцом Гуэррой, травмировало ее в будущем. И она тоже может извлечь из этого пользу, когда привыкнет к новому образу жизни. Мы заходим в дом, но как только переступаем порог, то я слышу шум. Это похоже на крик… Женский крик.

— Клаудия. Иди в свою комнату! Сейчас же! — Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, но делает то, что ей говорят, и бежит вверх по лестнице.

Я беру первое, что вижу, лампу, и направляюсь к источнику шума. Но что это может быть? Вокруг так много охранников… Когда я вхожу в гостиную, то замираю на месте, мои глаза расширены от шока, а рот открыт. Это не может быть тем, что я вижу, не так ли?

Аллегра, жена моего брата, стоит обнаженная на коленях. Мужчина насаживается на нее сзади, толкаясь бедрами в нее и выходя из нее. Перед Аллегрой стоит другой мужчина, и она берет его член в рот, посасывая его. В мои легкие перестает поступать кислород. Что она делает?

Мужчины кряхтят, а Аллегра стонет высоким голосом. Она продолжает сосать мужчине, но ее глаза блуждают по мне. Кажется, она ничуть не удивлена, увидев меня там. На самом деле, она подмигивает мне. Что? Мужчина позади нее отходит, и его заменяет другой мужчина, которого я раньше не замечала. Что это? Это… разврат? Это не может быть нормальным.

— Вот она, моя невестка, — тянет она, и все взгляды фокусируются на мне. — Хочешь к нам присоединиться? — говорит Аллегра, и я инстинктивно делаю два шага назад, прежде чем убежать в свою комнату.

Как Энцо может позволить что-то подобное в своем доме? Он хоть знает? Господи, здесь живет его сын, а ему всего пять лет!

Когда я вхожу в свою комнату, то пытаюсь улыбнуться и сделать вид, что ничего не произошло. Клаудия, кажется, не замечает, как я расстроена. Вместо этого она радуется своим новым платьям, которые мы купили, и примеряет их. Я пытаюсь выбросить из головы сцену, свидетелем которой стала, и сосредоточиться на своей дочери. Но, Господи, разве так поступают люди во внешнем мире? Я знаю, что не очень разбираюсь в этих вещах, но, конечно, это ненормально.

Уже гораздо позже мне удается найти Энцо в его кабинете, погруженным в книгу. Я тихонько стучу, и он поднимает голову, на его губах играет улыбка.

— Лина.

— Энцо… могу я с тобой кое о чем поговорить?

— Конечно, малыш. О чем?

— Когда ты вернулся домой? — начала я, и он как-то странно посмотрел на меня.

— Не так давно. — Он смотрит на часы. — Может, полчаса назад, а что?

— Я… я не знаю, как это сказать, но… я сегодня наткнулась на твою жену.

— Аллегра? — он хмурится. — Здесь? — Мой брат кажется удивленным.

— Да. Она… она изменяла тебе. — Мне пришлось проболтаться. Выражение лица Энцо не меняется.

— Здесь? — Я киваю.

— Черт, я же сказал ей, чтобы она держалась подальше! — Он ругается себе под нос. Энцо знал?

— Ты… ты знаешь об этом?

— Это не имеет значения, — говорит он. — Наш брак нельзя назвать нормальным. Она… мы не вместе. — Он коротко качает головой, как будто раздражен.

— Кто это был на этот раз? Это был один из охранников? — спрашивает он так, будто это обычное явление.

— Не знаю, — честно отвечаю я. — Но там был не один. — Мои щеки покрываются румянцем от смущения, когда говорю это. Энцо только поднимает бровь.

— Она была с тремя мужчинами… в гостиной.

— Черт! Я сказал ей держать это дерьмо подальше от моего дома. — Он стоит, явно взбешенный. — Черт! Клаудия или Лука могли ее видеть. — Он ударяет кулаком по столу, и я сохраняю спокойствие, хотя желание вздрогнуть присутствует.

— Это то, о чем я тоже беспокоюсь. К счастью, ее видела только я, но даже для моих глаз это было…

— О, Лина! Конечно! — Он подходит и берет меня за руки. — Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть. Я поговорю с ней, чтобы она больше не делала этого здесь.

— Что случилось, Энцо? Вы были так влюблены друг в друга, — шепот срывается с моих губ, ситуация ставит меня в тупик. Я уже видела Аллегру раньше. Она приезжала с Энцо ко мне в гости. Она была прекраснейшей женщиной, и я видела, как сильно они любили друг друга. В этом просто нет смысла.

— Не все так, как кажется, Лина. Я не смог дать ей то, что она хотела…

Я качаю головой.

— Это неправильно.

— Не беспокойся об этом, малыш. — он гладит мои волосы. — Однажды я расскажу тебе все об этом.

— Ты прекрасно выглядишь, мам. — Клаудия опирается головой на руки, глядя на меня.

— Ты так думаешь? — Я немного покрутилась вокруг себя, рассматривая заднюю часть платья.

Мы выбрали это платье, когда ходили по магазинам. Я как-то не хотела упускать возможность надеть белое платье на свою свадьбу, учитывая, что она может быть единственной, которая у меня когда-либо будет.

Платье кремово-белого цвета с высоким горлом и короткими рукавами. Подол достигает моих икр. Оно не очень облегающее, но хорошо подчеркивает каждый изгиб моего тела. Продавец-консультант посоветовала мне попробовать несколько коротких платьев, а также те, которые слишком подчеркивали мое декольте. Да, они выглядели неплохо, но мне было в них так неудобно, я чувствовала себя крайне стесненно. Наверное, я так привыкла носить одежду, приемлемую для церкви, что потеряла вкус к чему-то более смелому.

Я слегка улыбнулась, довольная своим внешним видом.

Назойливая мысль подсказывает мне, что, возможно, Марчелло это тоже понравится, но я быстро останавливаю себя. Лучше пресечь эту влюбленность в начале, пока не стало слишком поздно. Кто знает, может, он на самом деле ужасный человек.

Я вздыхаю.

Я даже не знаю, будет ли лучше или хуже. Конечно, это было бы лучше, потому что тогда я могла бы его не любить… или, по крайней мере, пытаться не любить. Но потом будет хуже, потому что мы будем жить с ним и его семьей. Я украдкой смотрю на Клаудию, а она любуется своим платьем в зеркале. Я не думаю, что она когда-либо надевала что-то столь красочное, как это. Оно приятного пыльно-розового цвета, с блестками на рукавах. Независимо от обстоятельств, которые привели нас к этому моменту… может быть, это к лучшему? У Клаудии наконец-то будет нормальное детство, а я буду уверена, что она всегда в безопасности. Хотя меня немного беспокоит… наш переезд в чужой дом, особенно после фиаско с отцом Гуэрра.