— Вау, — выдыхаю я.

Он осторожно берет одну мою ногу в руку и подносит ее к губам.

— Даже твои ноги идеальны, — комментирует он, одевая туфлю. Он делает то же самое с другой ногой, а затем делает шаг назад.

— Зеркало. — Он подводит меня к зеркалу во всю стену.

Я задыхаюсь, когда вижу себя. Марчелло подходит и обнимает меня сзади, кладя голову мне на плечо.

— Вот что я вижу, когда смотрю на тебя. Что-то настолько неземное, что иногда мне трудно поверить, что ты настоящая.

— Марчелло, — шепчу я в благоговении. Глядя на себя в зеркало в этом потрясающем платье, я не могу не видеть себя его глазами. И я чувствую себя прекрасной. — Спасибо.

— Я люблю тебя, Лина. — Он подходит ко мне, берет мое лицо в свои ладони и целует.

— Я тоже тебя люблю, — отвечаю я, и тут же чувствую себя виноватой за то, что скрывала от него.

Он, наверное, будет очень разочарован тем, что я даже не подумала о том, что это может быть правдой. Но я должна сказать ему. Я обязана это сделать.

— Мне нужно тебе кое-что сказать. — Я делаю шаг назад. Его брови нахмурились в вопросе, поэтому я позволила словам вылететь изо рта, прежде чем потеряла мужество. — Пару недель назад я получила анонимную записку. После этого стали приходить новые записки, почти ежедневно. Пока я не получила сообщение на свой компьютер.

— Что там было написано? Лина, ты должна была сказать мне раньше. Это может быть тот же человек, который домогался тебя раньше.

— Записки были об отце Клаудии. — Я опускаю взгляд. — А в последнем сообщении говорилось… — я делаю глубокий вдох, — что ты отец Клаудии. Это абсолютное безумие, теперь я это знаю. Мне так жаль, что я не пришла к тебе раньше. — Я смотрю на него, надеясь, что он не будет держать на меня зла.

Лицо Марчелло белое как бумага. Он делает шаг назад, выражение его лица пораженное.

— Марчелло?

Он медленно качает головой, его глаза расширены от ужаса. Его реакция настолько мгновенна, что я чувствую себя вынужденной спросить.

— Это ведь неправда? — он еще больше бледнеет от моего вопроса, и я чувствую, что мое сердце останавливается.

Конечно, нет…

— Марчелло, скажи мне, что это неправда, — повторяю я и смотрю, как он качает головой, не произнося ни слова.

Почему он ничего не говорит?

— Марчелло… — Нет, этого не может быть… Он продолжает отступать, пока его спина не упирается в зеркало. Но он молчит.

Мое дыхание учащается, в груди нарастает паника. Почему он ничего не говорит? Почему он не отрицает это?

— Пожалуйста, скажи что-нибудь. — Я умоляю его, мой голос срывается. Когда он по-прежнему не реагирует, я делаю единственное, что приходит мне в голову. Я открываю ящик и достаю конверт.

— Лина, — легкая дрожь проходит по моему телу, но я не останавливаюсь.

Я рву бумагу, пока результаты не смотрят на меня.

99,9 % совпадений.

Я медленно поднимаю глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. Он, должно быть, видит перемену во мне, потому что падает на колени и ползет ко мне. Он хватает меня за руки, заставляя смотреть на него сверху вниз.

— Лина, пожалуйста, послушай меня. Мне так жаль… — Я отключаюсь от всего. Его голос становится гулом в моих ушах, пока я прихожу в себя от того, что только что узнала. Марчелло — отец Клаудии.

Это значит… Всхлип застревает у меня в горле, когда последствия становятся ясными, как дневной свет.

Марчелло был тем человеком, который изнасиловал меня.

Я смотрю в его лицо и больше не узнаю его.

Я вижу только одно. Мужчину с янтарными глазами.

Я вздрагиваю от его прикосновения, отталкивая его от себя.

— Ты… — начинаю я, но слова даются мне с трудом. Словно мое горло забилось от безмерности ситуации, разочарование и боль в сердце заполнили меня до краев.

Мне больно.

Я отбрасываю его руки в сторону, делая шаг назад.

— Ты изнасиловал меня. Ты… — Слезы падают вниз, и все мое существо атакует самая ужасная боль, с которой я когда-либо сталкивалась. — Ты пытал и насиловал меня, — прохрипела я.

— Лина, пожалуйста, — кричит он, его лицо искажено агонией. — Я могу объяснить, пожалуйста. Я люблю тебя больше всего на свете.

— Ты любишь меня? — я истерически смеюсь, сама мысль об этом смехотворна. — Ты говоришь, что любишь меня, но ты причинил мне самую ужасную боль, которую я когда-либо испытывала. Это любовь? Как это может быть она? — кричу я и наблюдаю, как он отшатывается назад. — Я не могу… Я не могу этого сделать. — Я качаю головой, слишком потрясенная. — Ты знал, как сильно я страдала, и тебе ни разу не пришло в голову сказать мне правду? — я останавливаюсь, другая мысль приходит мне в голову. — Ты когда-нибудь планировал рассказать мне?

— Нет. — Его шепот едва слышен. — Я все сделал ради тебя, клянусь, — продолжает он и словно вонзает нож в мое сердце, снова и снова. Но теперь он также поворачивает кинжал, чтобы нанести наибольший урон.

— Ради меня? — задыхаюсь я. — Ты изнасиловал меня ради меня? Прости, если мне трудно в это поверить.

— Пожалуйста, просто послушай меня, Лина. Все не так, как ты думаешь.

— Стоп! Просто… остановись. Как ты вообще можешь так говорить? Этот тест показывает, что ты биологический отец Клаудии. Как это может быть не правда? — ч делаю глубокий вдох, пытаясь обрести подобие спокойствия. — Я не могу этого сделать. — Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но он внезапно хватает меня за талию, прижимая к себе.

— Пожалуйста. Я люблю тебя, Лина, правда люблю. — Каждый раз, когда он произносит слово «люблю», он убивает меня еще больше.

Неужели это все ложь?

— Что ты за чудовище? — возмущенно выплюнула я. Он выглядит так, будто я физически ударила его, но я не останавливаюсь. — Если ты так кого-то любишь, то я не хочу знать, что происходит, когда ты его ненавидишь.

— Я был неправ, не сказав тебе, признаю. Но…

— Десять лет, Марчелло. Десять лет я жила с этой болью, и ты думаешь, что это волшебным образом заставит все исчезнуть?

— Пожалуйста, не оставляй меня. Прости меня, я сделаю все, чтобы ты мне поверила. — Он притягивает меня ближе, и я не могу найти в себе силы отстраниться.

— Что угодно? — Я слегка поворачиваюсь.

— Все, что угодно. — Он кивает, его глаза набухли и налились кровью.

— Я больше не хочу видеть тебя, пока я жива.

— Все что угодно. Я не могу жить без тебя, Лина, пожалуйста. — Его руки обвивают тюль моего платья, и он притягивает меня к себе, когда я пытаюсь уйти.

— Отпусти меня, — говорю я сквозь стиснутые зубы, но его хватка крепнет. Я хватаюсь за его плечи и толкаю его со всей силой, на которую только способна.

Он падает назад, ударяется головой о зеркало и разбивает его вдребезги. Осколки падают вокруг него. Широко раскрыв глаза, он замирает. На его лице небольшой порез, крошечная дорожка крови стекает по щеке и смешивается со слезами. Должно быть, есть и другие порезы, потому что кровь льется на нетронутый ковер. Мой первый инстинкт — помочь ему, поэтому я делаю шаг вперед.

Но не могу.

Вместо этого я поворачиваюсь, чтобы уйти.

Он быстро хватается за мое платье, его окровавленные руки пачкают чистое белое платье. Я смотрю на него сверху вниз, и мое сердце снова разбивается вдребезги, как и зеркало. Потому что, как бы сильно я его ни ненавидела, я также люблю его. И в этом парадокс: пока я жива, моя любовь к нему всегда будет омрачена ненавистью. И поэтому я делаю единственное, на что еще способна.

Я отталкиваю его, разрывая платье.

Затем я убегаю.

Часть III

— Любовь, которая движет солнце и другие звёзды.

— Данте Алигьери, Рай, песнь XXXIII

Глава 26

Марчелло

10 лет назад

Исторически семьи Ластра и Агости были хорошими друзьями. Однако в случае с отцом и Рокко Агости все было наоборот. Хотя Рокко всегда был известен своим экстравагантным образом жизни и славился своими пышными банкетами, в своих вкусах он никогда не был таким развратным, как отец. На самом деле, Рокко предпочитал более качественных партнеров в постели, в то время как отец предпочитал большее количество.