Клара подошла к изножью кровати, где на мягкой скамейке были аккуратно сложены ее дорожная сумка и чемодан.

- Когда подадут чай?

- Через четверть часа.

Экономка сделала паузу. Она деликатно кашлянула, ее лицо ничего не выражало.

- Вчера вы получили посылку. Я положила ее на ваш туалетный столик.

Взгляд Клары метнулся к изящному столику из орехового дерева в углу комнаты. На нем, наполовину прислоненный к зеркалу, лежал большой, туго набитый конверт.

Ее пульс участился.

- Вам нужно что-нибудь еще, мэм? - спросила экономка.

Клара удержалась от извинений. В конце концов, не было ничего необычного в том, чтобы указывать адрес человека, у которого будешь гостить. Не тогда, когда кто-то оставался дольше, чем на две недели.

- Нет, спасибо.

Экономка удалилась, оставив Клару наедине с ее мыслями - и с ее посылкой.

Она подлетела к туалетному столику и подняла конверт. Это был твердый, знакомый вес в ее руках. Ее пальцы чесались разорвать его. Чтобы посмотреть, сделал ли на этот раз Саймон то, что обещал.

Но на это не было времени. Не сейчас. Не тогда, когда миссис Бейнбридж ждет, а чай через четверть часа.

Она уже ходила по тонкому льду со своим работодателем.

Компаньоны должны были быть невидимками. Как благородные призраки, безмолвно следящие за шагами своих телесных благодетелей. Тихая и услужливая - таков был девиз компаньонки. Говорить стоило вполголоса. Да, мэм. Нет, мэм. Я принесу вашу шаль, мэм.

Это Клара знала наверняка. Ее предыдущие работодатели тоже знали об этом. Они были счастливы не обращать внимания на само ее существование. В течение последних четырех лет на нее регулярно наступали, отталкивали плечом с дороги или обращались не тем именем.

Но не сегодня.

Сегодня она прибыла встречать своего нового работодателя на железнодорожный вокзал в Лондоне с неразрешенным мопсом на буксире. Признак независимости - нет, неподчинения, - что было неслыханно для человека в положении Клары.

Этот единственный поступок пролил на нее ослепительный свет. Привлек к ней внимание, которое было одновременно неприличным и нежелательным.

Хотя она не могла винить во всем Берти.

Дело в том, что ее характер совсем не соответствовал ее профессии. Она была слишком откровенна, вот в чем была проблема. Это был серьезный недостаток. Компаньонки должны были быть хорошими слушателями, а не хорошими говорунами. И им, конечно же, не разрешалось высказывать свое мнение.

Но оплачиваемые должности не растут на деревьях. Не для женщин ее класса. Ей просто придется скроить свое платье так, чтобы оно подходило по размеру. Чтобы изменить свой характер. Чтобы попытаться стать невидимой.

Ее посылке придется подождать.

Она положила ее в свою дорожную сумку. Кожаная застежка была снабжена простым замком, ключ от которого висел на длинной тонкой серебряной цепочке, которую она носила на шее. Она достала его из-за корсажа своего платья. Замок заедал, но после некоторых усилий ключ со щелчком повернулся. Саквояж открылся, и она бросила внутрь свой сверток. Он приземлился поверх кучи почти одинаковых конвертов, каждый из которых был набит до отказа.

Она закрыла саквояж и заперла его на ключ.

Скоро.

Скоро она покончит со своей работой для миссис Бейнбридж. Она больше не будет молчаливой и подобострастной. Больше не будет призраком. Скоро она сбросит с себя атрибуты компаньонки леди.

И тогда начнется ее настоящая жизнь.

Глава 2

Клара неподвижно, как статуя, сидела в своем обитом шелком кресле в гостиной, неподвижно держа на коленях чайную чашку с блюдцем. Ее нельзя было назвать импозантной — всего лишь пять футов три дюйма (прим. 160 см.) без обуви, — но она старалась казаться еще меньше. Сегодня она привлекла к себе достаточно внимания. Не стоит привлекать еще больше.

Гораздо лучше быть неподвижной и тихой. Пить свой чай и наслаждаться теплом от пылающего в камине огня. Он потрескивал и искрился, унимая озноб, который она чувствовала с тех пор, как впервые сошла с поезда на железнодорожной станции в Эббот-Холкомбе.

Племяннику миссис Бейнбридж, мистеру Эдварду Хейсу, по-видимому, пришла в голову та же идея. Он сидел справа от нее в своем инвалидном кресле, накинув на ноги клетчатый плед. На самом деле он все еще был мальчиком. По оценке Клары ему было не больше двадцати.

Во время путешествия из Лондона за ним присматривал слуга. Мускулистый парень, который был гораздо больше занят перевозкой художественных принадлежностей мистера Хейса, чем самим мистером Хейсом.

Что касается миссис Бейнбридж, то она была слишком раздражена Кларой, чтобы выдвигать какие-либо требования.

- Вы никогда не упоминали о собаке, мисс Хартрайт, - сказала она ледяным тоном. - Если бы я знала...

Клара не отказалась бы от Берти.

По правде говоря, ей хотелось бы все еще обнимать его сейчас, как для собственного успокоения, так и для его.

Аббатство Грейфрайар было неуютным домом, несмотря на свой уютный интерьер. Небо за его окнами было слишком серым, море - слишком грозовым. Казалось, что ты находишься в эпицентре бури.

- В Девоне часто идут дожди.

Их хозяин, мистер Джастин Торнхилл, стоял рядом со стулом своей жены, высокий, импозантный джентльмен с волосами цвета воронова крыла и довольно устрашающей коллекцией шрамов от ожогов в нижней правой части лица.

- Со временем к этому привыкаешь.

- В самом деле? - миссис Бейнбридж отпила чаю. Она была дамой больших габаритов, одетая в безупречный черный креп и столь же царственная, как сама королева Виктория. - Должна сказать, это облегчение после такого лета, какое у нас было в Суррее. Мы едва могли двигаться из-за жары. Я была совершенно сбита с толку этим.

- Говорят, климат на юге Франции гораздо более умеренный. - Леди Хелена снова наполнила свою чашку из изящного расписного фарфорового чайника. В воздух поднялась струйка пара. - Я так понимаю, вы переедете туда в новом году, чтобы жить с мистером и миссис Арчер.

- Еще ничего не решено, - сказала миссис Бейнбридж. - Мой племянник, конечно, хочет поехать, но женщине моего возраста нельзя слишком торопиться. Еще многое нужно уладить, прежде чем я смирюсь с тем, что покидаю Англию.

Клара вознесла безмолвную молитву о том, чтобы миссис Бейнбридж решила остаться по эту сторону Ла-Манша. Это избавило бы Клару от необходимости искать другую работу. Она не могла переехать во Францию, по крайней мере, в настоящее время. И у нее не было ни малейшего желания снова отвечать на объявления о приеме на работу и проходить навязчивые собеседования.

- Тем не менее, все это звучит очень захватывающе.

Леди Хелена вернула чайник на поднос. Она была одета в кашемировый жакет свободного покроя и юбку, и ее округлые черты лица излучали мягкое сияние. Клара предположила, что это результат ее беременности. Это состояние нисколько не умаляло красоты ее светлости. Хотя это, несомненно, послужило толчком для мистера Торнхилла к тому, чтобы быть рядом со своей женой, так заботливо оберегая ее.

Клара почувствовала укол зависти к дамам, которым посчастливилось иметь жизнь и свой дом. Возможно, именно поэтому она была так упряма в отношении Берти. Это было ужасно - быть одному в целом мире. Быть отвергнутым и отброшенным в сторону. Не иметь никого и ничего. Что было делать собаке в старости, если она никому не была нужна?

Более того, что должна была делать женщина?

- Когда вы планируете отправиться в Грасс? - спросил мистер Торнхилл.

- Самое позднее, в начале марта, - сказал мистер Арчер со своего места на диване. Он был по-плутовски красивым джентльменом. К тому же недавно вступившим в брак.

Его жена, Лаура, была племянницей миссис Бейнбридж. Она сидела рядом с ним. Так близко, что подол ее пышных юбок касался его обутых в сапоги ног. Она была очаровательной леди, хотя и не с глазами лани и аристократическими манерами леди Хелены. Красота Лауры Арчер заключалась скорее в уверенности, с которой она держалась. Ум в ее иссиня-голубых глазах и сострадание в ее улыбке.