Невилл испугался, что потерял нить разговора.

- Миссис Пик?

- Мой бывший работодатель. Берти был ее собакой. На самом деле, он был для нее как ребенок.

Она потянулась за своим бокалом. Он был наполовину наполнен бургундским вином.

- Во сколько вы выводите собак на пробежку?

- На рассвете.

- Я думаю, будет дождь.

- Они не будут возражать.

Пол и Джоунси наслаждались дождем. Или, более конкретно, грязью.

- Берти, возможно, будет. Он терпеть не может холодную погоду. Я подозреваю, что у него артрит.

- А вы будете возражать?

- Против дождя? Не очень, но мне не стоит небрежно относиться к своему здоровью. Если я простужусь, от меня никому не будет пользы. - Она поднесла бокал с вином к губам. - Компаньонка не может стать подопечной того самого человека, за которым она должна присматривать.

Он взглянул через стол на миссис Бейнбридж. Она сидела рядом с мистером Бутройдом и энергично кивала в ответ на что-то, что он говорил.

Было ли с ней трудно работать?

Невилл не мог сказать наверняка. Он ничего не знал о тете Лауры Арчер. С самой Лаурой он познакомился всего неделю назад, когда она приехала на поезде, выйдя замуж за Алекса.

Все происходило так быстро. Как он должен был за всем этим уследить?

До прошлого года в аббатстве Грейфрайар жили только Джастин, Невилл, мистер Бутройд и горстка слуг. Хозяйство холостяков, как назвал его Джастин. Это было обветшалое место, находившееся в постоянном упадке. Изолированное.

Невиллу так даже больше нравилось.

Репутация Джастина отпугивала жителей деревни. В какой-то степени это все еще было так. Но присутствие леди Хелены во многом ослабило местные сплетни. Не помешало также то, что, поселившись здесь, она привезла с собой целую флотилию слуг.

Теперь в аббатстве всегда было оживленно. Не проходило и дня, чтобы Невиллу не приходилось разговаривать со слугой или гостем. Ему везло, если он мог найти убежище в конюшнях. У них было в три раза больше лошадей, а это означало, что вокруг было больше грумов и конюхов - все они задавали вопросы или иным образом нарушали покой Невилла.

Было легко не замечать своих ограничений, когда ему никогда не приходилось сталкиваться с ними лицом к лицу. Лошадям и собакам было все равно, что он молчит. И когда он это делал, они никогда не смотрели на него косо. Никогда не обращались с ним как с дураком или идиотом.

Мисс Хартрайт тоже так решила, когда он заговорил? Что он был в некотором роде простаком?

Он снова перевел взгляд на нее.

Но мисс Хартрайт больше не смотрела на него. Ее голова была повернута к мистеру Хейсу. Они вдвоем были увлечены оживленной беседой. Которая звучала так, как будто это продолжалось уже какое-то время.

- Карандашные наброски и акварель - вот предел моих художественных способностей, сэр, - говорила она ему. - И те не очень. Я бы и не подумала использовать масло.

- Вы когда-нибудь пробовали их? - спросил мистер Хейс. - Они не такие пугающие, как может показаться.

В животе Невилла образовалась яма беспокойства. Он отвел взгляд от мисс Хартрайт всего на мгновение, не так ли? По крайней мере, ему так показалось.

Сколько времени прошло на самом деле?

На сколько минут он погрузился в свои мысли? Как долго он казался безучастным и ни на что не реагирующим?

Достаточно долго, чтобы мисс Хартрайт прекратила их разговор и повернулась обратно к мистеру Хейсу.

Невилл уставился в свою тарелку. Разочарование бурлило в нем. Ему пришлось заставить себя взять вилку и нож. Разрезать на кусочки жареную птицу и проглотить ее целиком.

Вокруг него слышалась болтовня других гостей. Леди Хелена разговаривала с Алексом Арчером. Лаура Арчер беседовала с Томом Финчли.

- С тобой все в порядке? - Низкий голос Дженни Финчли донесся с сиденья слева от него.

Он взглянул на нее. Она недолго жила с ними в аббатстве, прежде чем отправиться путешествовать по миру и — позже — выйти замуж за Тома. Невилл познакомился с ней поближе. Она ему нравилась. - Я в порядке. Просто... ем.

Ее брови озабоченно нахмурились. - Ты стал очень тихим.

- Нечего сказать.

Стоя у окна библиотеки, Клара плотнее закуталась в шерстяную шаль. Капли дождя беспорядочно стекали по стеклу. Она едва могла разглядеть вдали бурлящее море. Было слишком темно и слишком сыро, небо и вода, казалось, сливались воедино в сплошной серой буре.

- Присаживайтесь, мисс Хартрайт, - сказала миссис Бейнбридж. - Вы заставляете меня нервничать своей ходьбой.

Клара оглянулась на своего работодателя. Миссис Бейнбридж сидела у камина, усердно работая над обрывком вышивки.

Мистер Бутройд тоже был в библиотеке, сгорбившись над столом в углу, он что-то записывал в гроссбух пером и чернилами.

Кларе хотелось бы, чтобы она была так же усердно занята.

- Простите меня. - Она вернулась к своему стулу напротив миссис Бейнбридж и села. - Сегодня утром я немного не в себе.

Она проснулась на рассвете от стука дождя по крыше и после того, как отнесла Берти в розовый сад, чтобы позаботиться о его личных нуждах, не смогла снова заснуть. Слишком многое было у нее на уме. Слишком много планов нужно было составить и решений принять.

Дело было в проклятом повторном уроке от Саймона. Она не могла перестать думать об этом.

Что это значило для ее будущего? И что это говорило о ее собственной доверчивости? О том доверии, которое она питала к своему брату? Вера в то, что однажды она сможет применить свои знания в профессии?

Леди не может иметь собственной профессии — по крайней мере, в самом строгом смысле этого слова. Она не могла поступить в приличный университет или занять должность в научном сообществе. Но ничто не мешало ей стать секретаршей ученого или джентльмена, интересующегося естественной историей.

Саймон обещал сделать ее своей секретаршей. Она составляла бы его письма, каталогизировала его коллекции и помогала выявлять редкие экземпляры. И в силу близости некоторые из его приключений и открытий могли бы стать ее собственными.

После учебы он планировал отправиться в экспедицию. И он поклялся взять ее с собой. В Южную Америку, или Австралию, или куда бы ни плыл следующий корабль. Мистер Дарвин предпринял такое путешествие в качестве юного натуралиста, почему бы и ему так не сделать?

Не то чтобы у Клары были большие амбиции путешествовать по миру. Она жаждала знаний. Более того, она тосковала по спокойному созерцанию, присущему выбранной ею профессии. Сидеть где-нибудь в благоухающем саду и молча наблюдать за окружающим миром природы — флорой и фауной во всей их удивительной красоте.

Конечно, некоторые аспекты ее учебы доставляли ей больше удовольствия, чем другие. Рисование медоносных пчел всегда было предпочтительнее, чем рисование сороконожек. И она гораздо охотнее обращала внимание на цвета и отметины на крыльях бабочки, чем прикалывала бедное создание к доске.

Но это не имело отношения к делу.

Дело было в том, что она поверила обещаниям своего брата. Рассчитывала на них. И в течение долгих четырех лет она училась в Кембридже вместе с ним — благодаря его письмам, заметкам и копиям его уроков. Она тоже была студенткой.

Она была студенткой.

Но теперь…

Возможно, она ошиблась. Возможно, она вообще не была студенткой. Никогда ею не была. Всего лишь полная надежд дурочка, строящая мечты о будущем на фундаменте девичьих фантазий и пустых мужских обещаний.

Это была удручающая возможность. И с этим она была не совсем готова смириться.

- У вас нет своего рукоделия? - спросила миссис Бейнбридж. - Ничего, что нуждалось бы в починке?

- В настоящее время нет. - Собственный скудный гардероб Клары уже был перевернут и заштопан с точностью до дюйма. - Я была бы счастлива починить что-нибудь из ваших вещей, если понадобится.