— Слушай, Дима, а тебе для службы не опасно «Голос Америки» слушать? И такие разговоры вести?

— Господи, Альбина! Ну ты что, меня не знаешь? Я же не дурак. Зачем бы я на службе такие разговоры вел? О чем мы с тобой беседуем, дальше нас не идет, ведь всегда так было.

Ну точно, Альбина не только любимая женщина, но и единомышленница.

И Дима явно недоволен тем, что власти замалчивают информацию о всяких происшествиях. Гласность ему подавай! Интересно, а если бы он увидел заголовки новостных лент из двадцать первого века? Где пишут все подряд — что надо и не надо. «Мужчина из одного города удалил себе половые органы на дому», «Одна звезда потратила на отпуск два миллиона долларов», «Другая звезда беременна в третий раз», «Политик пожаловался, что дети не дарят ему внуков». И тому подобный мусор изо дня в день!

Как бы ему понравилась такая гласность?

— А вдруг соседи услышат? — я кивнула в сторону радиолы.

— Ты видишь, какой ковер на стене висит? — фыркнул Дима. Ковер и впрямь был большой и толстый. — И у соседей с их стороны такой же. И не переживай, они тоже эти радиостанции слушают. Всем ведь интересно, что в мире происходит. Ох, что-то так и продолжается какофония. Наверно, сегодня не удастся послушать. Ладно, — Дима выключил радио, — а давай я пластинку включу, у меня есть «По волнам моей памяти».

— Классная пластинка, — кивнула я, — только зачем же так поздно? Соседи спят поди.

— Точно, — заметил Дима, — это мы с тобой счастливые, часов не наблюдаем. Может, пойдем на кухню, допьем шампанское?

— А тебе спать не надо? Как завтра вставать?

— Ой, да ладно, потом высплюсь! Пойдем.

Дима взял меня за руку, помогая встать с кресла, и мы отправились на кухню.

— Тебе бы надо сюда свои вещи принести для удобства, — заметил Дима, — тот же халат.

— Да много чего для удобства надо, — кивнула я, — только что ж мне, каждый раз все это таскать с собой? К тебе ехать с чемоданом, от тебя тоже с чемоданом.

— Какой же я кретин! Ну, конечно, здесь должна быть своя одежда, чтобы не таскать туда-сюда. Давай так сделаем. Я тебе дам денег, и ты завтра поедешь в ГУМ или в «Лейпциг», и все купишь, а потом сюда привезешь. Я тебе дам запасные ключи. А хочешь, дам тебе чеки, у меня остались. В «Березке» отоваришься.

— Подожди-подожди, — не поняла я, — а у тебя откуда чеки? Ты же в моря не ходишь.

— Так я же в Афганистане служил, ты забыла разве? Там тоже выплаты и рублями, и чеками.

— А «Березка» — это вроде нашего «Альбатроса»?

— Да, только лучше.

— Меня туда могут и не пустить, — задумчиво проговорила я, — вряд ли им подойдет мой пропуск от «Альбатроса». Но ты все же дай мне чеки на всякий случай. А ты еще «Лейпциг» упомянул, что это за магазин?

— Ну, я толком не знаю, не ездил туда. Но вроде тоже хороший магазин. Там за рубли можно импортные вещи купить.

— Ну вот, а говоришь, простому человеку тяжело живется. Мне кажется, у нас в последнее время стало все налаживаться.

— Но везде же по-разному, в Москве — да, хорошая ситуация. А в других городах? Там же не так все радужно.

— Зато каждый человек может сюда приехать и накупить дефицитных вещей. Приедет домой радостный, с обновками. А когда вокруг изобилие, и все легко достается, так и интерес к этому пропадает. Знаешь, чем больше выбора, тем труднее выбрать.

За завтраком мы еще раз обсудили с Димой наши планы. Решено было отправиться мне все же в «Лейпциг». Этот магазин располагался недалеко, — по меркам Москвы, — от Диминого дома. А в «Березку» как-нибудь потом съезжу.

Дима ушел на службу, а я собралась и поехала в «Лейпциг». Хотя можно было и пешком дойти, правда, долго. Боже, что это был за магазин! В нашем городе таких точно не было и быть не могло! Большой, двухэтажный, нарядно сверкающий на солнце белыми стенами.

Я остановилась и оглядела здание. Яркое утреннее солнце заставило зажмуриться. Накрыли впечатления от близости с Димой — все слова, которые он мне говорил, все его нежности и объятия. Тепло его рук, которые будто для меня созданы. Господи, какая же я счастливая!

В ушах зазвенел голос из далекого детства: «Девочка, а ты счастливая!». Это был мой день рождения — то ли двенадцать лет, то ли тринадцать. Мы с мамой гуляли в центре города и зашли на морской вокзал.

— Только сегодня! — кричал всем входящим промоутер. — Только один день прогулочный катер на острова! Покупайте билеты!

— Только сегодня, в мой день рождения? — повернулась я к маме.

— Девочка, а ты счастливая, — сказал промоутер, молодой парень в костюмчике клоуна, — раз именно в твой день рождения пустили катер. Значит, всю жизнь будет везти.

Ну, чтобы всю жизнь везло — не скажешь. Что я видела? Семидесятилетнего Пал Саныча с его бесконечными старческими сюрпризами? И что меня радовало в тех отношениях — только деньги и власть на кафедре. Но счастье-то точно не в этом.

Выходит, чтобы стать счастливой, понадобилось попасть в совершенно другое время, в другой мир.

На первом этаже магазина оказался шикарный продуктовый. Но туда мне пока не надо. На следующем этаже — чего только не найдешь! И косметика, и парфюмерия, и одежда, и игрушки, и все высочайшего немецкого качества. Правда, очереди стояли внушительные, но ничего. Уж лучше постоять и купить такую красоту. А еще в вестибюле был макет железной дороги, по которой ездили поезда. Надо было видеть счастливые улыбки ребятишек, сновавших вокруг нее!

— Можно домой купить такую же, только поменьше, — сказала одна женщина своему мальчугану.

Да я бы самой себе такую прелесть купила!

Но мне сейчас не до игрушек. Я хотела успеть до обеда попасть к тете Рите. Казалось, за один вечер и ночь прошла целая жизнь. И я уже скучала по своим домочадцам.

Отстояв несколько очередей, я в итоге купила великолепное нижнее белье — несколько комплектов, пару домашних халатиков, тканевые тапочки на каблучках и даже платье. Пусть будет запасное, мало ли. А какой интересный здесь оказался магазин косметики! Я купила вместительную золотистую косметичку, карандаши для глаз и губ, помаду, тушь для ресниц. Не смогла пройти мимо парфюмерии, и купила духи в высокой коробке.

А ведь нужны еще такие мелочи, как шампунь, мыло, мочалка, полотенце. Боже мой, столько всего надо! Зато теперь я смогу спокойно оставаться у Димы ночевать, и не в походных условиях, а в самых что ни на есть комфортных.

Я вернулась в Димину квартиру счастливая, с полными пакетами красивых и качественных вещей. Все распаковала, перестирала, повесила на балконе сушиться. Неприятный укол почувствовала от воспоминаний, как ночью Дима критиковал власти. Уж ему ли критиковать? Но такова человеческая натура, всегда хочется еще лучше и еще больше. А самый главный человеческий бич — всегда хочется именно то, что недостижимо.

Позвонила своим, однако, трубку никто не взял. Тетя Рита, конечно, на работе, а дед с Риткой уже ушли куда-нибудь гулять. А ключей от квартиры у меня, понятное дело, нет. Ладно, тогда я сейчас пообедаю, и после обеда тоже где-нибудь погуляю, а к вечеру поеду на Ждановскую.

Так, и куда же я поеду гулять? Эх, загуглить бы сейчас достопримечательности Москвы да выбрать самые интересные. Но — уж извините, а мы в двадцатом веке. И я стала по памяти перебирать все интересные места. На Красной площади мы были, на Птичьем рынке — тоже. А не поехать ли мне на Ваганьковское кладбище? Там похоронены многие знаменитости. И многие те самые артисты, которых я так любила смотреть в старых советских фильмах.

Правда, могилы Миронова еще нет. У меня аж дух захватило — Миронов еще живой! И, возможно, даже в Москве! Может, даже спектакль возможно посмотреть с его участием. Хотя, нет, сейчас лето, и театр, скорее всего, где-нибудь на гастролях. А сезон они открывают, как правило, осенью.

Немного подумав, я достала из сумочки схему метро. О, так всего через две остановки — Ленинские горы! Потом они вроде стали Воробьевы. Или, наоборот, сначала были Воробьевы, а теперь… Ладно, какая разница? Поеду и погуляю там, а оттуда сяду на метро и к своим.