У меня слов не было.

Мы методично обошли все кабинеты. Я была рада, что со всеми познакомилась, всех теперь знаю, со всеми буду здороваться. Если останусь здесь работать, конечно.

Вернулись в наш кабинет и положили на стол Четверговой найденные фолианты.

— Здесь все? — процедила она.

— Почти. Все добыть не удалось.

Она промолчала, и мы сели за свои столы.

— Ой, — вдруг подпрыгнула Четвергова, — а этот экземпляр верните на место. Я немного ошиблась, мне нужен с другим номером.

Мы переглянулись с Натальей Петровной и потопали знакомой дорожкой в подвал — ставить на место ненужное РД и брать нужное.

После обеда Садовская опять напомнила Четверговой:

— Лен, там же вроде приходили коммерческие отчеты на проверку. Ты дай товарищу, — она кивнула на меня, — пусть проверит.

Та не нашла нужным ответить, делая вид, что чрезвычайно занята.

И все оставшееся время до конца рабочего дня я просидела, тупо глядя в окно и стараясь не уснуть. Ну что? Пару дней осталось так посидеть, и начальник поднимет вопрос о целесообразности моего пребывания на этом месте. Как пить дать.

Так прошла почти вся рабочая неделя. Из отдела рацпредложений меня не беспокоили, начальник ничего не говорил. И что мне делать, я совершенно не понимала.

Наступила пятница. В столовой во время обеда я сидела за одним столиком с Анной Николаевной, той самой поклонницей небезызвестной певицы из отдела кадров. С недавних пор мы с ней перешли на «ты» и подолгу болтали на разные темы. Неплохой женщиной она оказалась. И теперь я не сразу убегала из столовой, а проводила время в компании интересной собеседницы.

— Ладно, — взглянув на часы, сказала Анна Николаевна, — пора расходиться по кабинетам, обед закончился. А ты подумай насчет субботы.

— Да тут и думать нечего, конечно, мы приедем, — новая приятельница предложила сходить вечером с цирк, она с сыном и я с Риткой.

— Тогда до субботы, — и Анна Николаевна побежала выполнять свои обязанности.

А я вошла в наш кабинет на втором этаже и оторопела. На моем столе красовались аккуратно сложенные стопки. Я не поленилась посчитать — их было ровно шесть штук.

— Альбина, — ко мне торжественно подошла сама Четвергова и положила руку на одну из стопок, — это коммерческие отчеты станций. Их надо проверить до конца сегодняшнего дня.

Я посмотрела на нее, потом перевела взгляд на эти шесть стопок. В нашем учебном заведении был предмет, где изучали заполнение таких отчетов. Его вел Пал Саныч. И на деловой игре одно из заданий для студентов было как раз проанализировать правильность заполнения. Поэтому я не сомневалась, что справлюсь с такой работой. Но за столь короткий срок — увольте.

— Я не успею до конца рабочего дня, — я старалась говорить как можно спокойнее. — В лучшем случае смогу до вечера понедельника. Если делать как попало, то можно, конечно, и за час уложиться. Но я как попало делать не собираюсь.

Ой, а может, в этом и был ее расчет — чтобы я от страха начала торопиться и наделала ошибок?

Четвергова зажмурилась, и целую минуту ее зажмуренные глаза нервно дергались. Потом отчеканила своим металлическим голосом:

— Я вас предупреждала, что, когда надо, мы сидим до семи. Эта работа крайне срочная. На контроле у руководства. Поэтому будьте любезны исполнить ее в срок, — и ушла к своему столу.

В кабинете воцарилась такая тишина, что слышно было, как жужжит залетевшая через открытое окно муха.

Дрожащей рукой я взяла первый попавшийся отчет. На нем стояла дата — пятое августа. В этот день я еще ехала поездом из Москвы. И вышла сюда работать шестнадцатого. М-м, очень интересно. Я стала просматривать другие отчеты. На всех стояли даты первых чисел августа. Что ж, вполне логично. Отчеты за месяц сдаются в начале следующего месяца.

Но почему мне не отдали их раньше? Почему я неделю просидела без работы, как истукан, а теперь меня подгоняют — срочно, срочно?

Я встала и перенесла на стол Четверговой половину отчетов.

— Что это? — прорычала она, поднимая на меня глаза.

— А это, Елена Александровна, ваша часть работы. Эти отчеты вы получили отнюдь не сегодня. И должны были их проверить давным-давно, еще до моего прихода в этот отдел. Я понимаю, что вы не успели, а сроки горят. Поэтому согласна — чисто добровольно, из лучших побуждений, — помочь вам. И ровно половину я оставила себе.

— Забери свои отчеты! — заорала она во весь голос.

Не знаю, как у других сотрудников, но у меня едва барабанные перепонки не лопнули. И все внутри перевернулось от этого сумасшедшего крика. Я кинула взгляд на стеклянную перегородку — Пётр Аркадьевич даже ухом не повел. Делал вид, что занят своими делами.

Четвергова с грохотом отодвинула свой стул, схватила отчеты и, громко топая каблуками, направилась ко мне. Очевидно, с целью бухнуть их мне на стол. Я оперлась о столешницу и встала у нее на пути. При этом старалась смотреть ей в глаза как можно решительнее.

— Забери свои отчеты! — опять этот дикий вопль.

— Лена, успокойся, — подала голос Садовская, — не пускает к столу — не надо. Драться с ней, что ли? Иди к начальнику, пусть он разбирается.

— Пойдем, — мотнула головой Четвергова в сторону стеклянной перегородки, — пойдем-пойдем, — повторяла она мне, как школьнице, сорвавшей важный урок.

— Иди, — я старалась говорить как можно спокойнее и стараясь унять бешеный стук сердца, — я за тобой.

Мы прошли за стеклянную перегородку. Пётр Аркадьевич устало повернулся к нам, снял очки и потёр глаза.

— Что случилось, товарищи?

— Вот, — Четвергова вывалила стопку ему на стол, — отказывается работу свою выполнять.

— Дело в том, что эту работу Елена Александровна выполнить не успела. И случилось это еще до моего прихода сюда. Я здесь сижу неделю, и мне говорили, что ничего делать не нужно, все давно сделано. А сегодня отдают шесть стопок и требуют проверить до конца дня. Я согласна помочь. Но именно помочь, а не сделать работу за другого сотрудника, еще и в короткие сроки.

— Правильно, — послышался сзади голос Садовской, — потому что Лена все на себя навесила, бедная. Все сама выполняла, все за всех делала. А все только и смотрят, что бы еще на нее переложить.

Она что-то еще говорила в защиту Четверговой, но начальник не слушал.

Пётр Аркадьевич опять снял очки и долгим выразительным взглядом посмотрел на Четвергову. Та заметно занервничала. Садовская незаметно ретировалась.

— Елена Александровна, — наконец, сказал начальник отдела, — вы сначала выполните свою работу в полном объеме, а потом требуйте отдачи от других. А вы, — он повернулся ко мне и надел очки, — отдайте ей все, слышите, все отчеты. Пусть проверяет.

И он отвернулся, давая понять, что разговор закончен.

Что ж, начальник сказал, я сделала. Отнесла Четверговой, сидевшей, как мокрая курица, все отчеты.

— Если мне сделают за это выговор, — прошипела она, — пеняй на себя.

— Тебе на автобус или тоже на трамвай? — когда мы вышли на крыльцо Управления после рабочего дня, стал накрапывать мелкий дождик, и Наталья Петровна раскрыла зонт, держа его над нашими головами.

— На электричку, — ответила я, — ближайшая в семнадцать тридцать.

— А, ну пойдем, мне как раз по пути. Я тебя до станции провожу и пойду на свою остановку. Слушай, — легонько пихнула она меня в бок и улыбнулась, — я так за тебя рада! Как ты Четвергову умыла, это же умереть не встать!

Я мрачно усмехнулась в ответ:

— Не уверена, что это пойдет мне на пользу. Она же сказала «пеняй на себя». Скорее всего, меня ждут еще большие неприятности.

— Вполне возможно, — помрачнела и Наталья Петровна. — У нее же бзик — доказать всем, что она самая умная, самая важная. А тут хотела тебя перехитрить, и не получилось. И вышло, что ты умнее. Ну, теперь держись.

— Она думала нахрапом взять — срочно, срочно, — и я испугаюсь и начну рыть копытом землю. А я взяла и на даты посмотрела. Но мне другое странно. Она ведь полностью была неправа, на все сто процентов. А вела себя, как будто уверена, что это я неправа. «Пойдем, пойдем», — передразнила я наглый тон Четверговой. — Неужели у нее мозгов меньше, чем у курицы?