Лавочки у доминошного стола оставались к этому часу единственным местом, куда падала тень от раскидистых акаций. Именно там и сидели завсегдатаи двора.

— Альбина, — дед поднялся с одной из лавочек и пошел мне навстречу. В одной руке у него была сетка с продуктами, в другой — дымящаяся папироса.

— А где Ритка? — спросила я.

— Как где? Ушла на музыку, еще утром.

— Ясно, — кивнула я, и мы пошли домой.

— Володька звонил, — сообщил дед, — звонит и спрашивает: «А вы что, уже приехали?».

— Надо было сказать: «Нет, не приехали. Мимо Ярославля проезжаем. А ты с автоответчиком разговариваешь».

— С кем? — переспросил дед.

— Да это я так.

Глядя на сетку с продуктами, я поняла, как же проголодалась. Сейчас вскипятим чайник, приготовим что-нибудь на скорую руку. А, может, уже есть в холодильнике что-то готовое…

Но дома я первым делом я отправилась в ванную. И поняла, что вовсе не беременна. Это была всего лишь задержка. Блин, день только начался, а такое чувство, будто уже закончился — драматическим аккордом. Столько разочарований за короткий отрезок времени. Словно сверкающий огнями поезд промчался мимо на всех парах, а я осталась стоять на пустынной холодной станции. Но ничего, — успокаивала я себя, — значит, пока не судьба. Всему свое время. Вот вернется Дима, и все у нас будет хорошо.

С утра настроение, конечно, было паршивым. Ненавижу, когда приходится выходить из зоны комфорта. И, главное, не по своей вине. Когда я перешла из кассы на Спутнике в кассу на Угольной, это было прекрасно. Я сама этого добивалась, сама поменяла неудобства обшарпанной избушки на крупную современную станцию. При этом, условия работы оставались привычными. Сменный график, продажа билетов.

А что теперь? Ни с того ни с сего вызывают, ставят перед фактом. И теперь для меня меняется все — график работы другой, задачи совершенно другие, да и еще и коллектив с самого начала не горит дружелюбием.

Когда я поступала в институт, то представляла себе иную картину. Сначала бы диплом получить, а потом уж думать, куда и чего. Ладно, какой смысл переживать, если все решено и согласовано.

После завтрака я устроилась в кресле возле журнального столика и принялась листать телефонный справочник.

— Мама, мне нотную тетрадь надо купить, — отвлекала меня Ритка от бесконечного списка фамилий. — Дай двадцать копеек.

— Сейчас, — я прошла в прихожую и достала кошелек из сумочки, — на тебе рубль, вдруг надо будет еще что-то купить.

Ритка вскоре ушла, а я опять засела за справочник.

— Что ищешь? — в зале появился дед.

— Ох, — я вздохнула и отложила увесистую книгу, — хочу сегодня сходить к Диминым родителям, а тут такая незадача. Забыла, как их зовут, представляешь? Слушай, а может, ты помнишь?

— Диминых родителей? — дед задумчиво почесал затылок. — Не-а, не помню. Мать вроде Людмила… А нет, Любовь… А отчество…

— Короче, ты тоже мне не помощник, — поняла я, — ладно, пойду так. Как-нибудь выкручусь. Можно же и не называть их по именам.

— А что это ты к ним собралась? — полюбопытствовал дед.

— Да надо съездить в Арсеньев…

И я вкратце рассказала, как мы с Димой сгоряча решили предупредить Валерку о подлых намерениях Валюши.

— В ЛТП? — дед нахмурил брови. — Так туда же самых отъявленных отправляют. У нас даже Молодожен там не был ни разу.

— Так у Молодожена и жена такая же. А порядочные жены, как я поняла, частенько туда мужей отправляют. Если хотят отдохнуть от пьяной рожи.

— И долго она так продержится? Ну, год он там побудет, ну два. А потом-то что?

— Не знаю, — пожала я плечами, — она говорит, или в ЛТП или в дурдом, но куда-нибудь его непременно сбагрит.

— В дурдоме тоже долго не держат. Максимум год, и то, если что-нибудь натворил серьезное.

— Да я тоже говорила, мол, как ты с ним жить собираешься. Но ей сейчас главное — двухкомнатную урвать. Потом, видимо, будет думать, куда его пристроить.

— Ну Пашина, — фыркнул дед, — я, конечно, всегда знал, какая она хитрая. Но чтобы до такой степени?

— Честно говоря, я не уверена, стоит ли мне ехать искать этого Валерку, предупреждать. Все же это их личные дела. Он может мне и не поверить. Скажет — а, подружка из зависти наговаривает.

— А он и не поверит. Он тебя и слушать не станет, — с неожиданной уверенностью молвил дед.

— Почему?

— Ну ты что, Валерку не помнишь? Он же со странностями — нелюдимый, молчаливый, себе на уме. Он тебя выслушает и ничего не ответит, уж будь уверена. Ни одной мысли на его лице не увидишь.

— Вот даже как? Выходит, он изначально был со странностями, а потом его в общежитии обокрали, так и вовсе в дурдом попал.

Наверное, не стоит во все это лезть. Чересчур умная Валюша и ее сумасшедший муж сами как-нибудь разберутся.

Но мне очень хотелось познакомиться, наконец, с Димиными родителями. А еще больше манила возможность прокатиться на машине с ветерком — в такой погожий летний денёк.

И я надела легкий сарафанчик нежно-сиреневого цвета, босоножки и вышла на улицу. Зашла в булочную и купила три шоколадки в яркой обертке с названием «Фантазия». Правда, недешевые — по рубль двадцать, зато очень вкусные, с крошкой печенья. Пригодятся.

От булочной перешла дорогу и очутилась на улице Давыдова. Среди стройных рядов пятиэтажек довольно быстро нашла дом с нужным номером. Поднялась на второй этаж и постучалась в обитую бордовым дерматином дверь.

Мне открыли почти сразу же. На пороге стоял высокий мужчина с военной выправкой и сединой на висках. Как же он обрадовался при виде меня!

— Альбина, давай проходи! А мы с Любовь Григорьевной ждем тебя, ждем. Мать! — крикнул он в сторону комнат. — Иди скорее, Альбина пришла!

В прихожей появилась приятная женщина с короткой кудрявой прической. И сразу кинулась меня обнимать.

— Альбина, как же мы рады! — защебетала она с восторгом. — А я каждый день твои любимые пирожки стряпаю. Когда вы приехали?

— Да буквально на днях вернулись. И я первым делом решила к вам отправиться.

— И правильно! И правильно, — зачем-то повторила она. — Как же хорошо, что ты утром пришла, а то мне к двум часам в школу. Я ведь сейчас во вторую смену работаю. Давай, иди мой руки и проходи на кухню.

Складывалось впечатление, что мама Димы учительница, а отчим, скорее всего, военный в отставке.

Квартира у них оказалась самая обыкновенная, двухкомнатная «хрущевка». И все помещения смежные. Из прихожей в кухню вел проход, соединенный с залом, поэтому зал передо мной предстал во всей красе. Дверь в спальню была распахнута, и бросились в глаза стеллажи с книгами — от пола до потолка. Везде и во всем царил идеальный порядок. Газеты аккуратной стопочкой лежали на полке журнального столика. На коврах ни соринки. Сквозь идеально чистые стеклянные дверцы «стенки» сверкал начищенный хрусталь и посуда из богемского разноцветного стекла.

— В Арсеньев сегодня поедем или в другой день? — деловито спросил меня отчим Димы.

— Хотелось бы сегодня, если возможно.

— Понял, — кивнул он, — тогда я пойду за машиной, а вы пока пейте чай. Альбина, чувствуй себя, как дома.

Я выпила глоток чая из цветастой фарфоровой кружки и надкусила пирожок. Сроду не пробовала такой вкуснятины.

— Пирожки великолепны, — сказала я.

— Все дело в тесте, — ответила хозяйка дома, — я его покупаю в «Кулинарии». Знаешь, в той, которая рядом с «Молочной кухней».

У меня было такое впечатление, будто я всю жизнь знала этих людей, часто приходила в их дом. Они же меня, как родную, принимают. Да их и можно понять. Любые родители хотят, чтобы их сын был счастлив и жил с любимой женщиной.

— Ты хоть расскажи, как там все было в поездке, — попросила Любовь Григорьевна, — Дима сказал, вы случайно оказались в одном поезде.

— Да, вы представляете… — и я с удовольствием стала живописать все эти волшебные моменты, будто вновь их проживая.