Хотя мне и удалось значительно похудеть с начала своего попадания, а все же до нормального веса мне было далековато.

Оказывается, я была права, представляя, что буду покачиваться, как на волнах. Действительно, приятное ощущение, особенно когда лежишь на спине.

Кажется, я задремала ненадолго. И вдруг проснулась. Скорее всего, из-за этого негромкого разговора деда с соседом по купе.

— Спасибо, я не пью, — сказал парень. По-видимому, отказался от рюмки, предложенной дедом. — Знаете, я все думаю. А если бы я не послушал маму и привез Леночку к нам? Может, надо было так и сделать?

— Думаю, да, — откликнулся дед, — если у вас такая любовь, как ты говоришь, то так было бы правильно. А что, мама и правда не пустила бы тебя с ней на порог?

— Не знаю, — сказал парень после некоторого молчания, — она с детства нам с сестрой твердила, чтобы мы до тридцати не вздумали жениться. Мама сама рано вышла замуж, и очень жалела об этом. Жизнь у нее с отцом не заладилась.

— Развелись, что ли? И она одна вас тянула?

— Нет, не развелись. Просто отец гулять начал чуть ли не с первого дня. И красавцем его не назовешь, и роста невысокого, а ни одну юбку не пропускал. И что только бабы в нем находили, не пойму. Ну, а мама не могла его прогнать из-за нас. Сама бы она двоих детей не потянула. Мы все детство ее в слезах видели. И отца терпеть не могли. У других отцы дома по вечерам, с детьми занимаются, играют, а наш вечно где-то шлялся. Вечно бабы его звонили, молчали в трубку. А что поделаешь? Деньги зарабатывает, семью обеспечивает, и не выгонишь.

— Короче, между двух огней ты оказался, — резюмировал дед, — и мать обижать не хочется, и с девушкой тоже так не поступают.

— Не поступают, — согласился попутчик, — но, с другой стороны, я ведь как рассудил? Приеду я домой с Леночкой, а дальше что? Допустим, мама нас прогонит. И куда мы пойдем? К друзьям проситься на ночлег? А дальше? Не будут же люди вечно нас у себя держать. Ну раз переночуешь, ну два…

— Да и не дело это, в гостях болтаться, — согласился дед, — девушке нужен свой быт.

— А я о чем говорю? А рассчитывать на авось — вдруг мать не прогонит… Я так не хочу. Пока что будем переписываться, а я тем временем работу искать. Как только жилье получу, так и напишу Леночке, чтобы приезжала. Она ведь из порядочной семьи, отец — большой начальник в вашем порту. Просто Леной называть нельзя, ей ухо режет. Только Леночка! Привыкла к достатку, к хорошим условиям. И я ее должен обеспечить с ног до головы.

— Да уж, — сочувственно проговорил дед.

Я так и не поняла из случайно подслушанного разговора, из какого города этот парень и что он делал в нашем городе. Я вообще делала вид, что сплю. Но мне так стало жалко и эту Леночку, и Альбину, аж слезы навернулись. Обе девушки пострадали из-за вмешательства подлых людей. Но ведь и сами они проявили нерешительность в борьбе за собственное счастье.

Взять, к примеру, Альбину. Могла же она позвонить тогда в военное училище и поговорить с Димой. Просто поговорить. Спросить, что случилось, почему перестал звонить. Но нет же, она боялась, как поведет себя Дима. Он мог вообще не подойти к телефону. Или подойти и наговорить гадостей. Да уж, рассуждать легко.

Или взять этого попутчика с его Леночкой. Сейчас он приедет домой, а там все по-другому. Другой город, другие люди. Другие девушки, которые не хуже Леночки, а проблем с ними меньше. Возможно, он быстро найдет работу, но квартиру сразу не дадут, сначала дадут общежитие. А у мамы жить гораздо приятнее и проще, чем в общежитии. Снимать квартиру в эти времена, как я поняла, очень непросто. Постепенно переписка сойдет на нет, и останется девушка с носом.

Под мерный стук колес и мягкое покачивание вагона я не заметила, как уснула.

Проснулась оттого, что с шумом открылась дверь и в купе заглянула проводница:

— Доброе утро! Чай будете?

— Да, давайте, — ответила я машинально, — и вам доброго утра.

Занавески на окне с вечера не задвинули, и теперь купе заливало щедрое июльское солнце.

— Сколько вам?

— Три кружки. А сколько денег приготовить?

— Четыре копейки за стакан. А вам принести? — она подняла голову к верхней полке.

— Да, мне тоже, — ответил наш попутчик.

Ритка достала из своего пакета книжку в потрепанном зеленом переплете, дед смотрел на проплывающие за окном пейзажи утреннего леса. А я пошла умываться.

Удобств даже в таком, фирменном, поезде было маловато. Я сначала не могла сообразить, как же сделать так, чтобы из маленького краника над крохотной железной раковиной полилась вода. Оказывается, надо зажать пальцем носик краника снизу. И вода льется ровно до тех пор, пока держишь палец. Что ж, дорожные приключения. Зато после санитарных процедур настроение заметно поднялось.

Когда я вернулась в купе, на столике у окна уже стояли четыре граненых стакана в металлических подстаканниках. От их содержимого — ароматного крепкого чая — вился пар. Рядом лежал сахар — по два кусочка в обертке с рисунком поезда. Благодать!

Я привычно подняла взгляд наверх — посмотреть, что там Ритка делает. Девчонка читала свою книжку, а глаза были наполнены ужасом, и брови слегка приподняты.

— Ты что там такое читаешь? — спросила я.

— Мама! — девочка с трудом оторвалась от текста и посмотрела на меня с нескрываемым ужасом. — Оказывается, моряки все время попадают в шторм! А папа ведь в море собрался! Надо ему срочно сообщить, чтобы не вздумал!

Дед повернулся и тоже посмотрел наверх:

— И как ты собираешься ему сообщить? Хотя, — он задумчиво почесал затылок, — можно выйти на ближайшей станции и дать телеграмму. Или заказать звонок на переговорном пункте.

Я не сразу поняла, что дед просто пытается успокоить внучку.

— Да вы что все, с ума посходили? — возмутилась я. — Конечно, штормы бывают, как без них. Но это же не значит, что все судоходство должно встать и даже не соваться в море. А что за книжку ты читаешь?

— «Робинзон Крузо», — девочка показала мне зеленую обложку, — тут один англичанин рассказывает, как он захотел стать моряком. Его отговаривали, но он не послушался. И в первом же рейсе случился шторм. И он после этого долго не хотел в море. Но потом все же опять потянуло. И на этот раз судно попало в такой сильный шторм, что погибло судно и все члены экипажа, кроме него одного. И вот он один остался…

— Я знаю, что было дальше, — перебила я, — он остался один на необитаемом острове. Но ты хотя бы знаешь, как давно эта книга написана? В книжке есть предисловие?

— Нет.

Странно. Почти все советские книжки имели предисловие, в котором рассказывалось о книге и ее авторе. Я это давно заметила. Кстати, очень правильно делали, ведь интернета не было. Поисковик не откроешь, интересующую информацию не найдешь.

— А я вот точно знаю, что эта книга написана очень-очень давно, — точный год я на память, конечно, не помнила, — веке в семнадцатом или восемнадцатом. А в аннотации ничего не сказано?

Ритка перевернула титульный лист.

— «Книга Даниэля Дефо, впервые изданная в 1719 году…», — принялась она читать.

— А я что говорю! Видишь, как давно это было. Тогда суда были деревянные, а люди железные. Деревянные суда могли и сильно пострадать от шторма, и вообще разбиться. А сейчас суда железные, понимаешь? И люди на них всему обученные. Помнишь, папа ходил на курсы по безопасности мореплавания? И спасательные средства у них есть, и шлюпки. А если все-таки с судном что-то случилось, ему на помощь идут спасательные суда и вертолеты.

— Да и нет, наверно, в наше время необитаемых островов, — задумчиво взглянул на меня дед, — или есть?

— Я точно не знаю. Но даже, если есть, человека быстро найдут, как мне кажется. Хотя некоторым не помешало бы там подольше побыть.

Я в эту минуту, конечно, думала про Вадима.

— Почему? — вспыхнула Ритка. — Там же опасно.

— Конечно, — кивнула я, — слабый там сломается. А сильный выживет и вырастет морально. Ты как думаешь, Рита, твой папа слабый или сильный?