Четвергова повернулась к Садовской и что-то тихонько прошептала.

— А что ты мне говоришь? — дернула та плечом. — У нас начальник есть, пусть он разбирается. Пётр Аркадьевич! — крикнула она громко. — Подойдите сюда, пожалуйста.

Пётр Аркадьевич вышел из-за стеклянной перегородки и приблизился к нашим столам.

— Что случилось?

— В отделе стало трудно работать, — выпалила Садовская, — создалась крайне некомфортная обстановка из-за некоторых скандальных сотрудников, — она кивнула в мою сторону, — поэтому мы требуем разобрать поведение Новосельцевой на месткоме. Потому что нельзя вот так прийти и с первого дня показать свое враждебное отношение к заслуженным людям. Нельзя портить настроение и подставлять тех, кто давно здесь работает.

Что такое местком, я знала лишь приблизительно. Помню, в одном старом советском фильме коллега-женщина заваливала любовными письмами коллегу-мужчину. Тот долго терпел, а потом передал эти письма в местком. При этом просил вроде как помочь товарищу, но на деле это выходило для женщины крайне обидно и унизительно.

Выслушав Садовскую, Пётр Аркадьевич перевел взгляд на меня.

— Ах, Новосельцева, — он будто что-то вспомнил, — нам же с вами надо в отдел рационализаторских предложений. А что ж вы мне не напоминаете?

— Прямо сейчас пойдем? — я с готовностью поднялась со стула.

— Сейчас я схожу узнаю, на месте ли товарищи, и пойдем.

Он вышел, а Садовская с Четверговой в напряженной тишине опять зашептались.

Вскоре открылась дверь, и Пётр Аркадьевич мне кивнул:

— Пойдемте, нас ждут.

Неужели? Меня охватила дрожь от близости развязки. Останусь я все же в Управлении или буду искать другую работу? О том, чтобы остаться в ненавистном отделе, даже мыслей не проскальзывало.

В отделе рацпредложений на этот раз был не один Роман. За столом в углу сидел незнакомый мне мужчина средних лет.

— Знакомьтесь, наш начальник, товарищ Бродов, — кивнул на него Роман.

Мы с Петром Аркадьевичем сели на предложенные стулья.

Первым заговорил Роман:

— Итак, вы предлагаете на основе нашего склада с руководящими документами создать отдел под названием «Научно-технический информационный центр», верно?

— Да, — кивнула я.

Идея была не моя. Когда я работала на кафедре в моей прошлой жизни, у нас в Университете образовался почти такой же бесхозный склад. Там хранились научные труды, диссертации, нормативные документы. И одна рядовая сотрудница библиотеки решила навести там порядок, мотивируя тем, что ценные экземпляры без присмотра теряются.

Постепенно она систематизировала все, что там находилось, расставила по порядку на полках. И даже название для этого отдела придумала: «Научно-технический информационный центр», или, сокращенно, НТИЦ. Вскоре отдел официально оформили, включили в его структуру библиотеку. А эта сотрудница стала именоваться директором НТИЦ, в который входила библиотека и тот самый отдел, который она привела в порядок. Вроде простая идея, а все говорили: «Какая она молодец, сделала себе имя», расхваливали ее на все лады.

— Мы с товарищами посоветовались и решили, что идея стоящая, — сказал Роман. — Вы правильно пишите, что РД приходится долго искать, из-за этого образуются простои в работе отделов. Это как раз понятно. Мы давно хотели объединить библиотеку с этим складом, но как-то все руки не доходили. Далее — вы предлагаете свою кандидатуру на должность заведующей этим отделом.

— Верно, — подтвердила я. — Буду получать новые документы, вести учет, выдавать экземпляры под роспись. Как итог — сохранность гарантирована, а поиск быстрый. Все это сэкономит много времени для работы Управления.

— И вас не смущает, что придется поменять наш благоустроенный отдел на полуподвальное помещение? — прищурился Пётр Аркадьевич.

— Нисколько, — твердо ответила я.

— Но ведь обустраивать новое место сложнее… И в отделе вы занимаетесь работой по специальности, со всеми перспективами на продвижение…

О чем он говорит? На его глазах происходит травля нового сотрудника, а он удивляется и талдычит про какое-то благоустройство. Про работу по специальности. А продвижение? Вон, сколько их сидит в отделе, никуда не продвинувшихся за столько лет!

Не буду я сидеть в одном кабинете с этими кикиморами, мне мои нервы дороже. У меня парень в Афганистане, и дочери скоро в школу идти. Так что здоровье мне еще пригодится.

— Сколько, по-вашему, потребуется времени на приведение отдела в порядок? — включился в разговор товарищ Бродов.

— Пары недель хватит, — ответила я. — Только сначала необходимо будет провести субботник. Ликвидировать пыль и грязь в таком огромном помещении я одна не в состоянии.

— А как вы собираетесь систематизировать такое количество литературы? У вас есть библиотечное образование или опыт работы в библиотеке?

— Буду консультироваться с нашим библиотекарем, — предположила я, — либо можно объединить библиотеку с этим отделом. Не думаю, что это большая проблема. Во время учебы я много времени проводила в библиотеках и прекрасно знаю, как там все устроено.

Бродов задумчиво постучал пальцами по столу.

«Ну же, думай быстрее, — взглянула я на него, пытаясь передать мысленные сигналы, — или „да“, или „нет“. Если „нет“, я иду писать заявление на увольнение и еду домой».

— Спасибо вам, Альбина Леонидовна, за ваш свежий взгляд на нашу организацию, за такое интересное предложение…

Я ждала, что он закончит фразу чем-то вроде: «Но мы не готовы к таким переменам, так что еще раз спасибо». Но вместо этого я услышала совсем другие слова:

— Роман, подготовь приказ на создание нового отдела, — он обращался к своему помощнику.

— То есть отделу быть? — уточнила я. — А мне что делать?

— Как только приказ подпишут, я за вами приду, и пойдем в отдел кадров писать заявление на ваш перевод на должность заведующей НТИЦ, — сказал Роман.

Когда мы шли по коридору обратно в отдел, Пётр Аркадьевич не преминул сделать мне замечание:

— Вам все же надо было поставить в известность своего непосредственного начальника, то есть меня, а не прыгать через голову. Но это я вам так, на будущее говорю.

Мы остановились у двери коммерческого отдела. Из кабинета слышались хриплые вопли Анриетты. Должно быть, несчастная выпускала пар, который не решилась по каким-то причинам выпустить утром.

— Пётр Аркадьевич, а можно я пойду к Раисе Федоровне, узнавать премудрости библиотечного дела? А то здесь мне все равно делать нечего.

— Ладно, идите, — разрешил он.

И я полетела в библиотеку, как на крыльях. Подумать только — я буду заведующей отделом! И пусть это совсем не по специальности, зато как звучит!

И домой в этот день я тоже летела окрыленная. Даже августовская духота не способна была испортить мне настроения. Раиса Федоровна оказалась удивительным человеком — добрая, интересная. Поведала мне, как составить каталог изданий и даже отдала старый каталожный шкаф с ящичками. Передала моему отделу целую кипу карточек из Книжной палаты и объяснила, как их заполнять. А еще читательские формуляры и индикаторные формуляры — что, как выяснилось, принципиально разные вещи.

У меня аж дух захватило, сколько работы мне предстоит. Но какая же она оказалась интересная и захватывающая! То, что видят читатели в библиотеке — всего лишь часть айсберга, и внутренней работы с фондом намного больше, чем простая выдача книг.

Дома, когда я умылась и вошла в зал, то невольно замерла от царившего там беспорядка.

— Что происходит?

— Ой, мама, — Ритка стояла перед открытыми дверцами книжного шкафа «стенки» с тряпкой в руках. А вокруг — на полу, на полках, на диване — валялось в беспорядке множество книг, — а я решила книжное отделение в порядок привести!

И именно сейчас, когда я пришла с работы и хочу отдохнуть? Больше всего мне хотелось сказать ей, чтобы запихнула все книги обратно и не лезла куда не следует. Но я сдержалась. И даже сделала вид, что мне нравится вся эта суета. Потому что нельзя обламывать порыв человека сделать что-то полезное. Если я хочу, чтобы девчонка росла чистюлей, надо поощрять и хвалить.