— Так ты работаешь? — спросил дед.

— Конечно, дома сидеть скучно. Устроилась в библиотеку недалеко от дома, в детский отдел.

— Ой, вы в библиотеке работаете? — обрадовалась Ритка. — А у вас есть «Урфин Джюс и его деревянные солдаты»?

Ну, я так и знала!

— Рита, мы в Москву приехали не книжки читать, — напомнила я.

— Ну вечерами же можно.

— Не знаю. Мне кажется, мы такие уставшие будем приходить! Мы же целыми днями будем по Москве гулять!

— Я все же принесу ей «Урфина Джюса», — мягко сказала тетя Рита. — Будет время, почитает. А еще я достала через знакомую билеты в театр юного зрителя. Так что пойдете втроем на спектакль.

— А я не работаю, — рассказывал дед, — да мне и дома дел хватает. Ритку из школы встретить надо, приготовить поесть надо, погулять с ней надо. Альбина работает, Вадим тоже все время на работе пропадает. А теперь и вовсе — в моря собрался. А там рейсы длительные. В общем, скучать не приходится.

— Да я бы тоже не работала, будь у меня внуки, — согласилась тетя Рита, — но пока их нет, лучше работать. Я вот зарплату трачу на все необходимое, а пенсию отношу на книжку в Сберкассу. Там уже прилично так накопилось.

И опять я почувствовала укол от чувства несправедливости. Опять вспомнила рассказы Пал Саныча из прошлой жизни, как в девяностые у таких вот стариков, как дед и тетя Рита, на книжках все сгорело.

— Ой, а я ничего не откладываю, — признался дед, — тем более на сберкнижку. Как вспомню реформу шестьдесят первого года и нашего соседа покойного… Да ты тоже его знала, сосед наш по частному дому на Каховского. Яков Семенович.

— Помню! — воскликнула тетя Рита. — Наш папа с ним еще дружил. Интеллигентный такой мужчина был, преподавал в институте.

— Он самый, — кивнул дед, — так вот, он же умер аккурат в шестьдесят первом, как раз когда реформа прошла. Ну, дети его приехали, похоронили. А когда вещи разбирать начали, нашли целый чемодан с деньгами. Копил, видать, себе на похороны. Только выбросить все пришлось. Потому что вышли новые деньги, и никому старые бумажки уже не нужны были. И нигде их не принимали. С тех пор я не коплю, не имею такой привычки.

— Так надо было раньше обменять, о реформе за год объявили, — возразила тетя Рита.

— А ты знаешь, сколько лет было Якову Семеновичу? Он же маразмом страдал сколько лет.

— Тогда понятно. А я-то в своем уме, и не в чемодан складываю. В сберкассе надежно.

— Знаете, там тоже не очень-то надежно, — я не удержалась и тоже вступила в разговор, — вот у нас на работе аналитик говорит…

— Кто? — удивленно приподняла брови тетя Рита. — Аналитик?

Ой, а в те времена, должно быть, не было такой профессии!

— Бухгалтер, — выкрутилась я, — наш бухгалтер, конечно же. Только она любит все анализировать, по полочкам раскладывать. Вот и прозвали ее аналитиком. Так вот, она говорит, что максимум через десять лет вклады на книжках тоже обесценятся. Да-да, и она советует сильно много туда не складывать, а лучше все тратить.

— Да тратить-то особо некуда, — удивленно развела руками тетя Рита, — машину так просто не купишь, да и прав у меня нет. А что еще?

— Ну, на поездки можно, на путешествия.

— Нам и так путевки дают от профсоюза, — опять развела руками родственница.

— Ну, я тогда не знаю, — растерялась я, — может, золото, бриллианты. Они-то никогда не обесценятся.

— Можно в жилищный кооператив вступить, — подсказал дед, — или в гаражный. На мой взгляд, это гораздо лучше, чем любоваться на циферки в сберкнижке.

Правильно дед мыслит, молодец!

Ритка тем временем принялась канючить, далеко ли отсюда до Птичьего рынка.

— На метро — быстро доберемся. А вообще у нас тут и рядом полно всяких магазинов. И книжный есть, и мебельный, только зоомагазина почему-то нет, — продолжала расхваливать свой микрорайон тетя Рита, — есть кинотеатр «Энтузиаст», там все премьеры показывают. Я сама редко в центр выбираюсь, все и здесь есть.

— А в какие магазины лучше всего съездить, чтобы был большой выбор одежды? — поинтересовалась я.

— В ГУМ, конечно, — сказала тетя Рита, — там есть практически все. И запах обалденный по всему магазину. Из-за того, что на первом этаже продают молотый кофе. А еще есть магазины с импортом: «Лейпциг», «Ванда».

Мы отправились на станцию метро «Ждановская», в надежде успеть до закрытия Птичьего рынка. Несколько раз пересаживались, и очень быстро научились, как пользоваться метрополитеном.

— Вы купите в киоске схему метро, тогда вообще просто будет ориентироваться, — посоветовала тетя Рита.

Так мы и сделали. Правда, возле киоска «Союзпечати» пришлось постоять в очереди. Люди покупали газеты и начинали тут же их читать. А что, интернета тогда не было. Как еще узнавать новости? А еще в этих киосках было полно полезных мелочей, от сигарет до зубных порошков. Я спрятала схему себе в сумочку — теперь точно не заблудимся, где бы мы не оказались.

В вагонах занять сидячее место было редкостью. Но Ритка быстро научилась вставать на самое удобное место — в закутке между входом и ограждением сидений. В подземном царстве царил непередаваемый запах свежести и прохлады. После жарких наземных улиц самое то.

Наконец, мы вышли на станции метро Таганская, проехали несколько остановок на троллейбусе. И оказались на Птичьем рынке. Народу там было — не протолкнуться. Шумно, весело, даже тесно. Повсюду деревянные домики и ряды.

— Мама, смотри, какой щенок огромный! — воскликнула Ритка, показывая куда-то сзади меня.

Я оглянулась. Какой-то мужчина держал на руках действительно огромного щенка, размером чуть ли не с него самого.

— Московская сторожевая, — с гордостью отвечал он на чьи-то расспросы.

— Да тут кого только не продают, — заметила тетя Рита, — и собак, и кошек, и птиц, и рыбок.

И да, пока мы искали хомяков, много кого из животных увидели. Щенки, голуби, попугаи, рыбки — в глазах рябило от разнообразия видов.

— Ой, вот же они, хомячки! — вдруг взвизгнула Ритка и подбежала к прилавку, на котором стояла большая клетка с маленькими хомячатами. — Только они не такие, как Гоша.

— Это ангорская порода, — объяснил продавец, немолодой мужчина в кепке. Зверьки и правда были длинношерстные. — Но если хотите сирийцев, то пройдите чуть дальше.

— Нет-нет, мне уже ангорские нравятся, — заявила с восторгом Ритка, — они такие пушистенькие!

— А цвета у них какие изумительные! — всплеснула руками тетя Рита.

Да, эти, — в отличие от золотистого Гоши, — были серенькие и пестрые, палевые.

— Какого хочешь? — спросила я у Ритки. — Серенькие на белочек похожи. А палевых меньше. Я думаю, лучше девочку брать, чтобы характер был покладистый.

— Тут не угадаешь, — заметил продавец. — Характеры у всех разные. Главное, их по одному держать. Если двоих в одну клетку посадите — драться насмерть будут. Вам клетка, кстати, нужна?

— Нет, — подумав, ответила я, — нам ехать домой через всю страну. Пока в банке трехлитровой подержим, а уж дома сообразим клетку.

В итоге Ритка выбрала палевую хомячку.

— Как ты ее назовешь? — спросила тетя Рита.

— Она у меня будет Хомочка, — счастливо улыбнулась девчонка.

Домой мы вернулись поздно вечером, уставшие, но счастливые, полные впечатлений от поездки по Москве. Я с Риткой устроилась в комнате, куда вела дверь из зала. Там же на полу поставили банку с Хомочкой. Дед расположился в отдельной комнате, вход в которую был из прихожей. А тетя Рита осталась ночевать в зале на диване.

— Мама, а мы когда папе будем звонить? — прошептала Ритка перед тем, как уснуть.

— Найдем переговорный пункт, и позвоним, — ответила я. — Может, завтра.

— А отсюда нельзя позвонить? У тети Риты же есть телефон.

— Не надо, — твердо заявила я, — не хочу, чтобы тете Рите потом лишние счета приходили за межгород. Кроме того, у нас с папой разница во времени большая. Если сейчас позвоним, то разбудим его.