— Понятно. А сколько лет Свете? Она твоя ровесница?

— Постарше, ей уже десять. С ней так интересно!

— Ну, конечно, со старшими всегда интересно. Ты зови ее к нам, пусть заходит.

— Да что ее звать? — пожала плечами Ритка. — Она сама спокойно придет.

Сосед по купе, как обычно, лежал, отвернувшись лицом к стене. Безучастный ко всему.

Местное время приближалось к четырем часам. Пора собираться к ужину. А тут, как нарочно, дед куда-то запропастился. Интересно, где он?

— А он пошел в купе к Валентине Николаевне, — ответила на мой вопрос Ритка, — я же говорю, тили-тили тесто…

— Хватит, — сказала я беззлобно. — Ты побудешь здесь одна? Мне надо сходить в одно место, с человеком увидеться.

— Да иди, — спокойно ответила девочка.

И я принялась собираться. Рано утром мне удалось принять душ в вагоне для сотрудников, сунув проводнице конфеты. Поэтому сейчас моя задача была накраситься, причесаться и одеться поприличнее. Ресторан все-таки. В эти годы принято одеваться в такие места как на праздник.

Я уточнила у проводницы, в какую сторону идти, чтобы попасть в вагон-ресторан. И начались очередные дорожные приключения. Пришлось проходить и через двери между вагонами, где железный пол разъезжался и качался под ногами. И через вагоны с узкими проходами. Где-то приходилось протискиваться, чтобы разойтись с встречным человеком. Где-то идти через тамбур, в котором курили целой компанией.

Впрочем, это длилось недолго. И вскоре передо мной во всей красе предстал вагон-ресторан. Если бы я умела свистеть, то в этот момент невольно присвистнула. Я была ошеломлена. Конечно, фирменный поезд отличался чистотой и удобством. Но обстановка в вагоне-ресторане оказалась просто впечатляющей. И народу было не просто много, а очень много. С первого беглого взгляда казалось, что все места заняты. И, скорее всего, нам с Димой некуда будет даже приткнуться.

Впрочем, в следующую минуту я увидела Диму. Он встал из-за своего столика и помахал мне рукой. Вот же молодец какой, уже и столик занял. С таким парнем не пропадешь! Про таких говорят — будешь падать, а он тебя поймает.

Я пошла по проходу, а Дима взял со столика букет цветов и протянул мне.

— Ой, какие милые желтые ромашки! — я с наслаждением вдохнула запах летнего луга. — Спасибо! Ты где их достал?

— Да у бабушек на станции купил. Каждый день новым букетом запасаюсь, а потом каждый вечер здесь тебя жду. Я рад, что ты пришла.

И он поцеловал меня прямо в губы.

На нем была черная блестящая рубашка и белые брюки.

— Я тоже рада тебя видеть, — от его поцелуя по всему телу пошла дрожь, и я поспешила сесть за столик.

— Ты не против шампанского? — спросил Дима, усаживаясь напротив меня.

— Почему бы и нет? Мы же ограничимся парой бокалов, верно?

— Да-да, — поспешил заверить меня Дима, — ты же знаешь, я непьющий. А то, что позвонил тебе тогда в таком состоянии, так это большая редкость для меня.

— Понимаю.

— На тот момент я думал, что так и останусь на всю жизнь одиноким и несчастным. Но, — Дима оптимистично развел руками, — буквально через несколько дней я узнал, что все еще возможно.

«Это после того, как Олечка призналась в своем обмане», — поняла я. Но вслух не стала упоминать имя негодяйки.

Мы заказали к шампанскому бутерброды с икрой, салаты «Сельдь под шубой» и «Мимоза», пирожные «Корзиночка» и «Картошка». Тут как раз поставили музыку, и на весь вагон заиграла веселая песня в исполнении ансамбля «Сябры». Не все слова я могла разобрать. К тому же, мы продолжали разговаривать.

'…Васильки во ржи, теплые, степные,

Пристально чисты, как глаза России!

Эти синие цветы у студеной речки

Собирали я и ты, собирали я и ты.

Василечки-васильки…

Только снова верим в радость я и ты!'.

Мелодия и правда заряжала радостью и хорошим настроением. В компании Димы я чувствовала себя так легко и свободно, что даже, не удержавшись, задвигалась в такт приятной музыке.

— Хочешь потанцевать? — с готовностью взглянул на меня Дима.

— А здесь можно? — я с сомнением оглядела размеры прохода между столиками вагона-ресторана.

— При желании все можно.

— Ну тогда попозже обязательно потанцуем. Давай сначала выпьем шампанского и попробуем пирожные. И еще мне надо тебе кое-что рассказать.

— Что-то случилось?

— Да, — я пригубила шампанское. Необыкновенный вкус, не то, что всякая химия из той моей прошлой жизни. — Я звонила домой из переговорного пункта в Иркутске.

— А дома кто-то остался?

— Да, Вадим с нами не поехал. Он недавно устроился в пароходство, к тому же, ему скоро в рейс. Поэтому мы решили ехать без него. Только я, дед и Ритка. Короче, я позвонила, а трубку взяла женщина. Молодая, судя по голосу.

— Может, ты не туда попала?

— Я тоже так подумала, но… — я вздохнула и рассказала, как услышала голос Вадима на заднем плане. — Поверить не могу, честно говоря. Как он мог дойти до такой наглости? Чтобы к нам в дом…

Дима со стуком опустил свой бокал на стол.

— Альбиночка, — в его глазах заплескалась целая гамма чувств, — ты понимаешь, что это означает?

— Что?

— А то, что после этого со спокойной душой можно подавать на развод! Ты же теперь станешь свободной, и мы наконец-то сможем пожениться!

Я сама не заметила, как оказалась в его крепких объятиях, как мы выскочили из-за стола и закружились в танце.

— Дима, ну что ты делаешь? — хохотала я. — Что люди подумают?

Наверно, на наших лицах были написаны чувства искренней радости и восторга. Потому что все люди, которые сидели за столиками, смотрели на нас с добрыми улыбками и как будто поддерживали понимающими взглядами. И казалось, все они счастливы за нас. Одна пожилая пара — мужчина со своей спутницей, сидящие у прохода, любовались нами и одновременно переговаривались между собой. Должно быть, вспоминали свою молодость.

— Ой, мы мешаем, — воскликнула я, увидев официантку, идущую по проходу с подносом.

И, как нарочно, это была та самая девушка, которая заглядывалась на Диму, а потом призналась об этом нашей проводнице!

Она умудрилась проскользнуть мимо нас. При этом с неудовольствием зыркнула на меня и досадливо бросила Диме:

— Дождался все-таки?

— Да, — ответил ей Дима, — я женюсь на любимой женщине!

— Ну, счастья вам! — вымученно улыбнулась она и побежала дальше по проходу.

— Мы наконец-то будем вместе, — повторял Дима, кружа меня под музыку.

А я перестала смущенно озираться на окружающих. Ведь прямо передо мной был самый прекрасный мужчина на свете. Именно это было главное. Он держал меня в своих объятиях, и мне казалось, что круговерть танца уносит нас куда-то за пределы этого поезда. И что кружимся мы уже где-то там, среди березок, мелькающих вдоль полотна железной дороги.

И песня, звучавшая в вагоне, разливалась в ушах, трепетала по всему телу безумным вихрем. Хотя это была не такая уж танцевальная мелодия. Те же «Сябры», только следующая песня на пластинке, которую поставили на проигрыватель:

'Олеся, Олеся, Олеся,

Как птицы кричат, как птицы кричат,

Как птицы кричат в поднебесье,

Олеся, Олеся, Олеся,

Останься со мною, Олеся!'.

Как вдруг я наткнулась на взгляд… деда, который сидел за одним из дальних столиков с Валентиной Николаевной. Меня бросило в жар. Час от часу не легче — то одно, то другое! Но вопреки моим страхам, дед и его спутница улыбались вполне одобрительно и даже приветственно мне помахали.

— Что такое? — спросил Дима, заметив мое очередное смущение.

— Ничего-ничего, — заверила я, пытаясь успокоиться, — все хорошо.

«Как счастье, как чудо, как песня», — отзвучали последние аккорды песни, и мы вернулись за свой столик.

— И как мне все это понимать? — решила я уточнить. — Ты делаешь мне предложение?

— Я тебе давным-давно его сделал, — рассмеялся Дима, — неужели не помнишь? Осталось только кольцо тебе вернуть, которое украла та женщина.