«Та женщина»! Он даже не сказал «твоя сестра», не назвал ее по имени. Просто «та женщина». А может, уже и забыл, как ее зовут. Что, в общем-то правильно.

— Ой! — я прижала руку к груди, там, где сердце. — Какая красота!

На столике передо мной материализовалось колечко невиданной красоты. Массивный ободок, как у всех советских колец. Золотые лепестки в форме цветка, а посередине — сверкающий бриллиантик. С двух сторон от цветка располагались бриллиантики поменьше. Боже мой, неужели и в этой, моей новой жизни, появилось первое шикарное украшение?

— Я его всегда носил с собой, — объяснил Дима в ответ на мой ошарашенный взгляд, — с того самого дня, как та женщина мне его отдала.

Я взяла это произведение искусства и надела себе на безымянный палец левой руки. Оно оказалось как раз впору. Что неудивительно, ведь покупалось оно именно для Альбины. Интересно, как Дима смог приобрести такую дорогую вещь? Он ведь тогда был всего лишь курсантом. Хотя, может, родители помогли. Или мама отдала свое для будущей любимой невестки.

Но спросить об этом я не решилась. А то опять буду выглядеть нелепо и вызывать недоуменные взгляды. Ведь настоящая Альбина не могла не знать таких нюансов.

— И я теперь могу его носить? — представляю, какой восторг отразился на моей физиономии.

— Конечно, — кивнул он, — оно ведь твое.

От этого изумительного кольца невозможно было оторвать взгляд. Я всю жизнь готова была любоваться переливами моих любимых бриллиантов.

Но… надо было решать насущные вопросы, и я продолжила разговор.

— Дима, ты знаешь, и всегда знал, что я отвечаю тебе взаимностью, — начала я, — но теперь ситуация несколько другая. Прошло столько лет, многое изменилось. И самое главное, есть Ритка. Она до безумия любит своего отца. И просила меня с ним не разводиться.

— Да, это проблема, — согласился Дима, — но раз это проблема, то ее надо решать. И наверняка есть способы. Ты знаешь, мне почему-то кажется, что решение лежит на поверхности. Смотри, Вадим нашел другую женщину, правильно? А раз она ему настолько по душе, что он привел ее в дом тестя, значит, у них там все серьезно. И, пока вы путешествуете, их связь еще больше укрепится. Скорее всего, они захотят пожениться. Тогда Ритке и объяснять ничего не надо. Папа сам захотел уйти, у него другая семья. По-моему, эта задача решается просто.

— Не знаю, — засомневалась я, — конечно, я бы не сказала, что Вадим очень уж любит Ритку. И он точно не любит меня. Но у него было тяжелое детство. Отчим попрекал даже едой. Не давал спокойно жить в собственном доме. Не дал остаться в городе и получить нормальное образование. Мы с Вадимом не говорили на эти темы, но у меня сложилось мнение, что он живет с нами только ради того, чтобы его дочь не жила с отчимом.

— Какая ерунда, — возразил Дима, — я вот тоже провел детство с отчимом. Но он относился ко мне гораздо лучше, чем родной отец. И столько всего для нас с мамой сделал! Поэтому именно он для меня настоящий отец. Да ты же знаешь!

— Да-да.

— Родной папа пил и бил маму, — продолжал Дима, — разумеется, она не стала терпеть такого отношения. Прогнала его, когда мне было два годика. И правильно сделала. Да, сначала было трудно. Но вскоре она встретила хорошего человека, и все у нас стало хорошо. Отчим меня и научил всему, и все показал. И обеспечивал нас так, что мы ни в чем нужды не знали. Я ему так благодарен за все! И я уверен, что стану для Ритки таким же прекрасным отчимом.

— Я тоже так думаю, — сказала я, стараясь не выдать охватившего меня волнения.

— Хочешь, я сам поговорю с Вадимом? Он поймет, что его дочери ничего не угрожает.

— Было бы неплохо, — согласилась я, испытывая облегчение, — давай ты поговоришь с Вадимом, а я объясню все Ритке. Только ты смотри, моим не рассказывай об этом звонке, ладно? Не хочу, чтобы дед переживал. Представь, каково ему будет узнать, что в нашей квартире обосновалась какая-то потаскушка!

— Альбиночка, ну я же знаю, кому что можно говорить.

Представить только, как прекрасно будет нам жить с Димой! Но как отнесется ко всему этому Ритка — тот еще вопрос. Примет ли она Диму? Не станет ли еще больше закатывать истерики? Вдруг замкнется в себе? А если возненавидит меня? Как же мне все расставить фигуры в этой партии максимально правильно?

— А если их связь не укрепится? — тревога никак не отпускала меня. — Если это всего лишь мимолетная интрижка? И Вадим скажет, что хочет сохранить семью? Я же буду в глазах Ритки предательницей.

Дима тоже помрачнел. Отодвинул тарелку с недоеденным пирожным.

— Тогда придется выбрать, что для тебя важнее, — он положил руки на стол и посмотрел на меня очень серьезно. — Знаешь, у нас в части был однажды случай. Жена одного офицера поехала за покупками и не вернулась домой.

— Как это?

— А так. Встретила на остановке человека, разговорилась с ним. И поняла, что это — ее человек. И к мужу не вернулась. А тот человек не вернулся к своей семье. Хотя у него тоже была семья и дети. Он решил, что не стоит тратить свою жизнь на отношения, в которых некомфортно. Захотел прожить остаток своей жизни счастливым человеком, понимаешь?

— Вот так, — задумчиво проговорила я, — значит, люди в один момент обрубили все концы.

— Конечно. Они подумали о себе. Не о супругах нелюбимых, не о детях, а о себе. Мы больше никогда ничего не слышали о жене этого офицера, и я не знаю, пожалела она о своем поступке или нет. Но почему-то мне кажется, что не пожалела ни капельки.

Дима взял бутылку шампанского и налил нам еще. Мы чокнулись бокалами и по чуть-чуть выпили.

— А помнишь фильм «Впервые замужем»? — спросил Дима, продолжая уверять меня в своей правоте. — Как там героиню звали, Тоня вроде? Она не вышла замуж потому, что маленькая дочка была против. А дочка потом выросла, выскочила замуж и выгнала мать из дома. Помнишь?

— Да, я видела этот фильм.

Дима, конечно, прав. Думать в первую очередь надо о себе. И если уж это всегда было моим кредо, то почему сейчас я позволяю себе колебаться? Почему обижаю Диму, да и себя, своими сомнениями? И не так уж Ритка пострадает, если я разведусь с ее отцом. На данный момент она с ним прописана в одной квартире, на Шошина, видеться они вполне себе смогут. Миллионы людей каждый день разводятся. Что в этом такого страшного?

— Скоро приедем в Москву, — говорил между тем Дима, — вы, конечно, сразу поедете к тете Рите. Понятно же, столько лет не виделись, надо и увидеться, и поговорить, и все в этом духе. Я тем временем уберусь в квартире, что-нибудь приготовлю к столу. И на следующий день приезжайте все ко мне в гости.

Вот это мужчина! Ну подарок просто, находка! Ценная находка. И уберется он сам, и приготовит. Впрочем, это легко объяснимо. Военное воспитание сказывается.

— А давай я приеду одна на следующий день, и помогу тебе убраться и приготовить, — высказала я мысль получше, — а потом мы их позовем.

— Давай, — обрадовался Дима, — так действительно лучше. Сейчас я запишу тебе адрес и телефоны — домашний и на всякий случай служебный. Станция метро «Юго-Западная», проспект Вернадского…

— А тетя Рита живет на «Ждановской», — я взяла листочек с адресом и спрятала в свою сумочку, — как же удобно жить в городе с метро!

— Да, — согласился Дима, — время рассчитал и в любой конец города спокойно добрался.

Мне не терпелось обсудить еще один вопрос — чисто технический. К примеру, где мы будем жить, когда поженимся с Димой? У нас на Енисейской, два? Или, может быть, ему дадут квартиру? Квартиру на Шошина, конечно, придется полностью уступить Вадиму и его новой жене. Пусть только кредит за мебель на себя перепишет…

Но тут к нам приблизились дед с Валентиной Николаевной.

— Здравствуйте! — Дима встал, и они с дедом обменялись рукопожатием.

— Познакомься, это наш родственник, мой бывший зять, — сказал дед.

«И, возможно, будущий», — хотела добавить я, но постеснялась при Валентине Николаевне. Впрочем, по ее взгляду было видно, что ей и так все ясно.