А вот Нио должен был убивать, чтобы его мать оставалась живой и чтобы встретиться с ней.

— Под тем домом, где оранжерея, спрятано сердце дракона, не иначе… Всякий раз, когда мой Нио получал право увидеть мое дерево, он не мог подойти ко мне. Он полз в жутких муках… Но никогда не сдавался, ни разу не отказался! А я… Я через дерево могла лишь наблюдать за его болью! Я не могла ничего сказать, не могла ничего сделать! Невыносимо, невыносимо!

Графиня тряслась, как в припадке, схватилась за голову, дергала себя за волосы, а потом замерла и указала на Кеймрона.

— Ты стал первым гостем, кто пришел в оранжерею. Ты дракон, тебе сердце дракона нипочем! Защити моего сына, спаси его дерево от графа! Тебе это по силам! — и ее голос сорвался.

— Я не дракон, а маг, — ответил Кеймрон. — Вблизи сердца дракона я тоже не смогу пользоваться магией.

— Не важно! Ты хотя бы можешь подойти к нему! Помоги же мне, будь милосерден!

— Убивать тебя я не буду. Почему ты не сбежала отсюда? Не попросила о помощи?

Развалюха меньше всего напоминала темницу, а убитый монстром слуга — мага или того, кто мог бы сдержать фею.

— Чтобы он убил моего сына⁈ Ни за что! Если ты не убьешь меня… Если ты не согласен помочь… — и ее глаза сверкнули от озарения. — Что я наделала⁈ Он убьет нас, убьет! Уходи, уходи отсюда! Исчезни, сгинь! — и она стала бить себя по щекам, по груди. — Как я не подумала… Он же убьет моего Нио…

Кеймрон погасил огонь, нашел белые руки, схватил их, чтобы она перестала себя бить, и тихо спросил:

— Ты хочешь встретиться со своим сыном?

— Да! — без раздумий ответила она. — Даже если это будет значить, что я умру…

— Умирать не обязательно, — Кеймрон отпустил ее, встал. — Ты сможешь подняться? Пойдем отсюда, достаточно ты тут страдала. И кстати, монстр этот без твоего влияния опасен?

— Нет… Это очень добрый пес, — вздохнула она.

Графиня была настолько истощена, что не могло быть и речи о том, чтобы она шла самостоятельно. И тут их выручил монстр-пес: он подбежал к ней, лизнул в руку.

— Ну, помоги мне, милый. Прости за все и помоги, — прошептала она и села ему на спину.

Солнце на улице только взошло, и длинные тени от деревьев черной сетью легли на землю. Графиня, стоило ей оказаться на воздухе, закашлялась, зажмурилась.

— В доме есть твоя одежда?

— Не знаю, — прошептала она и попробовала приоткрыть глаз. — Как ярко…

Кеймрон вернулся в дом, нашел там какую-то старую обувь, теплый плащ, пару овечьих шкур, принес графине.

— А это кто? — спросил он, указав на мертвого мужчину.

— Слуга Нойтаргов. Он стерег меня.

— У него нет ничего с сердцем дракона? — Кеймрон наклонился над пожилым мужчиной, в чьих глазах отражалось бледное небо.

— Нет. Зачем? Я бы все равно не сбежала. И не хочу сбегать, — она обернулась на дом, протянула к нему руку. — Но поздно… Я уже совершила ошибку, и теперь могу только молиться за сына…

— Твой сын — убийца, — резко заметил Кеймрон.

— Но он все еще мой сын. Виновата я, только я. Он убивал ради встреч со мной. Ради коротких, полных боли встреч. Вот все, что я дала ему, как мать… — с каждым словом все тише и тише становился ее голос, а потом графиня опустила голову, и Кеймрон увидел, как на руку ей упали слезы.

Повел головой пес.

— Идем, — сказал Кеймрон.

Пес шел спокойно и уверенно, не проявлял никакой агрессии, а графиня сидела, опустив голову, молчала. По пути к Лендейлу находился дом тети Кеймрона, и он решил оставить графиню на ее попечении.

Бело-желтый домик выглядел уютным, и Кеймрон надеялся, что его родственница дома.

— Так, ему лучше не ходить с нами, — и он помог графине слезть с пса. — Он же не сбежит?

— Я могу дать ему крови, буду управлять им, пока ты не приведешь его, куда нужно, — ответила она и протянула руку.

Быстрее, чем Кеймрон успел ответить, пес цапнул графиню, и на ее руке появилась новая рана.

— Хорошо.

Его тетя была дома, уже проснулась и позавтракала. Гостям она удивилась, но, узнав, что леди попала в страшное происшествие, тут же всплеснула руками и захлопотала вокруг графини.

— Только прошу тебя, не рассказывай пока никому о своей гостье. Это будет опасно. Я прошу тебя присмотреть за ней несколько дней. Потом я ее заберу.

Графиня молчала, куталась в плащ и шкуры, и Кеймрон поддерживал ее, чтобы она не упала.

— Да видно, что бедняжка натерпелась… Хорошо, Кеймрон, я все сделаю, — и его тетя увела графиню в свой маленький домик.

А у него оставалось все меньше времени, чтобы придумать, как незаметно пройти через Лендейл с псом. Ответ был один — никак.

— Ну что ж, придется еще немного полетать…

С каждым разом у Кеймрона получалось все лучше — ему удалось приземлиться прямо у здания Шестого отделения, никого не задеть и самому не упасть. Пока люди не опомнились, он схватил пса за холку и повел за собой, а тот покорно последовал.

— Так, есть свободная камера? У нас новый постоялец, — спросил он у охраны, стоявшей у лестницы в подвал.

— Есть-есть, господин Олден! — ответил старший из них и, загремев ключами, побежал вниз.

— Он тут поживет пока, — и они заперли пса в камере. — Кормить и поить, — приказал Кеймрон и ушел.

— Ну и ну, — раздалось удивленное ему вслед.

Кеймрон поднялся к отцу и доложил, что монстр пойман, а жители теперь могут не беспокоиться из-за него, что следовало сообщить об этом всем.

— Еще я нашел графиню Нойтарг, но она совершенно безумна, поэтому сейчас ее лучше не опрашивать. Графиню я оставил у тети. И прошу тебя, нам нужно арестовать графа Нойтарга. Разве у нас недостаточно сведений для этого?

Мысли у Кеймрона разбегались, и он едва уловил то основное, что следовало сообщить.

Барон Олден кивнул:

— Мне полчаса назад сообщили из резиденции, что Его Величество послал к герцогу Эклану и графу Нойтаргу свою личную гвардию. Их задержат и препроводят в тюрьму.

— Это хорошо.

И Кеймрон ощутил, как часть тяжести, что постоянно давила на него, ушла.

— Скоро ко мне обещал прийти казначей императорской семьи. Хочешь его послушать?

Кеймрон кивнул. В кабинете его отца в углу стояло кресло, он сел в него и мгновенно заснул, а, когда его разбудили, в кабинет пришел сухонький старичок с огромной, толстой тетрадью.

— Его Величество лично велел мне прийти и доложить все вам, ваша милость, но уместно ли будет слушать о щекотливых делах императорской фамилии посторонним? — и его монокль сверкнул в сторону Кеймрона.

— Мой сын достоин доверия, кроме того ему и без того известны все подробности дела о революционерах. Он им и занимался большую часть времени. Ручаюсь, ни одну тайну императорской семьи он не выдаст.

Старичка это не убедило. Однако настаивать он не стал — ему велели прийти в Шестое отделение и не уточнили, при ком нельзя было говорить.

— В последнее время Его Высочество стал часто играть в карты, и за полгода проиграл огромную сумму, которая не могла остаться без моего внимания. А недавно он совершил нечто вопиющее. Он приказал мне взять средства, предназначенные ему, и передать герцогу Эклану. Мне пришлось повиноваться, но я, разумеется, доложил об этом Его Величеству. И он велел мне рассказать об этом вам. Все записи у меня имеются.

И он с поклоном протянул барону тетрадь.

— Это копия. Можете забирать. Я сам сделал ее, все точно как в дворцовой отчетной книге, к тому же все записи заверены лично мной, — добавил он.

— Передайте Его Величеству благодарность от лица всего Шестого отделения, — серьезно сказал барон, принявший тетрадь.

— Также Его Величество просил передать, что со своим дядей он разберется сам, без вашего участия.

И на этом казначей удалился.

— А зачем тогда нам эти записи, если Его Величество сам решил разобраться с принцем? — удивился Кеймрон, в голове у которого немного прояснилось после короткого сна.

— Не будет же Его Величество сам готовить обвинение для своего дяди. Это наша работа, Кеймрон, — вздохнул барон. — Я займусь этим, а ты иди. У тебя еще остались дела.