Кеймрон упорно искал монстра, пролетая над городом и вглядываясь в его пустые улицы. Он думал, что ночь снова пройдет напрасно, но монстр наконец-то появился.
Огромный зверь крался по пустой улице и обходил все установленные ловушки, словно был разумен, словно понимал, что они опасны для него. Он медленно шел, опустив голову, и как будто искал чей-то след. Кеймрон опустился на землю позади него, и монстр, услышав это, остановился, повел ушами, а потом медленно повернулся.
Кеймрон ждал нападения. Он собирался напугать его огнем, вынудить к бегству, и тогда бы он проследовал за ним, нашел бы логово… Но монстр стоял, сверкал глазами и выглядел… Мирно. Он не собирался нападать, наоборот, поднял голову, и на миг Кеймрону показалось, что он довольно улыбнулся — но, скорее всего, так сыграл свет фонаря.
Пока он думал, монстр развернулся и медленно потрусил куда-то, потом остановился, оглянулся на Кеймрона, мотнул башкой и побежал дальше. Медленно. Как будто приглашая следовать за ним.
«Что за странность?» — подумалось Кеймрону, и он быстро взлетел на уровень крыш домов, огляделся. Вдруг засада? Но нет, кругом было тихо и спокойно, а монстр уже свернул на соседнюю улицу, совершенно проигнорировав бледного мужика, пытавшегося слиться со стеной.
Улицы Лендейла сменились предместьем, а монстр бежал по дороге и не порывался скрыться где-нибудь в лесу. Он порой останавливался, оглядывался, убеждался, что Кеймрон не потерялся, и так они прибыли к какому-то заброшенному дому у леса, расположенному в стороне от крупных дорог и деревень. Монстр остановился у двери, завыл, вскинув морду, а Кеймрон, взлетев выше, завис над крышей.
Скрипнула дверь.
— Вернулась, тварь… Ну, сейчас и подкормлю, — сказал старческий голос, а потом раздалось рычание, крик, звук удара.
Кеймрон опустился на крышу, свесился с нее. Монстр стоял лапой на шее какого-то мужчины, и спасать того уже явно было поздно. Вскинув морду, он кивнул Кеймрону.
— Ну и что тут происходит? — прошептал Кеймрон и спустился с крыши.
Хоть он ожидал нападения, монстр ничего не сделал, боднул приоткрытую дверь, которая еще раз пронзительно скрипнула, и скрылся в темном нутре самой настоящей развалюхи. Кеймрон зажег огонь над ладонью и вошел следом.
Длинный узкий коридорчик в стиле деревенских изб, после него — тесная комнатенка-клетка без окон, но с дверью в другую комнату. Монстр уже стоял возле нее.
— Туда? — Кеймрон указал на дверь, и монстр кивнул.
Кеймрон подошел к двери, потянул за ручку на себя, и она открылась. Там пахло кровью и отчаянием, и от этой смеси запросто могло стошнить. Женщину, что сидела на голом полу, Кеймрон сначала принял за мертвую, но она качнулась, и бледные, окровавленные руки потянулись к нему.
— Убей меня! Ты видел меня, ты приходил ко мне! Только тебе по силам! Убей меня! — надломленным, истеричным голосом потребовала она, качнулась в сторону Кеймрона. — Убей меня, ну же! Убей!
— Кто ты и почему я должен тебя убить?
Кеймрон спросил, а сам за это время бегло осмотрелся: в комнате не было ничего, совершенно, только стены, полы и сумасшедшая, одетая в грязную ночную сорочку. Он подошел ближе, осветил женщину огнем. Она была болезненно худа, бледна, как мертвец, а ее черные волосы кольцами лежали на полу и местами свалялись в колтуны.
— Только ты можешь освободить меня! Молю же, сделай это! Убей меня! — она запрокинула голову, и на лице мольбой, отчаянием и сумасшествием сверкали разноцветные глаза.
Левый — зеленый, а правый — карий. Еще Кеймрон разглядел раны на ее руках — следы свежих укусов, которые никто не обработал, и потому из них сочилась кровь. И укусы эти оставило крупное животное. Еще ее руки покрывали следы старых и свежих шрамов, синяки, затянувшиеся порезы.
— Почему я? — спросил Кеймрон.
— Потому что только ты сможешь, дракон!
— Я не дракон, — качнул головой Кеймрон.
— Дракон! Я видела! — и она указала на его правую руку. — Но долго, как же долго мне пришлось звать тебя! Убей меня, дракон! Освободи же! — и тут она затихла, застыла, и из ее глаз полились крупные слезы. — Прошу… Прошу тебя! Разве я так много прошу? Умоляю! Умоляю тебя! — и ее рыдания, ее вой наполнили комнату.
— Ты ведь фея? — Кеймрон опустился на колени перед женщиной и еще раз заглянул ей в глаза.
— Да! Фея! Королевской крови! Вы здесь все ненавидите фей! А я — фея! Так что, теперь убьешь меня? — и она проползла на коленях к Кеймрону, схватила его за рубашку, и руки ее были холодны, дрожали мелко.
Кеймрон всмотрелся в лицо, оказавшееся невероятно близко, и он увидел в ней какие-то знакомые черты. Черные волосы. Страшно худое лицо стало бы овальным и миловидным, набери она немного веса. Тонкий нос, пологие брови…
— Графиня Нойтарг? — спросил Кеймрон, а она отшатнулась от него, шарахнулась, упала на зад и так и поползла прочь от него, пока не уперлась в стену.
Вжавшись в нее, фея закрыла уши руками, зажмурилась.
— Я — фея! А ты — мой освободитель!
— Графиня Нойтарг, значит, — повторил Кеймрон и подошел к ней. — Я не буду тебя убивать, но могу выслушать и помочь другим способом. Почему ты так хочешь умереть?
— Если я расскажу, убьешь? — она вскинула голову.
— Я обещаю, что найду другой способ решить твою проблему.
— Другого способа нет, дракон. Нет… Я не могу больше так жить! Слышишь⁈ Не могу! Известно ли хоть кому в этом мире о милосердии⁈
— Откуда ты знаешь меня? — спросил Кеймрон, пропустив мимо ушей все эмоции графини. — И откуда знаешь о руке? Я тебя вижу впервые.
— Ты был у моего дерева, дракон, это же очевидно!
Кеймрону сразу вспомнилась оранжерея в особняке графа Нойтарга.
— Твое дерево в оранжерее графа? — уточнил он.
Графиня перестала выть, вся ее фигура обмякла, она полулежала у стены, как старая, страшная кукла, о которой позабыл ребенок. Она кивнула.
— В комнате рядом с оранжереей я видел еще одно дерево. Может ли быть…
— Так вот куда он дел дерево моего сына! Чудовище… Рядом, но не вместе! Все эти годы… — и она закрыла лицо руками. — Да, это дерево моего сына! Сына! Сына, который должен платить смертями за то, чтобы увидеть мать! В виде дерева! И поэтому умоляю, убей меня уже! Убей, дракон! Он не должен больше этого делать! Хоть от этих страданий я избавлю моего Нио!
Пока у нее не началась новая волна истерики, Кеймрон резко спросил:
— Это ты управляла монстром?
— Я! Если это преступление, то убей меня за него!
Кеймрон скрипнул зубами.
— Прекрати уже говорить о смерти! Зачем ты убивала людей с помощью монстра?
— Потому что иначе он бы убил моего Нио… — выдохнула она, отняв от лица руки.
— Почему ты не сбежала?
И графиня рассмеялась. Она смеялась, смех ее дробился, прерывался кашлем и всхлипами.
— Отвечай!
— Ты ничего не знаешь о нем! Невозможно сбежать! Невозможно! Нет! Наши жизни в его руках! Сбежит один — умрет второй! Он погубил бы дерево! Мне осталась только смерть… Только смерть разорвет этот круг…
Графиня была безумна, и Кеймрон решил узнать от нее столько, сколько получится, пока они не покинули старый дом. Он не был уверен, что после фея вообще заговорит с ним.
Постепенно ему удалось собрать отрывистые крики, короткие ответы, пересыпанные требованиями убить ее, в полную ужаса историю. Историю того, как любовь обернулась кошмаром и трагедией.
Все началось, когда до безумия любившая мужа графиня показала ему свое дерево и дерево сына, что было сродни клятве в вечных чувствах. Но после этого ее разлучили с сыном, и они стали заложниками графа. Граф же быстро перевез их деревья, забрал с юга куда-то. Графиня не знала, куда — через дерево она видела только оранжерею, и туда не пускали никого постороннего.
Графиня должна была научиться управлять особой породой псов-охотников, выведенной предками Нойтаргов, чтобы ее сына не убили. Их вывели для охоты на фей, сделали неуязвимыми к магии, и долгие годы графиня билась над этим, пока пес случайно не укусил ее. Оказалось, что ее кровь позволяла на несколько часов брать под контроль сознание пса.
