- Десятки женщин признавались тебе в любви.

- Есть только одна женщина, которая имеет значение.

Она фыркнула.

- На самом деле это не ответ.

- Элли, - предупредил он, чувствуя, что сойдет с ума, если не услышит эти слова снова.

Протянув руку, она положила ладонь ему на грудь и застенчиво посмотрела на него снизу вверх.

- Вскоре после нашей первой встречи я решила ненавидеть тебя до последнего вздоха. В конце концов, ты был ужасно властным. Но даже этого показалось мне недостаточно. И я решила ненавидеть тебя вечно.

На ее губах появилась мягкая улыбка.

- Чего я тогда не знала, так это того, что я чувствовала не ненависть. Это было нечто гораздо более сильное. И я уверена, что, сколько бы времени не продлится вечность, я буду любить тебя всем сердцем до тех пор. Возможно, даже еще дольше...

Он не дал ей договорить. Ее нежные слова прозвучали в его ушах и разорвали ему сердце, сметая все препятствия, все оговорки, и все, о чем он мог думать, было "наконец-то, наконец-то".

Он взял ее лицо в ладони и прижался губами к ее губам.

“Дебютантка всегда должна быть готова к внезапным взрывам восторга”.

— Примечание к Брачным привычкам местного аристократа

Признание вырвалось у Элли прежде, чем она осознала, что говорит, и как сильно это изменит все между ними. Затем, внезапно, слова были запечатлены в обжигающем поцелуе, когда он завладел ее губами, соединяя их воедино.

Их было не вернуть, даже если бы она захотела. Но она не хотела. Она хотела проживать этот момент целую вечность.

Ее тело радовалось крепкому объятию его рук. Глубоким, ищущим прикосновениям его губ. Она была на своем месте. Она чувствовала это с глубочайшей уверенностью, которая была сильнее любого страха, когда-либо терзавшего ее.

И она поцеловала его в ответ, вложив в этот поцелуй всю свою любовь и ничем не сдерживаемую страсть. И когда он застонал в ответ, она поняла, что он тоже не может сопротивляться.

Он наклонил ее голову и проник глубже, раздвигая ее губы для желанного проникновения своего дыхания и языка. Он впился языком в ее рот, пробуя ее на вкус, его руки вцепились в ткань ее платья, в то время как ее пальцы жадно скользили по твердой поверхности его груди, ладони скользили по широким плечам к шелковистым прядям волос у него на затылке. Она тоже хотела попробовать его на вкус. Хотела ощутить аромат, сущность, саму душу этого мужчины в своем теле способом, который она не могла объяснить.

У нее было чувство, что она не выживет, если они когда-нибудь перестанут целоваться.

Она прижалась теснее к его крепкой силе, нуждаясь в том, чтобы найти идеальное положение, которое соединило бы их и утолило отчаяние, бурлящее в ее жилах. Но чем сильнее она старалась, тем больше это казалось недостижимым.

Из ее горла вырвался разочарованный стон, и он ответил, подтянув ее повыше к твердому, настойчивому бугорку. Он надавил на влажную пульсацию там. Да, там, - и она обмякла в его объятиях, испустив вздох наслаждения.

Он схватил ее за ягодицы, его большие ладони скользнули по пухлой плоти. А затем он приподнял ее так, что носки ее туфелек заскользили по полу беседки, пока она не оказалась в центре зала, где были арочные ниши для урн и статуэток.

Эта ниша была пуста. Она почувствовала спиной прохладу мрамора, выступ под собой. Услышала, как его хриплое дыхание эхом отдается в пространстве, когда он встал между ее раздвинутыми бедрами.

Неделю назад такая ниша, как эта, могла бы вызвать в ней страх, дрожь ужаса. Но теперь это было не так. Она была свободна от этого и слишком жива, чтобы думать о смерти в такой момент. Не тогда, когда его губы скользили по ее шее, а бедра наклонялись вперед, прижимая ее к неглубокой нише сосредоточенными ритмичными движениями.

Задыхаясь от желания, она вцепилась в его обтянутые тканью плечи, расстроенная тем, что перед ней было подобное препятствие. Ей нужно было почувствовать тепло его плоти под своими руками. Теребя его накрахмаленный шейный платок, она фыркнула:

- Мне больше нравится, когда ты в рубашке с короткими рукавами и брюках.

Его губы прильнули к ее губам, и она проглотила его хриплое рычание. Он рывком сбросил сюртук, продолжая обнимать ее одной рукой, и она была рада, что за всю жизнь, проведенную за шитьем, научилась ловко развязывать узлы.

Секундой позже его шейный платок упал на пол, затем жилет, и ее руки скользнули по тонкой льняной рубашке, согретой теплом его тела. Она прильнула к нему, прижимаясь всем телом, и ее губы скользнули по его шее, ощущая влажный, солоноватый вкус его кожи. Она потянула его за рукава рубашки, вцепившись в пояс его брюк.

- Подожди, Элли, подожди.

Брэндон остановил ее руки, его голос был напряженным, дыхание касалось ее виска. И его сердце колотилось, как у скачущей лошади, рядом с ее собственным.

- Дай мне перевести дух.

Именно в этот момент она осознала нечто по-настоящему ужасное - он пришел в себя.

Конечно, пришел, подумала она с тоской. Он бы не отказался от многолетнего рыцарского поведения, чтобы поддаться страсти. Но ей было нужно, чтобы он это сделал.

- Тебе не нужно переводить дыхание, - сказала она, наклоняясь, чтобы поцеловать его в подбородок. - Нет причин слишком много думать об этом. Поверь мне, я потратила слишком много времени на осторожность и страхи. Так жить нельзя.

Он улыбнулся ей в губы.

- Нельзя?

- Просто отдайся этому моменту. Прими то, что ты чувствуешь прямо сейчас.

- Хм... - пробормотал он, нежно поглаживая пульсирующую жилку у нее на шее. - Значит, если мне нужно увидеть твою обнаженную кожу в лунном свете, прежде чем поблекнет серебристый свет, я должен уступить желанию?

Ее пульс участился, когда она почувствовала, как кто-то осторожно потянул ее сзади за платье.

- Да.

- А если я захочу увидеть тебя в лучах восходящего солнца и ощутить вкус твоего румянца на своем языке, когда буду наполнять твое содрогающееся тело снова и снова?

Он не оставил места для недоразумений, когда провел твердым бугорком по ложбинке между ее бедер.

Острие наслаждения закрутилось глубоко внутри, где ее тело казалось влажным и пустым. Это было именно то, чего она хотела. И все же...

На данный момент ее интимный опыт можно было описать несколькими туманными описаниями в романах, поцелуями в одежде и довольно страстной встречей в гостинице. Из-за этого она почувствовала неожиданный прилив девического трепета.

Она сглотнула.

- Ты... ты планируешь быть весьма основательным... кажется.

- Вполне, - коротко ответил он, его губы слегка коснулись ее губ, с достаточным нажимом, чтобы оставить после себя дорожку покалывания.

Она придвинулась еще ближе. Она просто не могла совладать с желанием, с ноющей болью внутри себя. Затем он повторил то же самое, еще раз слегка коснувшись ее, но этого было недостаточно, чтобы полностью удовлетворить желание, которое он разжег в ней еще одним поцелуем. При следующем движении она поймала себя на том, что обхватывает его, чтобы прижать к себе, пытаясь прижаться губами к его губам.

Затем он завладел ее ртом и... о, его поцелуй. Он поглощал ее медленными, нежными глотками, надежно прижимая к себе, целуя, дразня и лаская, пока ее тело не наполнилось жидким, пульсирующим жаром, не оставлявшим места для трепета.

Его пылкое внимание сосредоточилось на изгибе ее шеи, приоткрытые губы обожгли нежную кожу. Он попробовал ее на вкус, нежно проводя языком по ее плоти, пока она не начала задыхаться. Корсет был слишком тугим, легкие натягивались из-за шнуровки и китового уса. Но затем она почувствовала умелые успокаивающие движения его рук по своей спине, дуновение ветерка сквозь приоткрытую ткань, настойчивые рывки, расшнуровывающие корсет.