Ей сразу стало легче дышать. Тяжесть платья соскользнула с плеч и легла на талию. За ним последовал корсет. И вот она стояла перед ним на прохладном ночном воздухе, ее плоть туго обтягивала бурлящие внутренности, а розовые соски грудей выступали под тонким слоем батиста.

Он пожирал ее взглядом. Бархатные радужки потемнели и стали голодными, бронзовые ресницы опустились, на щеках появился румянец, и у него перехватило дыхание.

- Черт возьми, Элли. Только посмотри на себя, - пробормотал он, когда его руки скользнули вверх, чтобы обвести нижнюю часть ее грудей. - Ты просто чудо из белого сахара и розовой глазури. И единственное, что удерживает меня от того, чтобы не поглотить каждый твой восхитительный дюйм, - это этот маленький красный бантик. Боюсь, у него нет ни единого шанса.

От серьезности его тона она почувствовала, как улыбка искривляет ее губы. Она смело протянула руку и развязала ленту.

Собранная ткань на мгновение зацепилась за лунно-белые выпуклости, но этого хватило, чтобы она услышала, как он сглотнул. Затем он отбросил тонкую ткань и обхватил округлую полноту голыми ладонями. Его большие пальцы скользнули по рельефной плоти, и она закрыла глаза, задыхаясь от наслаждения, которое нарастало и сжималось глубоко в ее теле.

Его губы коснулись ее губ, прокладывая обжигающую дорожку из поцелуев вниз по шее. Он сжал ее плоть в ладони, и жар его губ окутал первый ноющий пик. Из ее горла вырвался сдавленный звук, смешавшийся с вечерним пением сверчков и навязчивым криком кроншнепов. Она обхватила его голову, вплетая пальцы в шелковистые пряди, пока его язык ласкал плотную плоть, всасывая кончик глубже. С каждым нежным сосущим поцелуем между ее бедер пульсировали соединяющиеся импульсы. И когда он проложил обжигающую дорожку к другой груди, облизывая и эротично надавливая на ее плоть, она ошеломленно подумала, возможно ли умереть от удовольствия.

- Маленькая смерть, но ничего смертельного, - хрипло ответил он.

До этого момента она даже не осознавала, что произнесла это вслух.

- Маленькая смерть?

- Ммммм... - пробормотал он, приподнимаясь, чтобы завладеть ее ртом. Он раздвинул ее губы, и тонкая ткань его рубашки коснулась нежных вершинок ее сосков. Пока он говорил, его рука скользнула под складки ее юбок, тепло его ладони согрело тонкий батист на ее бедре. - В гостинице ты сказала, что тебе кажется, будто ты трещишь по швам, прямо перед тем, как содрогнуться в моих объятиях с моим именем на устах. Тебе понравилась эта маленькая смерть, Элли?

Она молча кивнула, потерявшись под натиском эротических ощущений. И когда его исследование достигло вершины ее бедер, бессловесная мольба вырвалась при первом же дразнящем прикосновении к отверстию ее панталон.

- Да, милая, просто позволь мне прикоснуться к тебе здесь, - прерывисто прошептал он, когда кончики его пальцев пробрались сквозь кружево к темным завиткам. У нее перехватило дыхание, когда он провел рукой взад и вперед с мучительной медлительностью, пока ее бесстыдное тело не задрожало от нетерпения и не подалось ему навстречу. Затем он скользнул между набухшими складками, медленно открывая ее для своих нежных прикосновений, умело управляя влажной плотью. По его телу пробежала дрожь, и он с трудом выдохнул.

- Такая мягкая. Такая влажная. Такая уютная. И вот здесь, - у него перехватило дыхание, когда кончик его пальца проник внутрь, - я наполню тебя.

Его нежные поглаживания перешли в бархатистое сужение, растягивая ее неиспытанные лоно, пока она с радостью не приняла это скользкое скольжение, ее бедра не изогнулись навстречу глубокому изгибу его пальцев. О, о, мучение было сладостным и возвышенным. Ее тело выгнулось дугой, умоляющее и изнывающее от боли. Она хотела этого катаклизма. Жаждала его.

Но затем он отстранился, и ночной воздух овеял ее влажное, пульсирующее лоно.

- Подожди, подожди... - задыхалась она, прижимаясь к нему, колени ее дрожали от нерастраченного желания. Она вцепилась в него, ее руки скользнули по рукавам его рубашки и плечам, полные желания и требовательности.

Он прижался губами к ее губам, словно желая успокоить, но это только усилило ее желание. Сняв ее руки со своей шеи, он провел ими по твердым изгибам своего торса, по выпуклости, выступающей из-под брюк.

- Ты этого хочешь, Элли?

Не было никаких сомнений в том, что он имел в виду. Если они продолжат идти по этому пути, пути назад уже не будет.

- Даже очень, - сказала она без тени волнения.

Конечно, это было до того, как она начала прослеживать длину этого твердого предмета под тонкой шерстью. Мысленно она пыталась представить музейные статуи, которые она, Уинни, Джейн и Прю когда-то по очереди рассматривали, пока одна из них стояла на страже. Однако это было совсем не то же самое.

Она прикусила нижнюю губу, продолжая свое исследование. Проведя рукой от верхних застежек к тугому холмику внизу, она услышала, как у него перехватило дыхание, когда она обхватила эту часть его тела. Бросив взгляд на его лицо, она увидела, что его глаза голодные и темные, а на скулах проступил румянец. Она поняла, что ему это понравилось, и сладкая дрожь возбуждения охватила ее, когда она проворно расстегнула застежки.

Низ брюк распахнулся, и его упругая плоть обнажилась, гордая и тяжелая. И пугающая. Она не могла отвести взгляд.

- А ты уверен? - спросил она. - В конце концов, ты - и я не хочу тебя критиковать - довольно внушительный.

Напряженный смешок вырвался из его горла, когда она осторожно обхватила вздыбившуюся плоть, твердую и гладкую, как гранит, горячую, как расплавленное железо.

- Боюсь, я ничего не могу с этим поделать. Но мы прекрасно справимся. Я позабочусь об этом.

Он накрыл ее руку своей, направляя ее вверх и вниз по отяжелевшему стволу. Затем он остановился, его дыхание стало прерывистым и затрудненным. Положив ее руку себе на плечо, он придвинулся ближе к ее бедрам, и она почувствовала, как твердая головка, похожая на гриб, коснулась ее входа.

Дрожь пробежала по ее телу. Но он снова целовал и ласкал ее, пока кровь не забурлила у нее в жилах, подводя ее тело к самой грани экстаза, как раз перед тем, как он проник в ее уютную гладкость. Ровно настолько, чтобы почувствовать растяжение и жжение от его проникновения. Она услышала, как у него перехватило дыхание. Она задержала дыхание. Затем его бедра дернулись, проникая глубже в ее сжимающееся тело. Ее ногти впились в его кожу. Он отстранился и толкнулся снова, и снова, пока, наконец, не разорвались швы ее девственности.

Он проглотил ее тихий вскрик, нежно целуя ее, когда ее девственная плоть плотно сжалась вокруг его напряженного члена.

- Дыши, любимая, - сказал он хриплым голосом, как будто это он был в агонии.

Как она должна была дышать? Она чувствовала себя как в коконе, окруженная мраморной нишей за спиной и мужчиной, которого она любила, пронзавшим ее спереди.

- Пожалуйста, Элли, пожалуйста. Постарайся пока не двигаться, - простонал он, его слова звучали натянуто, и она замерла. - Так-то лучше. Думаю, теперь будет легче. Просто поцелуй меня еще раз. О, как я жажду этих губ, таких мягких и пухлых. Да, любимая, да. Дай мне свой язычок. Ммм...

Ей нравилось, как он целовал ее, так нежно, бесконечно, в то время как его руки массировали ее затекший затылок, спускаясь к основанию позвоночника, к бедрам и кончикам пальцев. Он прикасался и ласкал ее так, словно у них было все время мира. Как будто полуночное небо не меняло цвет с черного на фиолетовый и индиго, а закат луны не был отмечен бледно-персиковым сиянием приближающегося рассвета. Затем он начал двигаться в ней медленными, скользящими толчками.

Элли не была уверена, когда острая боль сменилась приятной ноющей болью, или когда она превратилась в пробуждающуюся потребность и она начала сжимать напряженные мышцы его спины. Все, что она знала, это то, что что-то изменилось. И это казалось самым естественным - обвить его руками и ногами, отдаваясь моменту.