На самом деле, она начала предпочитать его общество всем остальным.

      Она обнаружила, что весь день ищет встречи с ним. Иногда это было просто для того, чтобы помахать ему рукой с другого конца двора, когда он стоял у конюшни и разговаривал с конюхом или кузнецом. В те редкие моменты, когда он не встречался с различными джентльменами и землевладельцами, которые просили у него совета, она на цыпочках проходила мимо двери его кабинета и заставала его в тихом раздумье. Она мельком видела его за письменным столом, он что-то записывал чернилами в свои бухгалтерские книги или рассеянно тянулся за чашкой чая, стоявшей на краю промокательной бумаги. И в такие моменты у нее всегда перехватывало дыхание при виде того, как его рука с длинными пальцами обхватывает изящную чашку и как он прижимает фарфоровый ободок к твердой нижней губе.

У него был такой чувственный рот. Сильная, угловатая челюсть. И когда он глотал, изгиб его шеи напрягался самым привлекательным образом, что вызывало у нее желание прижаться к ней губами, почувствовать это движение.

Это было совсем не похоже на то, как пил Джордж. У него была привычка клацать зубами, когда он глотал, как будто он пережевывал каждый напиток. Элли всегда съеживалась от этой привычки, но она принимала ее как часть характера мужчины, которого любила. В конце концов, иногда приходится идти на уступки.

Она знала, что тоже не идеальна, особенно учитывая все ее фобии. И все же Брэндон никогда не дразнил ее и не казался раздраженным из-за этих недостатков, как Джордж. С другой стороны, Брэндон был совершенно другим человеком.

Она никогда не могла представить его поглощающим спиртное или рассказывающим непристойные анекдоты в смешанной компании за ужином. Но она также не могла представить его поющим перед полной аудиторией гостей, чтобы побудить других проявить свои таланты.

Джордж был ярким, как огонь в камине. В то время как Брэндон был единственной свечой в темной комнате. Он не стремился привлечь к себе внимание показными действиями. И все же взгляд невольно притягивался к нему.

К пятому утру пребывания в Кроссмурском аббатстве, стоя в дверях рядом с Брэндоном и ожидая восхода солнца, Элли осознала кое-что. Или, скорее, ее пронзило несколько осознаний.

Первое - она скучала по его объятиям. Независимо от того, насколько это усложняло и без того запутанный клубок эмоций внутри нее, она не могла находиться рядом с ним, не прикасаясь к нему. И, если уж на то пошло, она не могла находиться вдали от него... что привело ее ко второму осознанию.

Она влюблялась в него.

Это не было большим сюрпризом, потому что она подозревала, что ее чувства были сильнее, чем просто дружба, еще с тех пор, как они были в Лондоне. Однако теперь она смогла признаться в этом самой себе.

Она влюблялась в него, и это было не так страшно, как она думала. На самом деле, это было довольно мило. Ей даже нравилось, как трепетало ее сердце и сжимался желудок. От одного его горячего взгляда у нее кружилась голова и сжимались легкие.

Все болезни, которых она боялась, теперь были именно теми, которые наполняли ее чувством предвкушения и удивления от того, какие новые ощущения она может обнаружить... Что привело ее к третьему осознанию.

Она хотела победить все свои страхи. Но все это было ужасно.

- Ты какая-то тихая этим утром, - сказал Брэндон, протягивая ногу, чтобы коснуться носком ботинка носка ее туфельки.

Она понятия не имела, почему этот жест вызвал у нее улыбку.

- Как и ты. Вибрация, исходящая от тебя, говорит мне о том, что ты тоже о чем-то переживаешь.

Она выпрямилась, держась за дверной косяк, и ее юбки нежно-розовым пятном облепили его ноги, обтянутые брюками. Затем она протянула свою обнаженную руку и вложила ее в его ладонь. Такой простой жест, и все же...

Она услышала, как у него перехватило дыхание. Почувствовала, как его пальцы рефлекторно сжались. Это ощущение пронзило ее, прикосновение кожи к коже вызвало покалывание, от которого ее пульс участился, когда кончики ее пальцев скользнули в его ладонь, теплую и огрубевшую от его прогулок на свежем воздухе.

Долгие дни страстного желания оказаться в его объятиях заставили ее придвинуться еще ближе. Она взяла его за руку, их ладони переплелись, словно чаша любви, и прижалась губами к напряженным костяшкам его пальцев. Затем она услышала, как он сглотнул. Ее глаза закрылись, когда она вдохнула аромат его кожи, остатки мыла для бритья и дыма, оставшегося после того, как он затушил свою свечу.

- Мне нравится это наше вдумчивое созерцание, - хрипло произнес он, его губы коснулись ее виска, кончики пальцев заправили выбившийся локон ей за ухо. Затем он взял ее другую руку и поднес к своим губам.

Это только разожгло в ней желание большего. Ей хотелось обвить руками его шею и прижаться губами к его губам. Почувствовать, как он прижимается к ней всем телом, как его руки крепко обнимают ее, как его ладони сжимают ее бедра, пока они не вспыхнут от желания и не сгорят в огне, который всегда вспыхивал, когда они целовались.

Но было кое-что, чего она хотела еще больше.

Не объясняя своих действий и не теряя самообладания, она подняла на него глаза и сказала так спокойно и уверенно, как только смогла:

- Отведи меня на террасу.

- На... - он замолчал, и его брови внезапно нахмурились в недоумении. - Что ты имеешь в виду? До конца?

- Не до края, конечно. Боже милостивый! Я еще не окончательно сошла с ума.

Она взглянула на семь арочных проемов и сглотнула.

- Я просто хочу посидеть с тобой на скамейке, полюбоваться восходом солнца и, - она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, - преодолеть свои страхи один за другим. С твоей помощью. Если, конечно, ты готов.

Он запечатлел еще один поцелуй на тыльной стороне ее ладони, его радужки были мягкими и теплыми, как бархатное покрывало

- Всегда.

Ей понравилось это слово. В этих шести буквах было столько обещания. Но ей не хотелось думать об этом сейчас. Вместо этого она неуверенно кивнула.

- Это послужит источником вдохновения для книги. Я напишу главу о преодолении страхов и назову ее ”Укрощение льва", - нервно пробормотала она.

Удерживая ее взгляд, он отступил на камни террасы.

- Отличная идея. Я уверен, что есть много джентльменов, которым требуется стул и хлыст, чтобы с ними обращались должным образом. Не со мной, конечно. Ну, если только я не окажусь наедине с очаровательной женщиной в саду.

Элли попыталась улыбнуться его шутке, но от скрипа порога о подошву ее туфельки по спине пробежал холодок ужаса.

Она уже делала это раньше, сказала она себе. Следовательно, она может сделать это снова. Конечно, было намного легче, когда он обнимал ее.

- Может, тебе станет легче, если ты сделаешь вдох, - мягко предложил он.

- О, да - на облизнула пересохшие губы, прежде чем набрать полные легкие воздуха. - Я чуть не забыла.

Темные, туманные тени, окутывавшие ее зрение, постепенно рассеивались. Краем глаза она могла видеть абрикосовый отблеск рассвета, приближающийся к горизонту, небо сливового цвета. Время почти подошло.

- Мы уже на месте? - Ее руки были сцеплены мертвой хваткой с его руками, ладони вспотели. Легкие горели, корсет был туго натянут. Стоило ли ей беспокоиться о самовозгорании?

Он ободряюще улыбнулся.

- Почти. Ты сделала первый шаг. Теперь сделай еще один. Хорошо. Ты отлично справляешься. Не забывай дышать.

Она подчинилась, словно одеревенев, сжав колени, чтобы они не подломились, даже если камни обрушатся одной смертельной лавиной. При этой мысли у нее вырвался жалобный стон.

- Еще один, - подбодрил он, и тут она почувствовала, как край каменной скамьи коснулся ее ноги. Притянув ее на полшага ближе, он наклонил голову и прижался лбом к ее лбу. - Вот и все. Я знал, что ты сможешь это сделать.

Она улыбнулась и закрыла глаза, испытывая восторг, когда уткнулась носом в его нос.