Керосиновая лампа в её руке подрагивала. Насте вдруг страшно захотелось спросить у кого - нибудь дорогу, но никого рядом не было.

Никого и ничего, кроме ощутимой даже здесь вони трупных разложений.

Самое время надеть маску и кожаные очки, что носили пилоты дирижаблей.

Сквозь стекла очков жерло туннеля, казалось, становилось еще нереальнее и глубже, странно вытягиваясь. При каждом движении головы темнота будто бы колыхалась и закручивалась. Ремешки до зуда натирали кожу над ушами. Настя просунула под них пальчик и хорошенько почесалась. Благо, перед экспедицией она коротко постриглась, на мальчишеский манер. «Что же вы, голубушка, такую красоту губите?», – сокрушался тогда старый цирюльник.

Теперь Настя была похоже больше на юного лицеиста, чем на прекрасную девицу. Бутафорские усики на французский манер и жидкие бакенбарды, ещё сильнее придавали ей мужского виду. На ней был черный кожаный кафтан и такие же перчатки, высокие яловые сапоги да фуражка.

Она в десятый раз проверила лампу - керосина по самый венчик. Заглянула в торбу. Да, тут все припасы, какие удалось собрать и наган, который подарил ей братец. Она была готова настолько, насколько это вообще в девичьих силах.

Настя выпрямила фитиль лампы - чем больше света, тем лучше.

Усилием воли она заставила себя переступить линию, отделявшую привычную ночь от бездонной тьмы. В дрожащем свете керосиновой лампы кирпичные стены рукотворной пещеры отливали золотом.

Настя плутала между обломками в местах, где обрушился потолок, и между свисавшими прядями мха, толстых, словно морские водоросли.

Там и сям она видела следы своих предшественников. Однако радости сей факт ей не добавлял. На стенах виднелись черные отметины - тут зажигали спичку или тушили папиросу; попадались свечные огарки, маленькие и бесформенные комочки воска. На груде кирпичей кто - то вывел буквы «У. Л.». В разъеденных сыростью трещинах поблескивали осколки стекла.

Настя ничего не слышала, кроме как мерного звука своих шагов, приглушенного маской дыхания, и ржавого скрипа лампы.

И когда раздался какой - то другой звук, она страшно напугалась.

Настя посветила фонарем вокруг, но никого не увидела. Да и прятаться было негде: от этого места и до самого берега туннель ни разу не сворачивал.

Вскоре у туннеля появился уклон - небольшой, но идти теперь приходилось в гору. Если пройдоха с толкучего рынка не наврал, то рано или поздно туннель должен разделиться на четыре ветки. Левое ведет в подвал пекарни. С её крыши можно будет осмотреться, оставаясь в относительной безопасности.

В полутьме мерещилось, будто туннель изгибается — то влево, то вправо. Настя понимала, что не ходит кругами, тем не менее, чувство направления утратила совершенно. Она только надеялась, что, выбравшись на поверхность, легко сориентируется и найдет верную дорогу.

Через пару верст туннель стал шире и уперся в развилку. Настя нырнула в крайний коридор слева, и не прошла даже сотни шагов, как уткнулась в тупик. Тем не менее, вернувшись чуть назад, она обнаружила боковой ход. Судя по всему, его прокопали кое - как и даже не позаботились укрепить. От него так и веяло небрежностью, ненадежностью и неминуемым обрушением. Однако, выбирать не приходилось.

Здешние стены на ощупь были неприятно влажными. То же касалось и пола, представлявшего собой месиво из подгнивших опилок, земли и корней. Настя упрямо брела вперед и в конце концов, преодолев очередной изгиб, увидела перед собой приставную лестницу.

Подпрыгнув, она освободилась от липкой грязи и вцепилась в перекладину. Перед её взором предстал подвальный этаж. Пыль здесь лежала таким слоем, что даже мыши и тараканы оставляли следы на любой поверхности. И, разумеется, тут были отпечатки подошв, причем в немалом количестве.

Настя насчитала не меньше десятка пар. Она старательно убеждала себя, что за счастливчиков, прошедших той же дорогой, можно только порадоваться, но липкое чувство страха никуда не делось. За стеной она надеялась найти пустующие улицы и сколько угодно опасностей, лишь бы те не были облечены разумом.

А эти следы… увы…

Следы означали, что в любой момент она может столкнуться с людьми, возможно имеющими дурные помыслы.

Все окна на первом этаже оказались крепко заколочены. У стены гнил прилавок с разбитой стеклянной витриной, а рядом были грудой свалены полосатые уличные навесы.

В опустелой кладовке она нашла приставную лестницу, а над ней - запертый люк. Настя навалилась на него плечом и через мгновение уже была на крыше.

И тут ей в шею уперлось что - то холодное и твердое.

Она так и застыла - даже ногу не успела убрать с лестницы.

- Ну, здравствуй, – послышался глухой и хриплый голос.

- И вам того же, - ответила Настя, не оборачиваясь.

Она старалась говорить низким голосом, опасаясь ненароком дать петуха.

- Что ты тут делаешь, мальчик?

- То же, что и вы, надо думать, - откликнулась она.

- Ну и чем же, по - твоему, сейчас я занят? - последовал вопрос.

- Тем, что не предназначено для посторонних глаз. Слушайте, отпустите меня. Денег у меня нет, взять нечего.

Настя опасливо перенесла вторую ногу на крышу, с трудом удерживая равновесие. От задранных кверху рук толку решительно не было.

Холодный предмет по - прежнему упирался ей в затылок.

- Денег нет, говоришь?

- Ни гроша.

- Дай - ка взглянуть, что в твоей сумке.

- Нет, - отрезала Настя.

Давление на шею усилилось.

- Тогда мне придётся пристрелить тебя.

– Мне умирать никак не можно, – заявила девица.

Сердце её забилось, словно у канарейки. За спиной послышался тихий, с хрипотцой смех.

– Это от чего же?

– Только я знаю как вылечить безумцев.

– Лжец! – выпалил незнакомец. Но прозвучало это скорее изумленно, чем недоверчиво. - Жизни в них давно уже нет. Как ты собрался врачевать мертвецов? Али у тебя с головушкой беда приключилась?

– Я всё вам расскажу, только молю, опустите оружие. Пристрелить вы меня сможете в любой момент.

После некоторого колебания, незнакомец убрал холодный предмет от её шеи. Настя ступила в сторонку, по - прежнему держа руки над головой. Медленно обернулась… и с сердитым возгласом опустила их.

- Так вы намеревались пристрелить меня из бутылки?

- Нет, - пожал плечами незнакомец. – Глупый ты. Где это слыхано, чтобы бутылки стреляли. Я просто хотел убедиться.

- В чем же?

- В том, что ты все понимаешь, - неопределенно ответил мужчина и уселся на крышу, не отлипая от стены.

Судя по плавности его движений, точно в такой позе он и сидел, когда на крышу поднялась Настя.

Помимо засаленной маски, на нем красовался толстый свитер и ветхое пальто. Ниже виднелись объемистые штаны, тоже темные. Сапоги были из разных пар: один - высокий и коричневый, другой - черный и пониже. У ног мужчины лежала трость причудливой формы. Он подобрал её, крутанул разок и оставил на коленях.

- Зачем надобно было меня пугать? – спросила Настя.

- Потому - что ты оказался здесь. - В ответе не чувствовалось ни издевки, ни самолюбования. - И почему, собственно?

- Что - почему?

- Почему ты оказался здесь? Тут не лучшее место для мальчишки, даже если ты и фартовый, - неожиданно заключил незнакомец.

- Фартовый? Отчего вы так решили?

- Потому что ты первым делом наткнулся не на кого - нибудь, а на меня.

- И в чем тут везение, позвольте полюбопытствовать? – спросила Настя.

Мужчина покачал бутылкой, которую так и не выпустил из рук.

- Когда тебе угрожают таким оружием, можно не бояться увечий.

- Скажите спасибо, что у меня не было в руках револьвера, – сказала Настя, и тут же осеклась.

- У тебя есть револьвер? – удивился незнакомец.

- Да, есть.

- И где же он?

Отпираться было глупо, и Настя похлопала по сумке.

- Какой же ты дурень, мальчик, – произнес оборванец. – Боюсь, долго ты тут не протянешь.