- Хорошо, поедемте. Очевидно, сама судьба требует этого!

Парочка публично взялась за руки и направилась к выходу.

- Скорее, голубчик, к выходу. Нам надо ехать! - Высокая дама в домино, что манила меня с собой, вдруг, откуда не возьмись, схватила меня за руку.

Великий Боже, это был Фёдор Михайлович ...

***

Мы мчались в карете с быстротой молнии. Купцов посмотрел на часы. Я машинально потянулся к своим, однако вспомнил, что их у меня отняли те бродяги с дороги. Надо бы прибарахлить себе новых, как только подвернется оказия.

- Второй час. Это отличный час, – говорил взволнованно Фёдор Михайлович.

Карета остановилась у подъезда дома на Николаевской.

- Скорее, скорее, голубчик!

Купцов открыл парадную дверь своим ключом. Нас встретил швейцар – агент.

– Ну, прячьте Николая Александровича и притворитесь спящим. А кстати, возьмите этот дурацкий балахон, - И статский советник, оставшись в женском платье, бросился вверх по лестнице.

Прошло несколько минут, показавшихся мне вечностью. Вдруг наш агент тихо прошептал:

- Тс-с, ни звука... ключ...

Дверь беззвучно распахнулась... Появились дама и господин.

- Идите тише! - господин осторожно приоткрыл дверь швейцарской, из которой доносился богатырски храп. - Отлично, - еле слышно пробормотал он.

Пропустив даму вперед, инженер стал подниматься по лестнице.

Едва горничная впустила барина с дамой, как Купцов, ловко открыв замок, как тень скользнул туда же. Расположение комнат было ему хорошо знакомо, и через несколько секунд он очутился в комнате горничной. Та при виде высокой дамы с седыми бакенбардами испуганно вскрикнула.

- Молчи, Маша, не кричи, голубка! Ведь это я! – прошипел Купцов.

- А зачем же вы в платье женском? – в тон ему спросила Маша.

- Я в маскараде был...

- Так вы с черной бородой?!

- Я тогда красился, - улыбнулся Купцов и быстро стал снимать женское одеяние. Через несколько секунд перед Машей стоял действительно «тот самый барин», но только постаревший, с седой бородой.

- Ах, уж и затейник же вы, барин...

- Слушай, Маша, внимательно. Я – статский советник сыскной полиции. Надо мне страшного злодея поймать, вот для чего я с тобой амурную канитель разводил.

- Злодея? Какого злодея? - обомлела Маша.

- Барина твоего... Ведь это он зарезал ту женщину, а вовсе не швейцар Осип.

- Барин убил?!

- Да, да... Ну, а теперь слушай. Я тебе дам награду, но ты сейчас должна молчать и не выходить из комнаты. Я пойду туда и буду следить...

Кабинет тонул в полуосвещении карсельской лампы, прикрытой зеленым абажуром. Инженер крупными шагами ходил по кабинету.

- Вы помните ту ночь, когда я застал вас с любовником?

- Пощадите... Неужели вы не имеете ни капли милосердия?

- А вы меня тогда щадили?! Ну, вы помните?.. Негодяй успел удрать, а вас... я не тронул и пальцем. Я дал себе клятву мстить всем женщинам, изменяющим мужьям! Мстить страшно, так, чтобы они ревели и стонали от боли, корчились в нечеловеческих муках!

Что - то животное и кровожадное зазвучало вдруг в голосе инженера. Он сделался страшен.

- И я... сдержал свое обещание, – продолжил он, - Я стал подло ухаживать за чужими женами с единственной целью: добившись их падения, тут же кончать с ними, вспарывая им живот. Я решил наслаждаться, упиваться их стонами... И я, - он подошел к своей «жене», - и я уже отправил одну тварь на тот свет. Я отомстил ей за мужа, подло ею одураченного...

- Так это страшное убийство женщины... вспоротый живот... дело твоих рук?!

Безумный хохот прокатился по кабинету.

- Да, да, моих!

Охваченная паническим страхом, женщина заметалась по комнате.

- Ты не уйдешь отсюда... мстя за свой позор другим женщинам, я было совсем забыл о тебе. Но ты, незваная, сама явилась ко мне... прошлое воскресло... это перст судьбы... Ты должна кровью искупить свой проклятый грех!

Инженер выхватил большую бритву и бросился вперед. Женщина упала, сбитая сильным ударом ноги.

- Спа... спасите!

- Не кричи, проклятая!

Купцов вышел из засады с револьвером в руке.

- Инженер Власов, вы арестованы!

С диким криком испуга и бешенства он повернул голову к Фёдору Михайловичу. В ту же секунду, не вставая с ковра, Оля ухватила его за ноги.

Действовать стоило быстро. Я, покинув свое укрытие, за два шага взмыл в воздух, подтянув под себя ноги. Словно пушечное ядро, ударились инженеру в грудь подошвы моих ботинок. От удара маньяка подняло в воздух и отшвырнуло на пару саженей. Он упал на спину, ударился затылком об пол и застонал. Страшная бритва со звоном отлетела в сторону. Ещё через мгновенье всё было кончено - Власов был скручен прибежавшим на помощь «швейцаром» и мной.

Прошло около часу, и в кабинете несчастного убийцы находился уже полный состав судебно - следственных властей. Все поздравляли Купцова. Инженер, как ни странно, совершенно успокоился.

- Вы распорядились об освобождении Лаврентьева, Вадим Петрович? – обратился статский советник к прокурору.

- Да, дорогой Фёдор Михайлович. Как удалось вам напасть на верный след?

- Я с самого начала был убежден, что швейцар не повинен в убийстве. Так простые люди не убивают. Руку он мог порезать, а кольцо могли подбросить или потерять. Осматривая комнату убитой, я нашел маскарадную маску. Узнав, кто живет на этой лестнице, я остановил свое внимание на инженере. Заведя интрижку с горничной, мне удалось проникнуть в его квартиру, где нашел письма жены и ее портрет, на обороте которого была надпись: «Каждый раз, когда я буду мстить, я буду глядеть на твое проклятое лицо». Тогда мне все стало ясно. Но у меня не было прямых, бесспорных улик. А я ведь, как вам известно, господа, люблю ясные, неопровержимые факты. Моя милая барынька чудесно сыграла роль жены. Остальное вам известно.

Купцов подошел к Власову, который стоял, закрыв лицо руками.

- Мне искренне, глубоко жаль вас, господин Власов. Вы, очевидно, страдаете нервным расстройством. Я постараюсь облегчить вашу участь своими показаниями. Я надеюсь, господа, что и вы поможете? - обратился он к следователю и прокурору.

– Безусловно, Ваше высокородие! - воскликнули оба, - Вместо каторги он попадёт на излечение. Уж мы постараемся.

– Ну что же, господа, – торжественно сказал Купцов, – тогда предлагаю на днях отметить это блестяще закрытое дело.

Следующим днем сидел я в кабинете Купцова и корпел над бумагами, потягивая крепкий кофий. Сам Фёдор Михайлович убыл на утреннюю летучку к обер – полицмейстеру.

Если верить одному из докладов, подлинно стало известно, что вновь вернулся в Петербург, отбыв свой срок высылки, некий не единожды регистрированный и ловкий шулер Прутянский. По дошедшим сведениям, он принялся за старое. Не придав этому делу большого значения, я поручил двум агентам произвести в номере его гостиницы обыск и вернулся снова в кабинет.

Тут в дверь постучался дежурный и сказал:

– Ваше благородие, там вас домогается чинный господин по весьма срочному делу.

– Пригласите, – вздохнул я.

Через минуту в служебный кабинет с перепуганным лицом вошел тучный, высокий человек в шелковом кафтане, высоких, лакированных сапогах и шапкой в руках, лет пятидесяти, с проседью, по виду купец второй гильдии. После нескольких приглашений он решился наконец грузно опуститься на стул и обтер вспотевший лоб.

- Кто вы и что вам угодно? - спросил я его.

- Я второй гильдии купец, Иван Степанович Артамонов, имею свою бакалейную торговлю, а только, между прочим, все это ни к чему, потому что, можно сказать, перед вами не купец, а труп!

- То есть как это труп? - удивился я.

- Очень даже просто, господин начальник! Какой же я живой человек, когда завтра мне смерть!

- Говорите, ради Бога, яснее, господин Артамонов, – просил я, отодвинув чашку в сторону.

- Да уж все расскажу, господин начальник, на то и пришел. Одна на вас надежда, оградите меня от напасти! Не оставьте своей помощью!