– Я почти нашел такого человека! – поспешно ответил баронет, неожиданно вспомнив инквизитора, который помешал на балу поцеловать молодую графиню. – «Отличный способ отомстить, сдав его этому кровопийце, а взамен получить бессмертие», – подумал про себя он. – Осталось, кое-что проверить, и он – ваш! – добавил вслух.

– Что ж, хорошо, – успокоившись проговорил вампир, возвращаясь на место. – Даю тебе на это несколько дней… Ну, говори, что еще? – усмехнулся он. – Я же вижу, что тебя что-то гложет.

– Мой господин, я слышал, что вампиры не могут иметь детей… – начал осторожно Орис. – Поэтому я хотел просить разрешения жениться и зачать ребенка, пока у меня есть такая возможность. Обещаю, это не займет много времени и никак не отразится на моем служении вам!

– Что ж… – задумчиво протянул лич. – Разумное решение. Женись, – одобрил он. – Пусть родит ребенка, а потом мы решим, пойдет ли она на корм или…

– Или вы сможете дать ей бессмертие, – осторожно закончил за него баронет.

– Ах, мой милый друг, – засмеялся повелитель. – Ты так молод и наивен. Подумай сам: зачем тебе бессмертная жена? Она достанет тебя уже лет через пятьдесят, а ты не сможешь от нее избавиться. Это такая прелесть, иметь возле себя двух-трех, а лучше пять нежных человечек. Наслаждаться их уязвимостью, хрупкостью, мягким горячим телом и скоротечностью их жизненного пути. Хочешь одну – имей одну! Лет пять, от силы десять и ты сможешь поменять на другую. Она не успеет тебе наскучить.

– Никогда не рассматривал женитьбу под таким углом…

– Не волнуйся, у тебя будет достаточно времени прийти к такому решению самостоятельно. Так, что мой совет: женись и побыстрее! – поддержал его господин, – но прежде, я хочу познакомиться с твоей невестой, – баронет заметно напрягся, но не посмел спорить с вампиром. – Да не пугайся ты так! – засмеялся хозяин замка. – Не трону я ее. Простое любопытство.

Орис облегченно выдохнул и пообещал вскорости представить ему графиню, с родителями которой, уже договорился о помолвке.

Оборотень, тем временем, сидел в своем укрытии, боясь пошевелиться и привлечь к себе ненужное внимание. Он продумывал, каким путем будет лучше выбраться из вампирского гнезда и остаться незамеченным, а то что это обиталище того самого разыскиваемого инквизитором лича, сомнений не оставалось. Он собирал армию и готовился к чему-то грандиозному.

Удача определенно была на стороне Чарли, потому что вскоре появился прежний вурдалак-прислужник, и на вопрос, есть ли у господина другие пожелания или же он может уйти, получил разрешение удалиться.

Слуга подошел к подвижной стене, сдвинул таинственный камень и покинул жилое крыло тем же способом, каким и появился. Волк, невидимой тенью, скользнул вслед за ним. Вампир, словно почуяв постороннее присутствие, прошелся взглядом по комнате, но ничего подозрительного, кроме колыхнувшихся штор, заметить не успел, хотя чувство опасности еще на какое-то время повисло в воздухе.

Чарли продвигался к выходу знакомым путем. Ему периодически приходилось прятаться в укромных углах, потому что навстречу все чаще попадались, возвращающиеся с кормежки вурдалаки. То, что охота оказалась удачной было видно по их сытому виду, безумным глазам и измазанным в крови лицам. Недавно обращенные вампиры боялись солнечных лучей, поэтому охотились только ночью. Сейчас же дело близилось к рассвету, и они, с удовлетворенными инстинктами убийц, плелись в отведенные им комнаты и укладывались по своим полкам, чтобы дождаться наступления следующей ночи, новых жертв и свежей крови.

Чарли почти добрался до выхода, но у главных дверей чуть было не столкнулся с дозором из пятерых солдат. По всей видимости, хозяин замка, все-таки заподозрил неладное и, для подстраховки, велел выставить охрану по внутреннему периметру замка.

Волк осторожно вернулся в главный коридор и, укрывшись под лестницей, принялся поджидать удобного случая, и этот случай, в образе крупного вурдалака, долго себя ждать не заставил.

Чарли, обернувшись человеком, подкрался к нему сзади и одним резким и точным движением отвернул вампиру голову, тот не успел ничего осознать и даже не издал ни звука. Затащив беднягу под лестницу, оборотень надел на себя его мешковатую рясу и, пародируя чуть покачивающуюся походку вурдалака, уверенно направился к выходу.

– Куда это ты собрался? – остановил его один из патрульных.

– У меня приказ проверить заперты ли ворота, – ответил Чарли, поглубже надвинув капюшон.

– Я лично их закрывал, – попытался возразить он.

– Я должен убедиться, – буркнул оборотень и уверенно шагнул вперед.

– Хорошо, – отпирая засов, ответил вурдалак. – Только советую поторопиться, скоро появится солнце.

– Я быстро, – заверил его оборотень, а, выйдя на крыльцо, добавил: – Запри дверь на замок, я войду со стороны кухни, – и пока вампиры не успели ни о чем заподозрить, поспешил к воротам, а там выскользнув наружу, обратился в волка и бросился в лес, в сторону дома, чтобы побыстрее добраться до города и рассказать обо всем Ноа.

Ноа просидел в своем кресле до самого утра, терзаемый мрачными мыслями. Полный разочарования и невыносимой тоски, за всю ночь он так и не сомкнул глаз.

Поддавшись разыгравшемуся воображению, бывший генерал снова и снова прокручивал в голове множественные варианты дальнейшего развития отношений с Эваном, в чьем теле, как он думал, застряла душа его возлюбленной. Проиграл в уме тысячу идей, от принятия парня на службу, вплоть до его усыновления, и каждый раз оказывался в тупике.

Когда за окном, наконец, забрезжил рассвет, он был решительно настроен отпустить от себя душу Эвелин. Дать ей возможность прожить свою собственную жизнь, потому что, если он останется рядом, то не сможет не вмешиваться в ее… вернее, вегосудьбу. А это неправильно.

По лицу бывшего генерала было видно, что решение далось ему нелегко, но он смирился. Пусть уж лучше он один будет страдать вдали от своей любви, ждать ее нового перерождения и молить господа бога, чтобы в следующий раз он даровал ей женское тело. Тогда они снова смогут быть вместе… Обязательно будут… потому как, наградив бессмертием, верховные должны когда-нибудь подарить и счастье, ведь не может же он до бесконечности искупать свою вину перед создателем.

Чуть слышно скрипнула отворяемая дверь. Ноа тяжело вздохнул, возвращаясь в реальность.

– Мне ничего не нужно, Изабель, – устало проговорил он. – Я просил меня не беспокоить. Ступай… Хотя, постой. Когда проснется Эван…

– Я уже проснулся, – раздался до боли знакомый голос, и сердце бывшего генерала дрогнуло. – Извините, если потревожил, я искал комнату Бонни, – Эвелин (в образе Эвана) замешкалась в пороге, переступая с ноги на ногу, потом несмело вошла в кабинет и остановила взгляд на широкой спинке мягкого кресла, которая полностью скрывала, сидящего в нем хозяина дома. Видны были только руки, расслабленно лежащие на подлокотниках, и длинные аристократические пальцы, поглаживающие деревянные, служащие украшением, завитки. – Вы хотели меня видеть?

– Проходи, – послышалось в ответ, и правая кисть взметнулась в воздух, указывая на соседнее кресло. – Садись.

Эвелин, мягко ступая босыми ногами по ковру, пересекла комнату, присела на краешек сиденья и вопросительно взглянула на Ноа. Рядом с инквизитором она испытывала трепет, отчего сердце учащенно билось, и это был не страх. Это было неизвестное ей чувство.

– У вас есть для меня поручение? Я готов приступить к своим обязанностям прямо сейчас, – уже более смело проговорила она.

Ноа медлил с ответом, не решаясь начать разговор. Он разглядывал сидящего рядом «мальчика» с такими родными чертами лица и думал, что, возможно, видит его в последний раз. Сердце сжалось от невероятной тоски, но, пересилив себя, все-таки произнес:

– Я отпускаю тебя, Эван. Ты свободен и можешь уйти отсюда сразу после завтрака, – не выдержав взгляд бездонных голубых глаз, Ноа отвернулся и уставился в окно, словно, что-то интересное привлекло его внимание.