Гости все прибывали и прибывали. Стены графского имения никогда еще не вмещали такого количества высокопоставленных особ. Гостиный зал, когда-то казавшийся Эви огромным, норовил стать тесным для стольких приглашенных.

Среди присутствующих, в основном, были мужчины: степенные вдовцы зрелого возраста и, еще не успевшие опериться, юнцы в сопровождении своих родителей. Все они с интересом разглядывали потенциальную невесту, впервые представленную свету.

Эвелин сначала забавляло такое пристальное внимание, но вскоре это наскучило, и она начала уставать от многочисленных оценивающих взглядов, ощущая себя племенной кобылой на аукционе.

– Улыбайся, – пихала локтем графиня-матушка при приближении очередного вероятного жениха, и девушке приходилось выдавливать из себя жалкое подобие улыбки, опускаясь в реверансе.

– Матушка, – взмолилась, вконец измученная именинница. – Я сегодня целый день на ногах и очень устала, а мне еще музицировать и танцевать… Позвольте отдохнуть хоть немного, иначе останусь совсем без сил и к вечеру буду выглядеть разбитой.

– Хорошо, – немного подумав, согласилась графиня, – можешь отдохнуть в саду. Я пошлю за тобой, когда нужно будет вернуться.

– Спасибо, маменька, вы так добры! – обрадовалась Эви и подпрыгнула на месте, а потом чинно удалилась вглубь тенистых деревьев, под строгим взглядом родительницы.

Девушка укрылась в небольшой беседке, увитой цветущим клематисом. Вдохнула полной грудью свежего воздуха и присела на краешек скамьи, наслаждаясь тишиной. Сюда с трудом доносились отголоски шумной толпы и незамысловатой музыки.

– Никогда еще не видел такое собрание господ! – раздался знакомый голос, и из кустов вывалился Рыжик.

– Бонни! – воскликнула Эви. – Ты меня напугал! Что ты тут делаешь?

– Хотел хоть издали посмотреть на тебя… Ты такая красивая в этом платье…

– А без платья, что ж некрасивая? – почти обиделась она, но тут же осеклась. – Ой… Я не это хотела сказать…

– Без платья ты еще красивее! – краснея, проговорил Бонни, спеша ее успокоить.

– Что ты сказал? – воскликнула девушка, округляя глаза. – Ты что за мной подглядывал?

– Только однажды! Да и то ты была в нательной сорочке… – промямлил Рыжик, оправдываясь, за что тут же получил по уху. – Ай!

– Не смей больше так делать!

– Не буду… – виновато пообещал паренек и, желая побыстрее перевести разговор на другую тему, вдруг воскликнул, указывая на дорогу: – Смотри, какая дорогая карета подъехала к имению! Кто это может быть?

Эвелин проследила за рукой друга. Сквозь кусты была видна часть главных ворот и, если постараться, то можно было рассмотреть вновь прибывших.

Повозка и правда была шикарной: с элементами кованых завитков, запряженная шестеркой прекрасных лошадей. Кучер, спрыгнув с козел, поставил на землю приступку и раскрыл дверь. Оттуда, чинно и не торопясь, начал выходить какой-то господин. Вдруг поблизости громко залаяла собака, кони испуганно дернулись, отчего повозка слегка покачнулась, и знатный вельможа чудом не упал. Слуга сумел подхватить его под руку, благодаря чему тот удержался на ногах. По всей видимости, этот важный сеньор хотел появиться чинно и с пафосом, а тут произошла такая оказия. Он был очень зол и, конечно же, виноватым оказался не кто иной, как кучер. Господин держал в руках редкую вещицу, напоминающую трость. Вспылив, он отругал слугу и со всего размаху ударил его той самой декоративной палкой. Бедняга успел прикрыть руками голову, и удар пришелся по предплечью. Эви вздрогнула, словно на себе ощутила боль и обиду без вины пострадавшего человека.

– Как можно быть таким жестоким! – ужаснулась она.

– У господ всегда виноваты слуги, – констатировал Бонни.

– Не говори так, Рыжик… Вот к примеру, мои родители добры к своим людям! – попыталась оправдаться Эви за все богатое сословие. Парень не стал спорить, промолчал, оставшись при своем мнении.

– Маленькая леди, вас ожидают на приеме, – раздался голос незаметно подошедшего пожилого слуги. – Все гости в сборе. Ваша маменька желает, чтобы вы музицировали до ужина.

– Сейчас иду, – вздохнула она и, простившись с приятелем, направилась к дому.

Зал, полный именитых гостей, встретил Эвелин громким шумом, звоном бокалов, духотой и запахом разгоряченных тел. Она непроизвольно поморщилась и, вконец растерявшись, замерла у входа. Маменька, завидев ее издали, пробралась сквозь толпу и, взяв дочь под руку, вывела в центр комнаты.

– Господа! – громко объявила она. – Для тех, кто не имел чести познакомиться ранее, разрешите представить нашу дорогую виновницу торжества! – гул голосов в одно мгновение смолк, и две сотни глаз с нескрываемым интересом уставились на именинницу. – Эвелин, прошу! Сыграй что-нибудь для гостей!

– Просим! Просим! – раздались со всех сторон подбадривающие возгласы.

Юная графиня, от волнения не чувствуя ног, прошла в конец зала и села на приготовленную заранее банкетку. Слуга торжественно вынес цитоль (щипковый музыкальный инструмент, который, надо сказать, был большой редкостью даже в богатых домах столицы). Все собравшиеся восхищенно ахнули. Надо отдать должное, графиня-матушка умела удивить гостей и произвести должное впечатление.

Эви дрожащими пальцами коснулась струн, и помещение наполнила красивая нежная музыка. С каждым аккордом игра становилась увереннее и, когда робость прошла, она запела одну из любимых песен, которую много раз слышала от кормилицы. Ее голос был прекрасен, а слова трогательными, поэтому некоторые дамы даже прослезились. Когда Эвелин умолкла, какое-то время еще стояла мертвая тишина, а потом раздался гром из аплодисментов. Девушка, взволнованная таким вниманием, поднялась и присела в глубоком реверансе.

– Прелестно! Бесподобно! Какой талант! Где вы так научились играть! Непостижимо! – восклицали господа, окружив несчастную, та, в свою очередь, только улыбалась и не знала, куда себя деть от смущения.

Ситуацию спас камердинер, пригласив всех к столу. Когда толпа дружно потянулась в столовую, Эви облегченно выдохнула.

– Позвольте и мне выразить восхищение по поводу вашего удивительного выступления, – раздался за спиной бархатный мужской баритон. Эвелин медленно развернулась и встретилась взглядом с молодым довольно привлекательным мужчиной. – Мы не знакомы с вами, поэтому разрешите представиться: баронет Орис Баратеон. Для вас можно просто Орис.

ОРИС

– Леди Эвелин, – учтиво ответила девушка и улыбнулась, ей понравился этот обходительный приятный господин. – Можете называть меня Эви.

– Позвольте проводить вас к столу, Эви, – предложил баронет и, чтобы подать локоть, переложил, из правой руки в левую, известную нам трость. Это не могло не привлечь внимание, и девушка узнала в незнакомце господина, ударившего своего слугу. Улыбка тут же покинула ее лицо, а взгляд стал холодным. – Что-то не так, Ваша Светлость? – удивился Орис, заметив быструю смену настроения у собеседницы.

– Интересная вещица у вас… – она взглядом указала на редкий аксессуар.

– …и дорогая, – согласился баронет. – Выполнена на заказ, – добавил он с гордостью и погладил навершие в виде оскалившейся пасти льва, вырезанное из кости искусным мастером.

– Подобным посохом наш скотник гоняет в загоне овец. Зачемэтотакому господину, как вы? Насколько я могу видеть: вы не хромой и навряд ли смотрите за хозяйством.

– На вашем месте, я не высказывался бы так пренебрежительно. Это очень редкая и полезная вещица. Удобное, знаете ли, приспособление, наказывать нерадивых слуг и воспитывать непокорных девиц, – прошептал он, склонившись к самому уху юной графини, постукивая рукоятью по своей ладони. Эви испуганно отшатнулась. Увидев, что произвел на собеседницу должное впечатление, баронет довольно усмехнулся. – Надеюсь, вы не дадите повода воспользоваться этим, когда станете моей женой, леди.