Как бы то ни было, потеря златокудрой наложницы его удручала, будто бы он лишился чего-то важного. Получил желаемое, но не успел им вдоволь насытиться. Мысли о девчонке, покончившей с собой, не давали покоя, она снилась ему последние несколько ночей, отчего советник плохо спал и выглядел измученным. Темные тени залегли под глазами. «Что это было? Мимолетная любовь?» – спрашивал он и ненавидел себя, потому что знал: это чувство – непозволительное проявление слабости, а он всегда мечтал быть сильным, таким же, как лишенный им жизни Ноа.
Молодой маркиз перевел взгляд на висевший на стене меч генерала. Он прикрепил его на самом видном месте, как трофей, напоминающий о последних событиях. Вид оружия его тяготил, и Орис подумывал не снять ли его оттуда и не убрать подальше, как говорится, с глаз долой – из сердца вон...
Неожиданно раздумья прервались. Его внимание привлекло какое-то движение в углу. Это было странно, советник знал, что в комнату никто, кроме него, не входил, а дверь была заперта изнутри.
– Ну, здравствуй, Орис, – послышался знакомый голос из темноты, и на свет выступил генерал.
– Ноа…? – спросил маркиз, и голос его дрогнул. – Это не можешь быть ты… Ты умер… Я лично поджег хворост на твоем погребальном костре… – глаза советника наполнились ужасом, он вжался в кресло, представляя собой жалкое зрелище.
– Я говорил, что доберусь до тебя? – игнорируя его слова, продолжил вещать погибший воин, – и оторву твою гнилую голову?
– Пощади… – прохрипел Орис, сползая на пол, и на коленях приближаясь к генералу.
– А ты пощадил Эвелин, когда она молила тебя об этом? – глаза Ноа наполнились гневом и слезами при упоминании любимой.
– Прости… Я был ослеплен страстью и не знал, что творю… – продолжал пресмыкаться обезумевший маркиз, подползая ближе к генералу и цепляясь руками за его штаны. – Я буду молиться за упокой ваших душ…
– Помолись лучше за свою, – прорычал Ноа, и ухватив жалкого советника за ворот, рывком поднял на ноги. – Ты сдохнешь, как крыса!
С отвращением генерал заглянул в глаза своего врага и, увидев там бездну страха, брезгливо откинул от себя. Тот отлетел, словно тряпичная кукла, и с силой ударился о стену. Меч, висевший над ним, покачнулся и упал вниз, случайно скользнув по открытой шее. Кровь хлынула горячим фонтаном из поврежденной артерии.
Ноа стоял рядом и с удивлением наблюдал, как советник, хрипя, пытался зажать пальцами рану, как тянул к нему окровавленные руки, взывая о помощи, а потом застыл, уставившись на него стеклянным взглядом.
Все произошло очень быстро. Генерал стоял в некой растерянности. Он не чувствовал ничего: ни жалости, ни сострадания, ни удовлетворения от мести. Ноа молча наблюдал, как с последним вздохом от мертвого тела отделилась душа и, появившийся незнакомец в черном плаще начал зачитывать уже знакомую речь:
– Старший Королевский Советник Орис ап Баратеон из Поуиса? – спросил он официальным тоном.
– Да, – растерянно ответил маркиз, переводя взгляд со своего мертвого тела на Жнеца Смерти и обратно.
– Вы умерли сегодня, двадцать восьмого августа одна тысяча тридцать девятого года, в возрасте двадцати восьми лет. Ваша жизнь окончена. Идемте со мной, – незнакомец в черном протянул ему руку, и Орис, без всяких возражений взявшись за нее, растворился в воздухе.
– Твоя возлюбленная отомщена. Ты чувствуешь облегчение? – спросил появившийся из ниоткуда зеленоглазый Жнец.
– Нет, – хмуро ответил Ноа. Он подошел к телу советника и поднял свой меч, узнав его по уникальному рисунку на рукояти. Затем обтер лезвие, измазанное в крови, об одежду Ориса и привычным жестом вложил в пустые ножны у себя на поясе. – А ты разве не должен заниматься сейчас душой этого… – он указал рукой на мертвое тело, распластанное у его ног, пытаясь подобрать нужное слово.
– Им занимается другой Жнец.
– Так вас, значит, много?
– Люди умирают слишком часто, мне одному было бы не справиться.
– Разумно, – подметил Ноа и устремился к выходу.
– А ты далеко ли собрался? – спросил, останавливая его зеленоглазый.
– Хочу навестить кое-кого еще…
– Постой, – забеспокоился Жнец Смерти. – Ты не можешь убить короля!
– Это еще почему? – нахмурился генерал. – Он тоже причастен к гибели Эвелин.
– Его время еще не пришло, – произнес зеленоглазый. Словно ища подтверждение своим словам, он вынул из кармана серебряный жетон, убедился, что тот пуст, и продолжил: – Гриффидд не выполнил до конца свое предназначение. Он должен объединить Уэльс, создав из него могущественное государство, и оставить после себя семь потомков, которые тоже сыграют определенную роль.
– Меня это не волнует! – воскликнул Ноа и направился к двери.
– Зато это волнует меня! И я не дам тебе совершить ошибку! – Жнец встал перед генералом, отрезая путь. – Король Гриффидд ап Лливелин из Уэльса умрет через четырнадцать лет. Он будет убит пятого августа одна тысяча шестьдесят третьего года в возрасте пятидесяти трех лет, и ни днем раньше! Ты не имеешь права нарушить ход истории!
– Этот человек виновен в смерти Эвелин! По-твоему, он должен после содеянного спокойно жить и даже размножаться?
– Мне жаль, Ноа… Но без одобрения сверху, – зеленоглазый взглядом указал на потолок, – мы не имеем права вмешиваться в судьбы людей… К тому же, нам пора идти. Судьи вынесли решение…
– Я пойду с тобой, – смиренно ответил генерал, – но перед этим позволь увидеть Гриффидда. Обещаю, что не стану убивать, не трону его даже пальцем.
– Хорошо, – подумав, согласился Жнец. – У тебя пять минут.
Ноа глубоко вздохнул и закрыл глаза, а через минуту открыл их в королевской опочивальне. На столе горел ночник, с трудом освещая комнату приглушенным мерцающим светом. Тени плавно гуляли по стенам, не мешая повелителю спокойно спать в своей царской постели. Его лицо было расслабленным и умиротворенным.
Генерал взял кресло, придвинув к кровати, опустился в него и стал ждать, сверля глазами негромко похрапывающего суверена. Через какое-то время, почувствовав пристальный взгляд, король зашевелился. Веки дрогнули, и он в ужасе уставился на ночного гостя.
– О, боги! Ноа… не может быть! Ты умер… – хриплым ото сна голосом запричитал Гриффидд, отползая подальше и забиваясь в угол кровати.
– Умер, – согласился Ноа, усмехнувшись. – Но понял, что не будет мне покоя в Аду, если уйду, не попрощавшись со своим лучшим другом.
Сказав это, генерал сверкнул глазами и резко поднялся, при этом со скрипом сдвинув кресло.
– Пощади! – вздрогнув, воскликнул монарх и попытался вытянутой рукой закрыться от призрака. – Не убивай…
– Нет, Гриффидд, ты не достоин быстрой смерти. Это было бы слишком легким наказанием для тебя, – спокойно произнес Ноа, медленно приближаясь к своей жертве. – Ты останешься жить, каждый божий день вспоминая меня и Эвелин. А, чтобы не было скучно, начинай считать оставшиеся годы, месяцы, недели и дни до прихода твоей смерти! Потому что отныне ты знаешь, что умрешь пятого августа одна тысяча шестьдесят третьего года! И чем ближе будет эта дата, тем мучительнее тебе придется жить! – генерал совсем близко подошел к своему бывшему другу и сунул ему в руки, взявшиеся из ниоткуда, песочные часы. – Твое время пошло! – выкрикнул Ноа слова, прозвучавшие из его уст, словно проклятье, отступил назад и растворился в воздухе, оставив после себя ощущение могильного холода и запах свежевскопанной земли. – Жду тебя в преисподней!
Король еще долго сидел, испуганно уставившись в пустоту, не в силах подняться с постели или снова заснуть. Он мог бы посчитать появление генерала результатом своего больного воображения, страшным виденьем или кошмарным сном, но, как доказательство реальности случившегося, он продолжал сжимать в руках песочные часы, оставленные Ноа.
* * * * *
Ноа оказался в уже знакомом помещении. На этот раз здесь не появилось ни стола, ни стула, на который можно было присесть, зато посреди зала стоял его зеленоглазый приятель и еще один незнакомец, своим одеянием напоминавший пожилого жреца. Седой старец был одет в белую рясу, расшитую золотом и, по всей видимости, занимал высокий пост.
